Собачье наследство

— Нет. Вероятно, Изабелл хочет, чтобы ты стал частью ее жизни, но я не хочу, чтобы ты стал частью моей. Если я попрошу тебя оставить нас в покое, это ведь не слишком много?

— Слишком.

Она бросила на него удивленный взгляд. Какое право он имеет так отвечать?

— Может быть, я и не появлялся только потому, что думал — ты замужем. Я не мог себе этого позволить. Сожалею, что это с ним случилось, но, Мэдлин, я вернулся сюда не только ради Изабелл.

Она искоса посмотрела на него и сказала:

— Довольно самонадеянно с твоей стороны. — Потом как-то погрустнела и добавила: — Я очень любила Лорана. Нам его не хватает.

— Тогда ты должна понять мои чувства.

— О, пожалуйста, не надо!..

— Почему не надо? Я ведь не напрашиваюсь. Мне не нужно… — Он так и не придумал слово, обозначающее то, что ему не нужно. — Ты — единственный человек, которого я любил, ты — единственный человек, который любил меня. Вряд ли это для тебя важно: с какой стати? Однако от правды не уйти.

Мэдлин улыбнулась. Казалось, она была тронута.

— Нет, важно. Ведь я действительно тебя любила. И мне столько лет удавалось тебя ненавидеть за правду о том, кто ты есть. То, кем ты был, и было правдой.

— Кем я был, — сказал Лукас с нажимом. — Ты до сих пор ненавидишь меня?

Мэдлин вздохнула, и этот вздох должен был предполагать, что продолжать нет смысла, что в ее жизни произошло слишком многое.

Ему хотелось утешить ее, положить руку на плечо, но он сдержался.

— Тогда мы можем остаться друзьями? Это все, чего я хочу: иметь возможность поговорить с тобой, находиться в одной комнате. Господи, просто быть в одной комнате с тобой!.. Как друг.

Несколько секунд Мэдлин качала головой, о чем-то раздумывая, потом сказала:

— Я никогда больше не полюблю тебя. Ты понимаешь?

— Конечно.

Она все еще не могла решиться дать согласие.

— Где ты сейчас живешь?

— В Швейцарии.

Мэдлин рассмеялась:

— Что?.. Ты всегда выбираешь для жизни те места, где не говорят по-английски.

— Мне нравится, когда можно молчать по уважительной причине.

Она снова рассмеялась, больше из вежливости, как на первом свидании. Потом отбросила прядь волос с лица, и он заметил обручальное кольцо на ее пальце.

— А как ты? Наверное, в последние годы тебе пришлось несладко.

— Да, ты прав, — сказала Мэдлин и посмотрела на приборную панель. — Нельзя ли включить обогрев? Очень холодно.

— Не работает. Машина из проката — нужно было сразу ее вернуть.

Она взглянула на дефлекторы обогревателя, как будто они ее раздражали, потом в упор посмотрела на Лукаса. Во взгляде Мэдлин читалось раздумье, и его охватило нетерпение: ведь он знал, о чем она думает.

— Люк, я больше не стану требовать обещаний, но я не смогу вынести, если дети снова будут страдать. Я не в силах…

Он поднял руку и приложил палец к губам Мэдлин, чтобы остановить ее слова и ее страхи. Это прикосновение пронеслось по нервам, как будто открылся прямой контакт настоящего с прошлым, а все, что случилось в промежутке между ними, вычеркнуто.

Лукас опустил руку, а Мэдлин закрыла глаза. Потом сказала:

— Ладно. Можешь зайти.

В голосе Мэдлин звучала неуверенность, словно она все еще раздумывала, правильно ли поступает. Наверное, пройдет еще немало времени, прежде чем ответ будет найден.

Они вышли из машины и направились к дому, к единственному символу семьи и очага, который Лукас мог представить.

Он выходит из тьмы с женщиной, которую любил полжизни. И он счастлив: ведь даже если это всего лишь первый шаг, уже ясно, что одиночеству конец. Человек, который многие годы стремился к абсолютной изоляции, сегодня утром прекратил свое существование.

Можно сказать, умер.

Глава 21

Подходя ближе, Дэн увидел, что за прилавком снова стоит знакомая продавщица. Она тоже его заметила и помахала рукой.

