Кровь слепа

Он опять сбавил газ, спустился в каюту, открыл тайник, на 180 градусов повернул рычажок на щитке, красный свет, затем легкий свистящий звук, идущий из носовой части. Щелчок. Красный свет сменился на зеленый. Готово. Он опять вернулся в кокпит, прижал к лицу бинокль. Вот он. Теперь в трех кабельтовых от него. Опустив на грудь бинокль, он протянул руку к заднему карману — за фотографией. Хотелось коснуться лица Юсры, поцеловать Абдуллу, Лейлу. Но фотография осталась в кармане брюк, которые он выбросил. Не важно — все равно он их мысленно целует. Очень медленно, постепенно он поднял дроссели, давая лодке полный вперед. Стремительный рывок откинул его назад, чуть не заставив сесть, но он удержался на ногах, продолжая стоять и держать руль. «Принцесса Бухра» увеличивалась в размерах, становясь больше, отчетливее. Оставалось меньше кабельтова. Сейчас Якоб ни о чем больше не думал, ничего не замечал, сосредоточившись на среднем иллюминаторе в правом борте судна, который он выбрал для удара на скорости в 70 узлов.

Вода под корпусом лодки казалась плотной и жесткой, как асфальт. Нос с силой рассекал воду, сотрясая все его внутренности. Судно надвигалось на него, застя горизонт, его белая громада нависала над ним. Он улыбался ветру, бьющему в лицо, радуясь тому, что перешел черту, что шагнул в другое измерение и сейчас проникнет сквозь прозрачную стену, за которой все его страдания покажутся абсурдом. Он соскользнул в расщелину времени в то мгновенье, когда «Принцесса Бухра» раскололась пополам с грохотом, который уже не мог долететь до него.

29

В вибрации двух мобильников на мраморной поверхности тумбочки возле его кровати было что-то настораживающее, она тревожила больше обычного. Прижавшись друг к другу в поцелуе, они разъединились, как два моллюска в ритуале спаривания. Фалькон потер лицо ладонью, вспоминая, спросил себя: кто же вчера ночью явился невинной жертвой? Исабель Санчес. Встряхнувшись, он приподнялся на локте, схватил телефон и прижал его к уху.

— Diga.

— Не трудись отвечать по второму телефону, — сказал голос Пабло. — Это тоже я.

— Накануне у меня было четыре убийства и два задержания за один час. И это не считая самоубийства на Уэльвском шоссе. Так что, надеюсь, ты звонишь не для того, чтобы озадачить меня чем-нибудь сложным, — сказал Фалькон. — Сегодня у меня и так дел невпроворот, начиная с очень малоприятной беседы с комиссаром Эльвирой.

— Мне нелегко это тебе сообщать, Хавьер, — сказал Пабло. — Поэтому скажу прямо, как есть. Сегодня примерно в 8.40 Якоб Диури на моторке, начиненной взрывчатыми веществами, врезался в борт судна «Принцесса Бухра», принадлежащего королевской семье саудитов.

Молчание.

Фалькон изумленно моргнул.

— Капитан и команда эвакуировались и были подобраны проходящим сухогрузом. «Принцесса Бухра» затонула мгновенно. Кто оставался на борту — нам неясно.

— Вы уверены, что это был Якоб?

— Абсолютно уверены, — сказал Пабло.

— Откуда это известно? — воскликнул Фалькон. — Это случилось меньше часа назад. Как вы можете быть так уверены?

— Послушай новости. Я только хотел предупредить тебя прежде, чем ты сам все узнаешь. О новости трубят все каналы, — сказал Пабло. — Ну, поговорим потом, когда приедешь на службу.

Скинув простыню, Фалькон стремглав, в одних трусах, сбежал вниз, включил телевизор, сел перед ним, откинувшись в кресле.

— Капитана и экипаж подобравший их вертолет доставил в Альхесирас, в больницу. Физически они не пострадали, но находятся в шоке. «Принцесса Бухра» затонула мгновенно. Предположительно на борту ее находилось четверо членов королевского саудовского дома, двое из которых занимали посты в правительстве, а двое других являлись представителями местной власти. Имена их будут установлены позднее.

Щелк.

— Террорист-смертник, звавшийся Юзеф Даури, направлялся из прибрежного Мертила, что в десяти километрах от северомарокканского городка Тетуана.

Щелк.

