Страница 4 из 66
Орлана смотрела в сторону. Там стена её приёмной, которая раньше могла превратиться во что угодно, подстраиваясь под желания гостей, норовила выкраситься в зелёный цвет — как в кабинете. Но магия затухала, и стена снова становилась грязно-серой.
В их мире императрица была не просто посаженной куклой, которую все привыкли слушать. Здесь сам мир выбрал её, и только мир мог низвергнуть обратно, а никак не повстанцы, возомнившими себя вершителями справедливости. У них был только один выход — заставить её подписать указ, заставить уйти по доброй воле.
По доброй, добрее не придумать.
- Так когда? — повторила Орлана, резко оборвав повисшую паузу: тишина и воображаемые смешки солдат за спиной уже действовали на нервы.
- Видите ли, ритуал уже провели. — Теро прошёлся перед ней — от стены к стене, — заложив руки за спину, изображая деловитость. Деловитость ему не шла. — Так что вам не нужно беспокоиться об этом.
- Да, вот ещё что… Мы никак не можем найти вашу дочь. Где она? — неожиданно вступил в разговор Сайоран. Орлана этого не ждала.
Она хотела бы надеяться, что лорд хаоса не заметил, как дрогнули её руки, но солнечное перо вырвалось из пальцев и полетело на пол. Раздался короткий звон, и лужица чернил растеклась у неё под ногами. Орлана бездумно отодвинулась на самый край стула.
- Ох, не беспокойтесь. Я принесу ещё одно.
Теро исчез за дверью кабинета. Когда он вернулся, Орлана произнесла твёрдым голосом:
- Она умерла.
Губы Сайорана дёрнулись.
Теро спокойно, как будто на чаепитии у друга, опустился на место напротив. Кисти в алых перчатках легли на стол, едва-едва не касаясь друг друга. Он выжидательно взглянул на Орлану — хотел подробностей или оправданий или просто решил, что если станет смотреть так выжидательно, она скажет правду.
Но она не успела придумать ни того, ни другого: портал снова открылся, и под дружные подзадоривания солдат в комнату вплыла служанка в форменном платье. На вытянутых руках она внесла фарфоровое почти прозрачное блюдце с тремя пирожными и опустила его перед Теро.
- Просили распорядиться, какие приготовить к вечеру.
Тонкой ложкой Теро поддел кремовую розу.
- Когда умерла? — Оторвавшись от прелестной служанки, он вернулся взглядом к Орлане и попробовал заглянуть ей в глаза. — Добрые маги сказали мне, что она просто ушла, чтобы э-э-э… разобраться в себе.
- Это неправда. — Орлана поморщилась, когда случайно каблуком сапога наступила на осколок солнечного пера. Стекло раскрошилось. — Я не могла сказать, что Эйрин умерла, потому и пустила слух, что она ушла.
Теро задумчиво взглянул на неё. Над ним всё стояла служанка — совсем девчонка, и ручки сложены на чистом переднике. Стояла и улыбалась.
- Она покончила с собой, — сказала Орлана, растирая сапогом оставшиеся стекляшки в пыль. Процедила сквозь зубы: — Три года назад. Если хотите, спуститесь в семейный склеп.
- Ого, — только и смог выдавить из себя Теро, отковыривая ложкой очередной кусочек крема.
- Будете проверять?
- Зачем же? — Он внимательно изучал потёки шоколада на белой глазури. Алые перчатки в свете огненных шаров поблёскивали крохотными чешуйками. От сладкого запаха на Орлану снова накатила тошнота. — Я верю. Так что, вы подписываете?
На столе лежало новое солнечное перо, и струйка чернил внутри него была полной. Чтобы отсрочить неприятный момент ещё, Орлане осталось разбить и его. Только это уже вряд ли ей простится.
- Пироженку? — снизошёл Теро, словно прочитав на её лице замешательство.
Орлана поморщилась.
- Вы не ответили на мой вопрос. Что со мной-то станет, когда я подпишу отречение? — Она отложила перо — осторожно, чтобы не покатилось, на край грамоты — и переплела пальцы. Они отозвались болью: сбитые костяшки ещё не зажили. — И я не люблю сладкое.
- Я ответил: мы разойдёмся друзьями. Какие я могу дать вам гарантии?