— Где ты была, Венди? — спросил Дэн. — Похоже, я не так приятно провел это время, как ты.

— В отпуске, — улыбаясь, ответила Венди. — На Канарах!..

— Классно. А мне «Сидней морнинг стандард», пожалуйста.

Она громко рассмеялась. Занятно: одна и та же шутка всегда вызывала одну и ту же реакцию.

— «Ивнинг стандард» — или ничего!

— Тогда давай «Ивнинг стандард». Что слышно в мире?

Венди показала ему первую страницу.

Дэн увидел фотографию Эллы Хатто.

Венди начала читать:

— «Бездомные собаки и безнадежные раковые больные получат помощь благодаря крупнейшему в истории наследству, оставленному на благотворительные цели. Согласно воле убитой Габриэллы Хатто, все ее состояние, насчитывающее несколько сотен миллионов фунтов стерлингов, завещано различным благотворительным организациям». — Она подняла глаза от газеты. — Что ты об этом думаешь?

Было не совсем понятно, что именно она хотела услышать: мнение Дэна по поводу того, как она выразительно читает, или по поводу занимательного факта.

— Довольно интересно. Уже известно, кто это сделал?

Венди пожала плечами, словно говоря, что вопрос-то глупый.

— Наверное, ее дядя. Интересно, где они? В смысле, куда все они могли сбежать? В Южную Америку, попомни мои слова.

Кто-то наклонился через прилавок, чтобы достать газету.

— Эй-эй, полегче, приятель.

Дэн отдал ей деньги за газету и сказал:

— До завтра, Венди.

— Пока, моя любовь. Береги себя.

Она не знает, как его зовут, и никогда не проявляла любопытства. А Дэну известно ее имя только потому, что у женщины есть привычка иногда говорить о себе в третьем лице.

Он вернулся домой и разложил газету на кухонном столе. Четвертая и пятая страницы, на которых напечатана статья — на весь разворот, — а еще перечень благотворительных организаций, которым завещаны деньги.

В общем-то жалко, конечно, потому что она нравилась Дэну. Кроме того, Элла была весьма симпатичной девушкой. Но в том, что он поступил правильно, нет никаких сомнений. Он поступил с ней так, как следовало поступить с загнанной лошадью или другим раненым животным.

Дэн даже поиграл сам с собой в адвоката дьявола, задавая вопрос: а кто он такой, чтобы решать, заслуживает она смерти или нет? Тем не менее он осудил ее и приговорил.

Дэн просто увидел грань, которую перешагнула Элла, и понял, что оттуда ей не вернуться. Возможно, девушка и сама не сознавала, что была смертельно ранена уже в тот момент, когда Дэн впервые с ней встретился. Он лишь избавил бедняжку от страданий.

Вся эта история — очень странное и темное дело. Дэн много размышлял, удивлялся, как могла целая семья вот так просто взять и погибнуть. Кто же, интересно, сумел все так ловко организовать?..

Обратив мысли к более приятным вещам, Дэн подошел к холодильнику, достал утиные грудки, которые поставил мариноваться утром, разложил вокруг остальные ингредиенты задуманного блюда — чтобы до каждого легко было достать.

Он открыл бутылку вина, налил стакан, потом посмотрел через стол в глазок воображаемой телекамеры и произнес:

— Вот добрый бокал «Мур Фарм Шираз», а вот и утиные грудки, которые я подготовил ранее.

Он продолжал говорить о том, что собирается делать дальше, размышляя, нет ли на телерынке ниши для подобной программы.

Потом Дэн рассмеялся, представив почему-то, что в один прекрасный день возникнет и миссис Боровски. Непонятно, с чего это пришло ему в голову, хотя мысль сама по себе недурна. Может статься, она сейчас бродит где-то рядом, эта гипотетическая миссис Боровски. Живет и даже не догадывается о своем счастье.

Об авторе

Кевин Уигналл родился в Херенталсе, Бельгия, где была расквартирована часть, в которой служил его отец. Жил в Северной Ирландии и Германии, после чего обосновался в небольшом городке на западе Англии, где обитает до сих пор.

Изучал политические науки и международные отношения в Ланкастерском университете, где какое-то время жил во дворце четырнадцатого века. Является членом Лондонского королевского института международных отношений и учредителем издательской компании «Хамсун медиа».