Выстрел в лицо

— А вы мне все честно рассказываете? — усомнился вдруг Брунетти.

— Комиссар, я всегда говорю вам только правду, — ответила синьорина почти оскорбленным тоном.

— И ничего, кроме правды?

— Ничего, кроме правды.

Брунетти решил не обращать внимания на эту ложь, но не удержался от соблазна поддеть синьорину.

— Знаете, компьютерщики Катальдо тут заявили, что кто-то пытался влезть к ним в систему, — наябедничал он.

Синьорина на мгновение умолкла.

— Следы от этого взлома приведут их в ту же компанию, — сказала она.

— Похоже, что вас, синьорина, это совершенно не волнует, — заметил Брунетти.

— Нет, не очень, — не стала отрицать она. — Но спасибо, что сказали мне об этом: больше я не повторю тех же ошибок. — По ее голосу Брунетти понял, что больше никаких комментариев по этому поводу он не дождется.

— А эта синьорина Ланди работает там же, где работал Гуарино? — спросил он.

— Да. Судя по тому, что мне удалось увидеть, у них в подразделении числятся четыре мужчины и две женщины, не считая DottoressaЛанди и еще одного химика. Они базируются в Триесте, а еще одна группа — в Болонье. Их имен я не знаю, да и про синьорину мне удалось что-то выяснить только потому, что мне была известна ее фамилия.

Наступила тишина. Пучетти посмотрел сначала на Брунетти, затем на синьорину, но заговорить все-таки не решился.

— Что такое, Пучетти? — спросил его Брунетти.

— Вы знаете, где убили Гуарино, синьор?

— В Маргере, — ответила за него синьорина Элеттра.

— Нет, синьорина, там нашли его тело, — вежливо поправил ее Пучетти.

— У тебя есть еще какие-нибудь вопросы? — поинтересовался Брунетти.

— Да, — кивнул Пучетти. — Кто передвинул тело, когда проведут вскрытие, почему газеты обратили на это убийство слишком мало внимания и чем занимался Гуарино, когда его убили, где бы это ни произошло? — озвучил весь список Пучетти, даже не пытаясь скрыть волнение.

Брунетти отметил взгляд, а затем и улыбку, которыми наградила молодого полицейского синьорина Элеттра. Какими бы занимательными ни были перечисленные вопросы, Брунетти понимал, что самым главным из них — во всяком случае, на данный момент — оставался первый: где убили Гуарино?

Брунетти решил поразмыслить над этим позднее и вновь повернулся к синьорине Элеттре.

— А с синьорой Ланди можно как-нибудь связаться?

Синьорина задумалась. Интересно, подумал Брунетти, сработает ли охранная сигнализация в той компьютерной системе на попытку найти номер телефона? Синьорина смотрела на Брунетти невидящим взглядом. Продумывает какой-то хитрый и недоступный его пониманию компьютерный трюк, сообразил Брунетти.

— Все в порядке, — наконец сказала она.

— В смысле? — спросил Брунетти, опередив Пучетти.

— Я достану вам ее номер. — Синьорина встала со стула, который Пучетти, подскочив, тут же ловко отодвинул. — Как только я его добуду, я вам позвоню, — сказала она. — Риска тут никакого нет, поверьте, — добавила она, после чего Брунетти и Пучетти ее покинули.

Синьорина Элеттра сдержала слово. Не прошло и двадцати минут, как она позвонила в кабинет Брунетти и продиктовала ему номер мобильного синьорины Ланди. Брунетти тут же набрал его, но механический голос сообщил ему, что абонент недоступен. Оставить сообщение он ему не предложил.

Чтобы отвлечься, Брунетти подвинул к себе одну из бумажных стопок, громоздившихся у него на столе, и приказал себе сосредоточиться. Недавно информатор посоветовал Вьянелло обратить особое внимание на несколько магазинов на калле Мандола, недавно сменивших хозяев. Если, как предполагал информатор, там отмывали «грязные» деньги, Брунетти не стоило об этом беспокоиться: деньги и все, что с ними связано, — забота финансовой гвардии.