- Он может прямо сейчас подписать грамоту, чтобы за вами оставили какое-нибудь имение. Где хотите: в Малтиле, в Грезо, в Хршасе? — Сайоран уже откровенно смеялся — скалил зубы безо всякого стеснения.
Орлана не смотрела на него, она медленно повернула голову вправо, потом влево, потому что только-только начала отходить онемевшая шея, а когда закончила, сказала:
- Не зарывайся слишком, мальчик.
Деревья умирали. Это стало очень заметно к середине лета, когда высыхали яблони с уже завязавшимися плодами, когда сосны становились жёлтыми и хрупкими, как яичная скорлупа. Листья обрывал ветер, и в августе они устлали дороги города, как будто уже пришла осень.
Этель вспомнила, как шла по хрустящим листьям, возвращаясь в гостиницу из очередного неудачного путешествия. Этим летом, как и прошлым, у неё не получилось найти Эйрин, и в голову закрадывались самые нехорошие мысли.
Когда Теро запросто выкладывал Орлане свои планы и надежды, он и подумать не мог, что она хоть чем-нибудь из этого сможет воспользоваться. Когда он разговаривал с ней в тот единственный и последний раз, он уже похоронил её, и даже не в семейном склепе, а где-нибудь на окраине города в безымянной могиле. Чтобы подальше и повернее. Когда он разговаривал с ней, он уже вынес ей смертный приговор и организовал публичную казнь на главной площади Альмарейна.
А она тогда думала об одном: чтобы он не стал искать Эйрин. В склеп ему хода не было, дверь туда могла открыть только сама императрица, и поэтому надежда, что он проглотит обман, как голодный демон душу, жила в Этель долго. Очень долго. Но в последнее время стала угасать.
Когда Этель услышала об убийстве лорда Сайорана, она ни минуты не сомневалась в том, что это сделала её дочь. Надпись на белых шёлковых драпировках — разве не так будет мстить испуганная растерянная девчонка? Да и кому ещё было убивать этого предателя! Этель знала, что из тех, кто мог затаить злобу на лорда хаоса, больше никого не осталось в живых.
Этель вышла на площадь Лайоза, а мыслями она уже была далеко отсюда — в Морейне, и всеми правдами и неправдами добывала сведения об убийстве. Возле портала её не остановили даже проверить документы: солдат, поставленный для этого, устроился на скамейке возле бакалейной лавки и не глянул в сторону Этель.
Документы у неё были, вполне сносная подделка, но когда в поле зрения попадался страж порядка, внутри рождался холодок.
- Эй!
По ту сторону портала, в городе Илле, охранники оказались внимательнее. Этель придержала рукой край капюшона: магический ветер, рванувшийся в лицо, когда она выходила из портала, едва не сбросил его. К ней подошёл мужчина головы на две выше её самой.
Судя по перевязи и кое-как прилепленной к видавшей виды куртке нашивке имперского гарнизона, это был один из нынешних стражей порядка. Когда-то они срезали такие нашивки с мантий её охранников — с ними было сподручнее грабить и мародёрствовать.
- Документы покажи. — Он склонился и дохнул ей в лицо запахом горького дерева и печёной курицы.
Она сунула руку в потайной карман сумки и достала паспорт. Солдат свободы выхватил сложенную вчетверо грамоту, развернул и, сощурившись, глянул на след магии.
- Капюшон сними.
Этель подчинилась, с показным безразличием глядя в сторону. Он не видел, как побелели, сжимая ткань плаща, её пальцы.
- Куда, с какой целью?
- В Кэден, навестить тётю, — отозвалась Этель холодно. Пусть не думает, что её волнует его взгляд. Такого раньше не было: сколько бы она не ходила между городами, её никогда не останавливали.
- А что так вдруг?
Проглотив болезненное желание огрызнуться, Этель ответила:
- Она заболела.
- Ясно, ясно… А то знаешь ли, тут кое-кого убили, так что приказано всяких бродяг в город не пускать. — Солдат вернул ей паспорт и ещё раз смерил взглядом — с высоты его роста это получалось очень удобно, всего-то и нужно было, что отступить на шаг и склонить голову на бок. — Ну хорошо, сейчас запишу и пойдёшь.
- Кого убили? — поинтересовалась Этель словно бы только для поддержания разговора. Она уже знала ответ на вопрос.