Выстрел в лицо

Брунетти любовался игрой света на крыше и ждал, когда к нему заглянет синьорина Элеттра. Она ведь явно привлекла внимание Гуарино. Сейчас, вспоминая собственное возмущение, стоило ему заподозрить ответный интерес со стороны синьорины, Брунетти покраснел до корней волос. Это было именно возмущение — точнее слова не подобрать. И Гуарино, и синьорина Элеттра пытались что-нибудь выведать у Брунетти один про другого, а он только ставил им палки в колеса. Опершись руками о подоконник, Брунетти пристально изучал свои пальцы, что, впрочем, ничуть не облегчало ему мук совести. Он немного отвлекся, вспомнив, с каким выражением лица Гуарино говорил о своей секретарше, чем-то похожей на синьорину Элеттру. У нее еще какое-то экзотическое имя, словно заимствованное у героини оперы: не то Норма, не то Леанора, не то Альцина… Нет-нет, покачал головой Брунетти, какое-то унылое имя, имя страдалицы… Правда, их такая прорва…

Гильда, вдруг вспомнил он. Гильда Ланди. Может, Гуарино специально упомянул о ней, так сказать, навел Брунетти на ложный след? Так всегда делают в шпионских детективах. Впрочем, нет, отбросил он эту мысль. Гуарино заговорил о синьоре Ланди совершенно случайно и отозвался о ней крайне эмоционально — как же он ее назвал? Неукротимой? Нет-нет. Грозной, вот как. Грозная синьора Ланди. Тоже, значит, гражданское лицо.

Брунетти услышал шум шагов — пришла синьорина Элеттра. Обернувшись, он увидел, что она уже сидит в одном из кресел напротив его стола. Она взглянула на Брунетти, но на самом деле ее заинтересовал вид из окна — крыши, церковь и кусочек безоблачного неба.

Брунетти устроился в своем кресле.

— Что вы хотели мне рассказать, синьорина? — спросил он.

— Я по поводу этого Террасини, — ответила она. — Антонио Террасини. Похоже, это его настоящее имя. — Синьорина держала в руках бумажную папку, которую даже и не подумала открыть.

Брунетти кивнул.

— Он из семейства Террасини в Аспромонте, где этот клан представляет интересы мафии. И заодно — кузен одного из мафиозных боссов.

Эти новости вызвали у Брунетти целый шквал мыслей, но, как бы он ни пытался связать полученную информацию с убийством Гуарино, его смущал один простой факт — у него нет ни малейших оснований не то что для ареста Террасини, но даже для его допроса. Гуарино так и не объяснил Брунетти, почему его заинтересовала та фотография. И теперь уже никогда не объяснит.

— Как вы это выяснили? — поинтересовался Брунетти.

— Он оказался в нашей базе, синьор. Его несколько раз арестовывали под этим именем, но и под псевдонимами он несколько раз попадался. — Синьорина взглянула на Брунетти. — Я вот только никак не пойму, зачем он назвался настоящим именем, когда пошел в казино.

— Может, потому, что в отличие от нас они более тщательно проверяют документы? — улыбнувшись, предположил Брунетти. Не успев договорить, он понял, что так оно и есть на самом деле. — По каким статьям его арестовывали?

— Да обычный набор, — ответила синьорина. — На ранних стадиях карьеры — нападение, вымогательство, торговля наркотиками, изнасилование. А потом он стал работать на Каморру, — добавила она. — С тех пор его дважды обвиняли в убийстве, но оба дела так и не дошли до суда.

— Почему?

— В первом случае бесследно исчез главный свидетель обвинения. Во втором — свидетель обвинения отказался от своих показаний.

Да уж, подумал Брунетти, комментарии тут излишни.

— И где он сейчас? В тюрьме? — спросил он.

— Уже нет. Его освободили по программе помилования заключенных, хотя он провел за решеткой всего несколько месяцев.

— А за что сидел?

— Нападение.

— И когда вышел на волю? — поинтересовался Брунетти.

— Пятнадцать месяцев назад, — дала точный ответ синьорина.

— А где он с тех пор обретается, неизвестно?

— Известно, — возразила синьорина Элеттра. — В Местре.

— И чем он там занимается?

— Живет у своего дяди.

— А дядя чем занимается?

— Помимо всего прочего, держит три пиццерии: одну в Тревизо, одну в Местре и одну здесь, рядом с железнодорожной станцией.

— Помимо всего прочего?

