Эскорт для предателя

Примерно через полчаса Джеки достала мобильный и набрала номер Оперативного центра в Лондоне. Звонок сразу переадресовали в Серахс, Уинклеру, разбудив его.

— Мы едем. Не туда, где мы пересекали границу, а в Калат, прямо на север от Мешхеда, — смертельно усталым голосом доложила Джеки. — Там нет официального пограничного поста, и нам придется пробиваться. Ждите нас на другой стороне.

— Милая, — сказал в ответ Эдриан, не сдержавшись, хотя это было последнее, что он должен был бы говорить в такой ситуации.

— Заткнись. Ты запомнил место, где мы выезжаем?

— Калат. Когда?

— Не знаю. Возможно, на рассвете, — с печалью в голосе ответила она.

— Ты в порядке?

— Нет. Я потеряла двоих.

— Мертвы?

— Да.

Эдриан застонал.

— Извини.

— Мальчишка жив, он со мной.

— Все сработало? Та штука?

— Пока не знаю. Не могу сказать. Все полетело к чертям собачьим.

— Ты в порядке?

— Черт побери, что происходит, Эдриан? Кто такой Аль-Маджнун?

Уинклер не понял вопроса и попросил повторить. Сказав пару слов, Джеки вдруг умолкла. Слишком долгий разговор по незащищенной линии. Даже если Эдриан знает что-то, сейчас просто некогда объяснять ему ситуацию. Повторив название места, где они будут пересекать границу, Джеки нажала кнопку, прекращая разговор.

Ближе к Калату дорога пошла в гору. Городок находился среди скал, естественных крепостных стен. Говорят, что здесь после бегства от орд Тамерлана укрылся персидский Надир-шах. Водитель сбавил скорость, разглядывая ориентиры.

Небо над холмами на востоке порозовело. Приближался рассвет. Джеки разбудила Карима. Тот открыл глаза, и его лицо стало очень печальным.

— Что же с нами случилось? — спросил он. — Зачем убили всех этих людей? И кто был тот человек? Почему нас оставили в живых?

Он был еще слишком сонным, чтобы не говорить в открытую, что думает.

— Не знаю, но попытаюсь вытащить тебя отсюда. Теперь это единственное осмысленное действие. Так что, пожалуйста, сохрани ко мне доверие еще ненадолго, пусть я этого и не заслужила, — ответила Джеки.

Они проехали через центр городка. В здании полицейского участка горел свет. Зачем там встали так рано? Водитель выругался на фарси. Это были его первые слова за всю поездку. До границы рукой подать, вот она, нужно только проехать по узкой дороге среди холмов. «Пайкан» промчался между сложенных из камней домов, обитатели которых начинали просыпаться. Из северной части города с минарета донесся усиленный аппаратурой голос муэдзина, призывающий к фаджру, утренней молитве.

Вглядевшись, водитель вдруг резко нажал на тормоз. Дорога была перегорожена бетонными блоками. Фигуры полицейских у барьера были едва видны в предрассветном сумраке, но снести преграду не было никакой возможности. Снова выругавшись, шофер сдал назад метров на тридцать, развернулся и направил автомобиль влево. Здесь была узкая асфальтовая дорога, покрытая грязью и пылью. «Пайкан» понесся по ней, виляя из стороны в сторону. Они ехали в горы, на тропы, проложенные контрабандистами, о которых водитель явно хорошо знал.

Джеки посмотрела вправо. Они поравнялись с барьером. Оставалось надеяться, что полицейские не обратят внимания на машину, мчащуюся по боковой дороге. Джеки уже было подумала, что они пробрались благополучно, когда услышала завывание сирены. Из-за барьера выехал патрульный автомобиль, потом еще один.

— Гони, твою мать! — крикнула Джеки водителю.

Но торопить его не было нужды. Он выжал газ до отказа. Машину снова занесло, когда она проезжала поворот, но в целом шофер держал ее под контролем. Два полицейских «мерседеса», больше и мощнее «пайкана», выехали на объездную дорогу. Каждые двадцать секунд они нагоняли беглецов метров на десять.

Проехав крутой поворот, черный «пайкан» оказался у перевала. За ним — граница либо тупик, где все и закончится. Но водитель, похоже, знал, куда ехать. Он опять что-то отрывисто забормотал на фарси себе под нос. Они перемахнули через перевал, машина подпрыгнула и с грохотом опустилась на землю, так жестко, что, казалось, кузов едва не сложился. Мужчина за рулем прибавил газу.

