Великие Борджиа. Гении зла

« Вечером в двадцать четыре часа тело было перенесено в капеллу Фебрибус и положено возле стены в углу с левой стороны алтаря. Это было сделано шестью носильщиками, которые глумились над папой и оскорбляли его труп, и двумя столярами, сделавшими гроб слишком тесным и слишком узким; они помяли митру, покрыли его старым покрывалом и впихнули в гроб ударами кулака».

Иоганна Бурхарда очень угнетало то, что при теле нет ни одного духовного лица. Вот что он пишет по этому поводу: « Не было ни свечей, ни лампад, не было священного или другого лица, кто бы позаботился о его теле». И добавляет следующее: « Об этом мне передал синьор Кризополит из церкви Св. Петра».

Так что выходит, что при теле папы не было и самого Бурхарда?

III

Дальше мы и вовсе покидаем твердую почву фактов, потому что твердый факт у нас только один – папа Александр неожиданно умер. Но почему он умер, мы не знаем. Современники подозревали отравление, но вот в том, кто же кого отравил, они согласиться не смогли. Утверждалось, например, что и папу, и его сына Чезаре отравил хозяин дома, кардинал Адриано Кастеллески. Правда, после пира он и сам тяжело заболел – но ведь не умер же?

Была и другая версия – хозяина дома хотели отравить его почетные гости, отец и сын Борджиа, и с этой целью собирались попотчевать его особым вином редкостного качества, которое они привезли с собой, – но, увы, доверенный слуга перепутал бутылки, и в результате вино они выпили сами. Пьетро Мартире д’Ангьера, вроде бы даже и присутствовавший на банкете, своих идей на этот счет не высказывал, зато припоминал, что Чезаре врачи спасли не погружением в ледяную воду, а тем, что поместили его внутрь теплой туши только что убитого и выпотрошенного мула [54].

Замечательный историк, Франческо Гвиччиардини – эрудит, друживший с Никколо Макиавелли, но не в пример ему занимавший значительный пост губернатора Романьи, – считал, что попытка отравления кардинала Кастеллески, случайно обернулась против самих убийц. Но на чем он основывал свою уверенность, непонятно – он об этом ничего не говорит.

Много позднее, уже в ХХ веке снова всплыла гипотеза отравления – некий итальянский историк [55]предположил, что папа Александр был отравлен так называемой кантареллой – ядом, основанным на мышьяке. То есть никаких идей на тему того, кто ему это подлил, не высказывается, а гипотеза касается только химической стороны дела – мышьяк в какой-то не очень понятной форме.

Эту версию раскритиковали на том основании, что такое отравление не согласовывалось бы с фактом быстрого распада тела отравленного. Если, конечно, его действительно отравили. Могли и не травить – в Риме была эпидемия какой-то лихорадки, а в Ферраре и вовсе вспышка непонятной болезни. От нее ежедневно умирало не больше десятка людей, но паника вышла большая, и все, кто только мог, скученный город Феррару тогда оставили и уехали на свежий воздух.

Но ведь пир у кардинала Кастеллески происходил на свежем воздухе, у него на загородной вилле, а вовсе не в жарком летнем Риме? В общем, шансов на то, что мы доищемся истины сейчас, больше чем через пятьсот лет, у нас очень немного. Как бы то ни было, Родриго Борджиа умер, и могучая поддержка, которую он оказывал своему сыну, тем самым пришла к концу.

Чезаре Борджиа теперь предстояло попытаться выжить самому.

Разбор проигранной партии

I

Нет, не все было потеряно для Чезаре после смерти его отца. Конклав кардиналов, собравшийся в Ватикане 22 августа 1503 года, подтвердил его полномочия гонфалоньера Церкви – но с многозначительной оговоркой: « вплоть до избрания нового папы». После чего, согласно обычаю, совет кардиналов предложил римским баронам увести из города свои вооруженные отряды. В былые времена такие вещи или удавались, или не очень удавались – но в 1503-м они неожиданно удались. И Орсини, и Колонна, только что вступившие в свои покинутые дворцы и замки, безропотно согласились покинуть Рим. При том условии, конечно, что его покинет и Чезаре Борджиа. Настоять на своем и остаться он не сумел. Рим ранней осенью 1503 года оказался как бы ничейной зоной, зажатой между двумя могущественными армиями. На холмах, совсем недалеко от столицы христианского мира, стояли французские войска в готовности выступить на юг, к Неаполю. С юга от Рима к городу подступали испанские войска – и в такой обстановке затевать драку в Риме не хотелось никому. Уж больно непредсказуемыми могли быть ее результаты. Поэтому все заинтересованные стороны согласились « уйти и не полагаться на оружие», и Чезаре Борджиа тоже уехал. Со всеми сопровождающими его людьми, едва держась от слабости в седле, весь покрытый язвами и клочьями слезающей с него кожи, он выехал из города 2 сентября. С ним вместе ехали те, кто полагался на его защиту: его мать Ваноцца деи Каттанеи и его младший брат Жоффре Борджиа. Жену Жоффре, принцессу Санчу Арагонскую, выпустили из заключения, но она предпочла укрыться у семейства Колонна, бывших союзников ее покойного отца.

