Страница 8 из 29
Все время, пока он исполнял роль Джона Торнхилла чувствовал себя виноватым. На самом деле, когда он узнал, что она едет в Британию, ему надо было написать ей, что он уезжает в Дублин или что будь в этом роде, найти причину, по которой они не смогут увидеться, пока она будет в Англии. Конечно, это была бы еще одна ложь. Но по крайней мере лучшая. Она смогла бы защитить девушку.
Наверное, она возненавидит его.
Да, это доставит ему еще беспокойства. Разум твердил ему: не думай о любви, поддерживай жесткие отношения, ведь в мире столько женщин. Но все же в Эмме Лоуренс было что-то такое, что заставляло его забыть все доводы рассудка и свои обязанности. Сейчас он был готов все бросить и бежать с ней куда глаза глядят. Даже мысль о ней заставляла учащенно биться его сердце. Словно она была ему необходима. Желание, которое он никогда не сможет творить.
Брайс позвонил Эмме рано утром и сказал, ему удалось получить разрешение на посещение садов в Шелдейл-хаусе. Потом он предложил ей отвезти ее к вокзалу Виктории, и она согласилась,
еще настаивая на том, чтобы он поехал вместе с ней в Шелдейл.
Когда он подъехал к отелю, она уже стояла в дверях, окруженная рюкзаками и сумками.
— Что это такое? — спросил он, наклонившись чтобы поднять одну из сумок. — Я думал, приехала сюда всего на пару дней.
— Так и есть — Она надела на спину рюкзак. — Это мой спальный мешок, а это... — она указала на сумку, которую он взял, — это палатка.
Он застыл — не может быть!
— Самый настоящий спальный мешок и палатка? Эмма, я думал, ты шутишь.
Она загадочно улыбнулась.
— Я никогда не шучу по поводу палаток.
Ее улыбка тронула его, и он ощутил мгновенное ее обнять ее.
— Я не позволю тебе этого сделать.
— Что сделать?
— Это. — Оп показал в сторону спального мешка палатки. — Ты не можешь расположиться лагерем в незнакомой стране.
Она выглядела разочарованной и удивленной.
— Это почему же?
— Это рискованно.
Брайс не мог припомнить, чтобы когда-нибудь вокруг дома располагался палаточный лагерь. Да и как выглядит палатка, он, собственно, тоже забыл. Сведения о палатках он почерпнул из старых американских вестернов, и, насколько помнил, для женщин это было не особенно удобно.
— Послушай, Джон. — Эмма снова ослепительно улыбнулась и продолжила таким тоном, будто обращалась к ребенку: — Я, возможно, не готова ко многим вещам посетить оперу, пойти на ужин в Белый дом, выбрать нужную вилку для икры в Букингемском дворце, но спать на траве в палатке и не испачкаться — это для меня не проблема.
Брайс не стал объяснять, что для икры всегда используют маленькую ложку. Если бы он не знал ее лучше, мог бы подумать, что ее слова лично к нему. Но ведь она не знала, кто он на самом деле.
А Эмма продолжала:
— Если я окажусь в высшем обществе, в сравнение с любой дамой будет в мою пользу проиграю. Природа — мой дом. И моя работа. — Голос у нее смягчился. — Так что не переживай за меня.
Интересно, много ли на свете найдется людей которые, если и скажут подобные слова, будут самом деле следовать им.
— А если на палатку набредет какой-нибудь маньяк, как ты сможешь от него убежать, если ,будешь завернута в свой спальный мешок, как куколка?
Она от души рассмеялась.
— Если маньяк будет мне угрожать, я убегу никогда меня не догонит, поверь мне. — Она улыбнулась. — Теперь я начинаю понимать тебя лучше. Ты — городской человек. Поэтому, если ты когда-нибудь решишь пойти в поход, бери с собой кого ни будь вроде меня. — Она подняла еще один рюкзак. — Ну что, идем?
Джон стоял неподвижно, тщетно пытаясь придумать аргументы.
— А может, ты остановишься в отеле? Я думал ты хотела сделать именно так.
Она пожала плечами.
— Но ты же сказал, что они все заполнены поскольку сейчас сезон отпусков.
