Страница 211 из 213
Именно так и случилось у меня с тобой. А поскольку преграды между нами не стало, я получил возможность отправиться в путешествие, которое ты мне поручила совершить.
О да, эти свитки объемны и весомы. Для них требуется основательное хранилище — ведь их десять, а точнее двадцать, поскольку ты настояла на изготовлении копий для кандаке. Ты прекрасно понимала: чтобы воспоминания сохранились, надо позаботиться о дополнительных экземплярах.
Я с удовольствием воспользовался предлогом и на время покинул Александрию, в этом ты мне удружила. Я приобрел чрезмерную известность в качестве целителя, поскольку в свое время служил личным врачом царицы. Кроме того, мне приписывали особые познания по части змей (хотя, как ты знаешь, к этому я не имел ни малейшего отношения), а заодно и чудесное спасение Мардиана. Его-то я лечил, но помогло ему, как уже сказано, не столько мое искусство, сколько собственная тучность. Так или иначе, известность мне досаждала, и возможность отбыть туда, где меня не знают, казалась все более привлекательной. И что могло быть лучше, чем поездка в Мероэ?
Проплывая по каналу, а потом по Нилу, я не мог не вспомнить наше детское путешествие. Египет не меняется: те же пальмы, те же глинобитные хижины, те же пирамиды. Так приятно увидеть их снова. Оказавшись здесь, ниже Мемфиса, я задался вопросом: а слышал ли хоть кто-то из местных жителей про Октавиана, провозгласившего себя новым фараоном?
Да, он принял на себя и этот титул, выказывая себя твоим наследником, — ну, не смешно ли? Тем не менее он претендует на это. Раз Александр, Селена и Филадельф воспитываются в его доме, он считает, что породнился с тобой и с династией. Насколько я понимаю, в храмах уже появились его изображения в виде фараона в двойной короне, совершающего подношения Осирису и Хору. Но осматривать эти фрески у меня нет желания.
О Египет, вечный Египет. Он всегда был и остается уникальным. Новый «фараон» объявил страну римской провинцией с особым статусом, так что для ее посещения обычному римскому гражданину требуется специальное разрешение. Октавиан решил сохранить Египет прежним, но только для себя. Корнелий Галл назначен управлять нашим хозяйством, но без полномочий правителя. В Египте сейчас нет правителя.
Бесконечные изгибы реки, крокодилы на отмелях, храмы, прибрежные пески, заросли папируса и широкое лоно Нила, простирающееся в глубь Африки. Как легко забыть обо всем и закружиться в водовороте времени.
Я проплыву без остановки мимо Фил, направляясь прямиком в Мероэ. По слухам, у Первого порога между нубийцами и римлянами возникают трения, и мне кажется, что разумнее сначала, пока ситуация не осложнилась, побывать на юге. Кроме того, должен признаться, у меня есть и личный интерес: я намерен побеседовать с лекарями Мероэ и раздобыть образцы некоторых местных целебных растений. Мне давно хотелось их заполучить.
И вот я на месте. Путешествие заняло пять месяцев, оно включало в себя преодоление порогов и оказалось не таким уж легким предприятием. Но, так или иначе, сейчас передо мной городские стены, а на берегу не протолкнуться от любопытствующих. Остается лишь надеяться, что кандаке жива и правит по-прежнему. Странно, но почему-то кажется, что удаленность обеспечивает долговечность.
Она приняла меня. Она жива, хотя и мучается артритом — тяжело, но с величавым достоинством перемещает свое тучное тело по дворцовым покоям. О тебе и твоем столь давнем, но памятном визите кандаке говорила с восторгом.
— Однако я, — сказала она, покачивая головой, — предупреждала царицу, что не стоит иметь дело с римлянами. Я предлагала ей заключить союз со мной.
Она сидела на крепкой скамье с толстыми ножками, а сундук со свитками стоял рядом.
— Думаю, тут дело не столько в царице, сколько в римлянах. Они просто не могли оставить ее в покое, — ответил я.
И это была правда.