Кроме того, на этой улице Брунетти бывал редко и совершенно не помнил, как она выглядит. Потому и не заметил, что над какими-то витринами изменились вывески. Насколько Брунетти помнил, магазин антикварных книг вроде был на месте, как и аптека с отделом оптики. Вот с лавочками, расположенными напротив, дело обстояло сложнее, а ведь именно там, согласно полученной информации, и произошли перемены. На той стороне разместились магазины, торгующие дорогим оливковым маслом и соусами, фруктовая лавочка, магазин стеклянной посуды и цветочная лавка, которая первой выставляла на продажу весенние лилии. Можно, конечно, порасспрашивать продавцов, но Брунетти не видел в этом смысла. Примерно как с расспросами об убийстве Ранцато: что им, встать посреди улицы и закричать: «Выходи, Каморра! Выходите, подлые трусы!»?

Брунетти вдруг вспомнилась статья из журнала про животных, который он взял почитать у Кьяры несколько месяцев назад. Там рассказывалось о жабах, завезенных в Австралию, чтобы бороться с каким-то вредителем, уничтожавшим плантации сахарного тростника. На этих жаб — кажется, вид назывался жаба-ага — в Австралии было некому охотиться, и вскоре они заполонили всю страну, распространившись и на юг, и на север. Их яд обладал такой убойной силой, что гибли даже кошки и собаки — но выяснилось это уже после того, как численность жаб резко выросла. Они оказались жутко живучими — могли, например, спокойно ускакать даже после того, как их переезжало машиной. Верную смерть жабам-ага гарантировали только вороны — переворачивая добычу пузом вверх, они вырывали и пожирали у земноводных внутренности.

Пожалуй, удачней сравнения с мафией и не подберешь. После войны мафию поддерживали американцы, надеясь, что мафиозные боссы смогут сдерживать «красную угрозу». Вскоре мафия, разумеется, вышла из-под контроля и, совсем как жабы-ага, расползлась по всей стране, и на юг, и на север. Ее тоже резали, кололи и давили, и тоже безрезультатно.

— Нам нужны вороны, — произнес вслух Брунетти и, подняв голову, увидел, что в дверях стоит Вьянелло.

— Вот отчет о вскрытии, — сказал Вьянелло, сделав вид, будто не слышал, как Брунетти разговаривал сам с собой. Протянув начальнику коричневый бумажный конверт, он уселся в одно из кресел даже раньше, чем Брунетти успел ему кивнуть.

Брунетти вскрыл конверт и вытряхнул из него фотографии, удивившись про себя, что размером они не больше почтовой открытки. Выложив снимки на стол, достал из конверта страницы отчета и пристроил их рядом. Затем Брунетти вопросительно взглянул на Вьянелло — тоже отметил странный размер фотографий.

— Видимо, экономят, — предположил Вьянелло.

Брунетти перетасовал фотографии с места преступления и принялся изучать их, передавая по одной Вьянелло. Размером с открытку, думал Брунетти, и это вполне логично — что лучше подобных снимков характеризует страну, в которую превратилась его родная Италия? Брунетти в голову пришла чудесная мысль. Надо запустить новую линию плакатов и сувениров для туристов — с фотографиями, на которых будут изображены современные достопримечательности: грязная лачуга, где арестовали Провенцано, нелегально построенные отели в природных заповедниках или двенадцатилетние молдавские проститутки, голосующие у дорог.

А еще можно выпустить новую серию игральных карт. Что на них изобразить? Тела. Если уменьшить фотографии с телом Гуарино и телами других умерших насильственной смертью за последние пару лет, снимков с лихвой хватит на целую колоду. Будут четыре масти: Палермо, Редджо-ди-Калабриа, Неаполь, Катания. А джокер? Кто же станет джокером? Кто у нас в каждой бочке затычка? Брунетти решил, что на эту роль прекрасно подойдет член кабинета министров, тесно связанный со всеми четырьмя мастями.

Вьянелло деликатно закашлялся, прервав полет мрачной фантазии Брунетти. Тот передал ему еще пару фотографий. Вьянелло рассматривал их со все возрастающим интересом. Последние снимки он едва не вырвал у Брунетти из рук. Брунетти взглянул на помощника — тот сидел, гневно сверкая глазами.

— Это фотографии с места преступления? — спросил он, как будто без подтверждения Брунетти не мог в это поверить.

Брунетти кивнул.

— Ты там был? — спросил Вьянелло, хоть и так знал ответ.