Он всплеснул руками.
— Но ведь стоит попытаться в любом случае
— Джон, — улыбнулась она, но в ее голосе звучали жесткие нотки. — Я надеюсь, ты не думаешь обо мне как о слабой женщине, которая не может позаботиться о себе сама?
Очевидно, он был о ней как раз такого мнения.
— Я же так не говорил. Я не понимаю, почему бы просто не попробовать...
— Не понимаю, чего ты боишься, — ответила она, минуту опустив рюкзак на дорогу. — Подумай, много ли девушек разбивает палатки в Гернси?
— Ну, мало ли, может, я о них ничего не знаю, но не меняет сути.
В этот момент он думал, смогут ли слуги быстро убрать следы его присутствия в Шелдейл-хаусе. Нет, не смогут, слишком мало времени.
Эмма перевесила рюкзак на другое плечо и скрестила руки на груди.
— Не кажется ли тебе, что это смешной разговор? И все же мне нравится твоя галантность.
Нет, это вовсе не смешно. Он найдет пару комнат где-нибудь на Гернси, вот что он сделает. Если только сможет как-нибудь скрыть от Эммы, кем является.
Она посмотрела на часы.
— Поезд отходит через час, не пора ли нам идти?
— Поедешь другим поездом. Потому что нам все равно сначала надо найти тебе комнату.
— Мне уже есть, где остановиться. — Она указала на спальный мешок.
Он подозрительно прищурился.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты упряма до невозможности.
Она гордо подняла подбородок.
— Не часто
ОН не смог сдержать улыбку
— Значит, я первым открыл в тебе это качество.
— Кажется, да. — Она улыбнулась в ответ. — Похоже, об этом качестве из писем не узнаешь.
На мгновение он застыл.
— Есть много вещей, о которых не узнаешь из писем.
— Думаю, ты прав. — Она вздохнула. — Но я полжизни провела, работая на природе. Поэтому не думай, пожалуйста, что я настолько неопытна, чтобы со мной что-нибудь случилось здесь, в Англии.
Он тяжело вздохнул.
— Эмма, пойми, это не Америка, здесь все другое, другой образ жизни.
— Я знаю, но многое мне нравится. Только подумай: здесь полицейские не носят с собой оружие, здесь намного спокойнее. — По всему было видно, что сдаваться она не собирается. — Итак, мы идем?
Она просто не оставила ему шанса. Ему бы не хотелось в вечерних новостях услышать о молодой американке, расположившейся в палатке возле дворца. Поэтому оставалось сделать только одну вещь.
— Ну что же, — сказал он, чувствуя, что она свила вокруг него прочную паутину, — я иду с тобой.
С каждой минутой положение Брайса становилось все серьезнее. Он не мог поверить, что едет на Гернси, в свое собственное поместье, под чужим именем, это шло вразрез со всеми его жизненными правилами. Он же был, в конце концов, благородным человеком. А с единственным человеком который был ему по-настоящему дорог, ему приходилось быть нечестным. Невозможная ситуация. Он был будто во сне. Каждый раз, когда она его называла Джоном, он чувствовал настоящую боль.
— Джон. — Эмма коснулась его руки.
— Да?
Сколько раз она произнесла это имя, прежде чем он понял, что она обращается к нему?
— Прости, я задумался.
Задумался. Вот только о чем?
Она с любопытством посмотрела на него, потом перевернула страницу расписания, которое купила на станции.
— Согласно этому расписанию, если мы сядем на паром до Гернси, это займет больше времени, но зато будет стоить дешевле, чем плыть на пароходе. Что ты думаешь по этому поводу?
— Это слишком медленно, — возразил он, решая про себя, как бы выиграть время, чтоб собраться с мыслями. — Кстати, у тебя нет морской болезни?
Она нахмурилась.
— Ну, Ла-Малш мало похож на открытое море.
— Это как раз и есть море.
Она махнула рукой.
— Да брось ты, такого не может быть. Его можно спокойно переплыть.
— Не многие смогли бы. — Он начинал понимать, что Эмма Лоуренс восхитительно упряма. — Возможна сильная качка. Но если это случится, мы попросим их повернуть назад и тогда попробуем другой путь.