— О взрыве первым в 8.42 сообщил капитан танкера «Иньиго Тапиас», позднее сообщение подтвердила береговая охрана Гибралтара с пункта, находящегося в сорока трех километрах к востоку от Ла-Линеа. По-видимому, живых там не осталось.

В дверях кабинета выросла его экономка Энкарнасьон.

— Что случилось, Хавьер?

— Просто слушаю новости.

— О корабле, что взорвался возле Коста-дель-Соль? — сказала Энкарнасьон и перекрестилась. — Говорят, что это дело рук Аль-Каеды.

Эти слова навели его на мысль послушать телеканал «Аль-Джазира». Энкарнасьон передала ему почту, которая была оставлена около передней двери.

— Член экипажа сухогруза, подобравшего спасшихся с «Принцессы Бухры», сказал, что видел моторку, нацеленную на лайнер и протаранившую его борт. Произошел взрыв, вспыхнуло пламя, «Принцесса Бухра» раскололась надвое и немедленно затонула. Мы все еще пытаемся получить достоверные сведения о том, кто находился на борту судна. Предположительно там было шесть членов саудовского королевского дома, направлявшихся из Танжера в Марбелью. Ответственность за эту катастрофу взяла на себя базирующаяся в Марокко террористическая организация МИБГ — группа боевиков-исламистов марокканского происхождения. Ими назван и непосредственный исполнитель — Якоб Диури, по нашим сведениям, являющийся владельцем и директором швейного предприятия, расположенного в Сале, неподалеку от марокканского Рабата. А сейчас, чтобы обсудить произошедшее, мы пригласили в студию…

Фалькон выключил телевизор, уронил на пол пульт. Почта, которую принесла ему Энкарнасьон, разлетелась по плитам пола. Понурившись и уперев локти в колени, он сильно, как тисками, сжал руками голову, пытаясь уловить своим потрясенным сознанием хоть какую-то логику события. Прошедшая ночь оказалась тяжелой, но завершила ее катастрофа поистине огромного масштаба. Внутри он чувствовал лишь пустоту, мрак и отвратительный холод. Скорбь и ужасные опасения последствий того, что сделал Якоб, боролись в его душе за первенство, в то время как он сидел, уставясь в глиняный пол, но тут взгляд его упал на валявшийся на полу конверт из отеля «Приморский», Марбелья, с его адресом, написанным рукой Якоба. Он поднял конверт, на штампе значилась вчерашняя дата.

Дорогой Хавьер

Когда ты вскроешь этот конверт, ты уже будешь знать о том, что произошло прошлой ночью в Гибралтарском проливе, — тебе об этом сообщат или же ты увидишь это в новостях (как источник рекомендую «Аль-Джазиру»), Хотя все это произойдет в море, происшествие, несомненно, вызовет у вас смятение. Такая реакция рассчитана и является важной составляющей всего плана. Но прежде чем разбираться в этом, разреши мне начать с самого начала в надежде, что я сумею объяснить тебе все.

Прежде всего прости мне мою ложь. Абдулла не был и теперь никогда уже не будет завербован МИБГ. Помнишь, что я сказал тебе тогда в Мадриде о том, что им чужда жалость? Я убедился в этом самым печальным образом — на собственном опыте. Я сказал тебе тогда и о том, что их смущает моя немарокканская половина. Они не полностью и не безоговорочно доверяли мне. Это чистая правда. Но они искали подход к Файзалю. Поэтому они сразу же объявили мне о своем намерении приобщить к движению Абдуллу. Они сказали, что мальчику должно льстить участие в джихаде рука об руку с отцом и что они сделают из него великого воина-моджахеда.

Во время нашей встречи в Мадриде я был полностью деморализован. Открывшаяся перспектива ужасала меня. Ведь предотвратить намеченное было бы для меня невозможным, не разоблачив себя как их врага. Но, поделившись со мной этой идеей, они не стали воплощать ее в жизнь, а вместо этого то и дело стали заговаривать со мной о Файзале. Они касались этой темы так, словно уже хорошо знали Файзаля и знали его если не как активного участника их движения, то, по крайней мере, как своего сторонника, разделяющего их идеологию. В известной степени это действительно так, если отвлечься от того, что мировоззрение Файзаля гораздо шире и мыслит он значительно масштабнее. По прошествии нескольких недель они подошли к вопросу с другого боку: стали обсуждать со мной некоторые черты Файзаля, для них неприемлемые. Кроме того, они принялись выведывать у меня, как организована охрана Файзаля во время его поездок.