— А еще я обещала, что, когда римляне предадут и погубят ее, я за нее отомщу. И я сдержала обещание! — Кандаке торжественно кивнула и поднесла палец к левой глазнице. — Правда, мне пришлось отдать римлянам глаз.
При виде удивления и непонимания на моем лице она пояснила:
— Они задумали вместе с остальным Египтом прибрать к своим загребущим рукам и Филы. Наше святилище, а заодно и земли к югу от порога. Объявили, что территория находится под их протекторатом, и даже водрузили в храме мерзкого идола — статую своего вождя Октавиана. Я с этим смириться не могла. Нет, не могла. Такого терпеть нельзя!
Она поднялась — медленно, словно гора встала на ноги.
— Я покажу тебе, что мы сделали.
Подобно острову, таинственным образом плывущему по морю, кандаке проплыла по просторным залам и привела меня к внешнему дворику перед дворцовым храмом. Там она отдала своим приближенным какой-то приказ на их языке, и те исчезли, но скоро вернулись с лопатами. Они стали копать.
— Когда моя армия атаковала Филы, Асуан и Элефантину, пуская кровь римлянам, отдельный отряд лучников я послала в храм. В сражении я получила рану в глаз, который потом ослеп. — Кандаке произнесла это с гордостью, словно считала рану наградой. — Но ничего, я хорошо вижу и одним глазом.
В подтверждение сказанного ее глаз яростно сверкнул.
— О, мы рассеяли их и обратили в бегство, — продолжила она, — но не удовлетворились этим. Нет! Мы сделали еще и вот что.
Кандаке указала на яму, вырытую ее людьми перед храмом. Я разглядел в глубине какой-то округлый зеленый предмет.
Когда люди с лопатами отчистили его от земли, стало ясно, что это позеленевшая от патины бронзовая голова. Работники вытащили ее из ямы и поставили на землю. Она зловеще таращилась на нас, и с нее осыпался приставший песок.
То была огромная голова Октавиана с неестественно белыми глазами, выделявшимися на фоне тусклой позеленевшей бронзы. Сделанные из алебастра, они казались побелевшими от бессильной ярости.
— Мы обезглавили одну из тех его статуй, которые он нагло установил в наших святилищах, увезли голову с собой и совершили над ней ритуал осквернения, помочившись на него перед храмом в ознаменование нашей победы.
Эти слова сопровождались красноречивым жестом. Признаться, в этот момент я почувствовал, что нахожусь в совсем чужом мире.
— Теперь твоя царица отомщена и может спать спокойно, — заявила кандаке, горделиво задрав подбородок.
— Воистину так, — согласился я.
Высказывать сомнения мне показалось неразумным.
Во всяком случае, под ее присмотром твои свитки будут в полной безопасности.
Теперь в Филы. Там я исполню наконец торжественно данное тебе обещание, последнее мое обязательство.
Вот тогда ты действительно сможешь спать спокойно, зная, что все устроено в соответствии с твоей волей.
Разумеется, учиненный нубийцами погром привел римлян в бешенство, и они планируют ответные меры. Но сейчас им не до того — надо восстанавливать разрушенное, возмещать нанесенный ущерб. Я своими глазами видел обезглавленную статую Октавиана с обрубком шеи: она лежит на внешнем дворе, перед великим храмом Исиды.
Но я не хотел больше думать об Октавиане, равно как ни о чем другом, кроме этого небольшого острова с его изысканным храмом — святилищем Исиды. Белый и достаточно маленький, чтобы мой взор мог вобрать его целиком, он был великим достижением Птолемеев, знаком обручения между Египтом и знаменитой династией, занявшей трон завоеванной страны. На этих стенах высечено изображение твоего предка Птолемея Пятого, а твой отец Птолемей Двенадцатый красуется на пилонах, охраняющих внутреннее святилище. А внутри, под покровом сумрака, стоит великая статуя твоей божественной матери Исиды. Там я оставлю твое наследие. Ты доверила свитки мне, дабы я доверил их ей. А заодно оставлю и свое собственное жалкое приложение. Твоя история пришла к завершению, так пусть же пребывает там, где должно.