— Он занимается перевозками. Его грузовики возят сюда фрукты и овощи с юга.

— А обратно они что везут? — заинтересовался Брунетти.

— Это мне не удалось выяснить, синьор.

— Понятно. Что-нибудь еще интересное про него узнали?

— Несколько раз его грузовики брал в аренду синьор Катальдо, — с совершенно безучастным лицом сообщила синьорина Элеттра. Можно было подумать, что имя Катальдо ей до этого ни разу не попадалось.

— Ясно, — протянул Брунетти. — Это все? — спросил он.

— Нет. Этот мафиозный племянник, Антонио… Ходят слухи, что у него бурный роман с синьорой Катальдо. — Голос синьорины вряд ли мог звучать еще более равнодушно.

Иногда синьорина Элеттра так раздражала Брунетти, что он с трудом держал себя в руках. Но сейчас он приказал себе успокоиться, вспомнив, как повел себя, оказавшись под перекрестным огнем флирта между Гуарино и синьориной.

— Первой женой или второй? — уточнил он.

— Второй, — ответила она и, подумав, добавила: — Всем, кто об этом знал, прямо-таки не терпелось на них настучать.

— Что именно вам рассказали?

— Что он как минимум один раз водил ее в ресторан; мужа тогда в городе не было.

— Ну, это легко объяснить, — заметил Брунетти.

— Совершенно согласна, синьор. Учитывая то, что у синьора Катальдо и дяди Террасини общие деловые интересы.

Брунетти понял, что это еще не все; понял, что под конец синьорина приберегла совсем уж убийственные новости, но от вопросов воздержался.

Убедившись, что Брунетти не торопится ее расспрашивать, синьорина заговорила сама:

— Также его видели выходящим из ее квартиры. В два часа ночи. Вернее, выходящим из дома, где находится ее квартира.

— И кто же его видел?

— Жители этого дома.

— А откуда им знать, кто он такой? — удивился Брунетти.

— Тогда они еще не знали. Просто обратили на него внимание, как сделал бы любой человек, встреть он поздно ночью у себя в подъезде неизвестного мужчину. Пару недель спустя те же соседи застали синьору Катальдо в ресторане за ужином с тем самым мужчиной. Они подошли поздороваться, и ей не оставалось ничего другого, как представить своего спутника. Им оказался Антонио Террасини.

— И как вам удалось все это разузнать? — с напускной веселостью поинтересовался Брунетти.

— Я наводила справки о Катальдо. И люди делились заодно и этими сплетнями. Два разных человека.

— И почему всем так хочется распускать о ней сплетни? — задал Брунетти риторический вопрос. Голос его звучал нейтрально, и было непонятно, включает он синьорину Элеттру в категорию этих «всех» или нет.

Синьорина перевела взгляд за окно.

— Думаю, дело тут совсем не в ней, синьор, — сказала она. — Так всегда бывает, когда пожилой мужчина женится на юной девушке: народная мудрость гласит, что рано или поздно она его обязательно предаст — это всего лишь вопрос времени. Ну и то, что люди любят сплетничать, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Особенно приятно злословить о женщине, которая всех сторонится.

— А она всех сторонится?

— Похоже на то, синьор.

— Ясно, — кивнул Брунетти.

На крыше церкви не осталось ни единой снежинки; Брунетти даже показалось, что он видит, как от черепицы поднимается вверх пар.

— Спасибо, синьорина, — поблагодарил он Элеттру.

Франка Маринелло и Антонио Террасини. Женщина, про которую, как ему казалось, он успел что-то узнать, и мужчина, про которого ему хотелось узнать еще больше. Кто тут на днях говорил, что Франка пыталась произвести на Брунетти впечатление? Паола, что ли?

Неужели все так просто? Брунетти был в недоумении. Неужели достаточно всего лишь поговорить с ним о книгах и показать себя знатоком литературы, и все, готово — Брунетти сам упадет к вам в руки, словно перезревшая фига? Признаваться ему в любви к Цицерону, а потом идти ужинать с этим… с этим типом? А чем они занимались после ужина? Как там американцы говорят про таких, как этот Террасини? Что-то со словом «крутой». Что же это за выражение? Крутой поворот? Круче только яйца? Нет, не то. Сколько бы Брунетти ни вертел слово в голове, пытаясь вспомнить нужную фразу, все было бесполезно. А на фотографии Террасини выглядел вовсе не крутым — скорее больным.