В Рим тем временем съезжались кардиналы, которых там давно не видели – в числе прибывших был, например, Асканио Сфорца. Французы в свое время подержали его под замком, но сейчас он ехал рука об руку с кардиналом Руанским, Жоржем д’Амбуазом. Предполагалось, что на выборах нового папы Асканио Сфорца подаст свой голос за первого министра короля Людовика, Жоржа д’Амбуаза, кардинала Руанского, а к нему присоединятся и все испанские кардиналы, голоса которых контролировал Чезаре Борджиа. А в обмен Чезаре, « старый друг и союзник прекрасной Франции», получит подтверждение всех своих полномочий и останется и владыкой завоеванных им областей, и гонфалоньером Церкви.

Казалось бы, простое, удобное, и взаимовыгодное соглашение. Но оно было и непростым, и необязательно удобным. Обе стороны относились друг к другу с большим и хорошо обоснованным подозрением. Французы были вовсе не уверены в том, что Чезаре Борджиа не успел сговориться с Испанией. И даже если он верен слову – что было сомнительно в высшей степени, – то сумеет ли он заставить испанских кардиналов голосовать за французского кандидата? Чезаре же был уверен, что его недавние захваты вызвали большую тревогу у его союзников-французов и что они безусловно не позволят ему их дальнейшее расширение в будущем. Но сейчас речь шла не о будущем, а о настоящем. Соглашение было достигнуто.

Наследником папы Александра должен был стать Жорж д’Амбуаз, кардинал Руанский.

II

Ну, что сказать? Ничего из этого не вышло. Чезаре, правда, выполнил свою часть договора, испанские кардиналы, все, как один, обязанные своим назначением родству или дружбе с домом Борджиа, поначалу проголосовали так, как им и было « рекомендовано». Но они – их было 11 плюс сам Жорж д’Амбуаз – составляли блок всего лишь в 12 голосов, а вот против них встали, как один, все 22 итальянских кардинала. Кроме Асканио Сфорца, который тоже выполнил свое обещание, – но это уже ничего не решало, потому что и «испанский блок» теперь не хотел стоять за проигрывающую сторону. Итальянцы же в принципе могли бы выбрать кого-то из своих, но они не могли решить, кого именно. В итоге в патовой ситуации стороны согласились на избрание Франческо Пикколомини, племянника папы Пия II. У него было целых три неоспоримых достоинства – он был стар, слаб и безвреден.

22 сентября 1503 года христианский мир обрел нового духовного владыку, который в память своего покойного дяди и благодетеля нарекся Пием III. Но его понтификат оказался самым коротким за всю историю Церкви – новый папа умер через 27 дней после того, как занял Святой Престол. Выборы надо было начинать сначала, и, ясное дело, все заинтересованные стороны немедленно начали торговлю. Знать, что происходит в Риме, было чрезвычайно важно для всех государств Италии, и Флоренция срочно направила туда Никколо Макиавелли. Во-первых, гонфалоньер Флоренции Пьеро Содерини очень доверял его суждениям, во-вторых, Макиавелли ехал не в качестве официального посла, а как технический сотрудник, секретарь Второй Канцелярии, так что ему не надо было собираться долго и ехать целым караваном, с дарами и церемониями. Никколо Макиавелли и вообще-то был легок на подьем, а в данном случае он ехал очень спешно. В число его прочих задач входила и одна, к которой он, что называется, « прикипел сердцем».

54

The Borgias, by Ivan Cloulas, page 244.

55

Фамилия историка – Портильотти (Portigliotti), а теория его кратко упомянута здесь: The Borgias, by Ivan Cloulas, page 244.