Дорога шла вниз, к ложбине, до которой было меньше километра. В середине ее виднелось высохшее русло реки. По нему и проходила граница. Через русло вел узкий мостик, перегороженный барьером, но справа и слева от него были небольшие проходы, через которые можно было попытаться проехать. Патрульные экипажи догоняли. Невозможно было предугадать, что случится раньше — пересечет ли «пайкан» границу или его настигнут полицейские машины.

Позади раздался грохот. Обернувшись, Карим и Джеки увидели, что полицейский, сидящий с пассажирской стороны, высунулся в окно и открыл огонь из автомата. Он стрелял очередями, едва целясь, но с каждым разом пули пролетали все ближе от «пайкана».

— Оружие! — рявкнула Джеки водителю, но тот опять не понял ее.

Рванувшись вперед, она схватила шофера за горло.

— Давай оружие, будь ты проклят! — завопила Джеки.

Сунув руку в карман, водитель что-то достал и бросил на сиденье. Это оказался немецкий автоматический пистолет. Полицейский из иранской патрульной машины продолжал стрелять. Пара пуль ударила в тонкую сталь кузова «пайкана».

— Ложись! — крикнула Джеки Кариму.

Но вместо этого Молави лишь плотнее прижался к ней, будто пытаясь закрыть собой.

— На пол, мать твою! — рявкнула Джеки, сталкивая Карима с сиденья.

Открыв окно, она открыла огонь из «вальтера». Стрелять она умела куда лучше иранских полицейских, и поразила водителя одной из машин со второй попытки. Патрульный экипаж занесло, но следом ехал второй «мерседес». Из обоих окон высунулись полицейские и начали стрелять из автоматов.

Высохшее русло реки было прямо перед ними. По ту сторону границы стояла группа людей и вертолет, лопасти несущего винта еще вращались. Два человека во главе группы смотрели в бинокли на приближающийся черный «пайкан».

Полицейские продолжали поливать преследуемых очередями. Первыми не выдержали шины «пайкана». Сначала шина правого заднего колеса разлетелась в клочья. «Пайкан» продолжал ехать вперед на ободе, но тут пришла очередь второй задней покрышки, и скорость резко упала. Водитель свернул с дороги на грунт, надеясь дотянуть до границы, до которой оставалось метров сто, но полицейский «мерседес» поравнялся с ними, и машину прошили автоматные очереди. Водителя ранило, он выругался, но не отпустил руль и попытался увеличить скорость, но у маленькой машины не было шансов на бездорожье.

Джеки глянула на спрятавшегося между сиденьями Карима, потом на пистолет в руке. Им не выбраться. Вот-вот их схватят, а этого допустить нельзя. Молави лежал, свернувшись калачиком, как ребенок. Наведя пистолет на его голову, Джеки спустила курок, а потом приставила ствол к виску.

Последние несколько секунд стали самыми тяжелыми для тех, кто наблюдал за событиями с другой стороны границы. Полицейские изрешетили «пайкан» очередями из автоматов. Наконец одна из пуль попала в бак, и машина взорвалась. Позднее, осмысливая произошедшее, Уинклер и Паппас сделали вывод, что это действительно была простая погоня, а не операция, спланированная спецслужбами. Те не допустили бы взрыва и сделали бы все возможное и невозможное, чтобы взять беглецов живыми и допросить.

Увидев вспышку пламени, Эдриан вскрикнул и рухнул на колени. Гарри хотел найти для него слова утешения, но не мог. Чуть раньше такое случилось и с ним. В его руках была жизнь молодого парня, которую он не смог уберечь. Двое друзей застыли в отчаянии. Наконец Джереми, оперативник из ашхабадской резидентуры Секретной разведывательной службы, отвел их к вертолету. Надо убраться отсюда прежде, чем иранцев станет еще больше и ситуация усложнится.

Глава 37

Лондон

Они вылетели в Лондон, неся на плечах горе и тяжесть провала. В первые несколько часов они не могли думать ни о чем, кроме как о смертельной горечи постигших их потерь. Когда вертолет вернулся в Ашхабад, Камаль Атван отбыл в Лондон. «Бизнес не ждет», — сказал он. По его распоряжению Эдриану Уинклеру был предоставлен второй самолет, заправленный и готовый к вылету. Джереми, сотрудник ашхабадской резидентуры, посоветовал друзьям исчезнуть как можно скорее, пока не поднялся шум. С мрачным видом он вручил Эдриану только что пришедшую телеграмму от сэра Дэвида Пламба. Общий ее смысл сводился к приказу: «Немедленно убирайтесь оттуда ко всем чертям».