Поцелуй ангела

— Извини, я имел дело с половиной прокуроров нашего округа, и это было совсем не то, о чем ты говоришь. Я видел, как он на тебя смотрит.

— Тебе просто нравится меня дразнить, — возразила Элли.

— Судя по тому, что я видел, это тебе нравилось его дразнить. Ножку на ножку закидывала. Совета спрашивала. Мне даже показалось, волосики на палец накручивала.

— Ладно, хватит.

Чего не было, того не было. Ну максимум прядь откинула. Однако нужно было признать, она тоже заметила, что Донован смотрел на нее.

За время их короткого знакомства она отметила и кое-что еще. Высокий рост Донована — примерно сто восемьдесят пять сантиметров. Крепкое телосложение. Спокойные серые глаза и квадратный подбородок. Улыбка на тонких губах — лукавая, но не нахальная. Типаж Джона Кеннеди-младшего. Обручального кольца нет. Зато есть чудесный запах трюфелей.

Вот уж правда, хватит, подумала она. Эти дурацкие девичьи грезы — явное порождение недостатка сна, уже ставшего клиническим случаем. Она ощутила легкий укол совести, напомнивший, что одной из причин ее недосыпа была ночь с Питером Морсом.

— Ну что, готова брать парнишку Майерса? — спросил Роган.

— Я готова с тех пор, как он назвал подругу Челси сучкой.

Первым делом они увидели черную мраморную вывеску с серебряными буквами. «Всемирное регулирование капитала».

Это звучало солидно. По-крупному. Достоверно. Основательно. На самом деле это была созданная лишь десять месяцев назад лавочка на четверых, занимавшая всего половину этажа в посредственном офисном здании на пересечении 5-й авеню и 43-й улицы.

Секретарша в приемной сообщила, что о встрече с господином Майерсом нужно договариваться заранее, но Элли и Роган не удостоили ее вниманием и прошли в коридор, ведущий к четырем кабинетам. Правый был пуст. Табличка на столе гласила: Николас Джей Уорден.

У двери номер два стоял знакомый с виду мужчина.

— Детективы, я и не думал, что вы придете сюда.

Очевидно, в рабочее время Джейк Майерс оставлял дома свой прикид в стиле «новой волны». В строгом темно-синем костюме, приличном красном галстуке и без геля, от которого волосы торчали петушиным гребнем, он почти не выглядел придурком.

Роган схватил Майерса за руку, прижал к стене и ощупал пиджак.

— Обычно мы не церемонимся с теми, кого собираемся арестовать за убийство. — Он зачитал Майерсу его права, одновременно защелкивая наручники.

— Вы совершаете ошибку, — сказал Майерс. — Я никого не убивал.

Элли развернула арестованного к себе.

— Это ты допустил ошибку. Вчера вечером ты был уверен, что дружки тебя прикроют. Так вот, завтра Ник Уорден в соседнем кабинете будет торговать фьючерсами и свопами, подыскивая заодно человечка, который поможет ему управлять вашей конторой, а ты до конца жизни просидишь в тюрьме.

— Я считал, что копам положено проводить расследование. А вы и слушать меня не хотите.

— Давай подумаем, что ты нам до сих пор наговорил. Сказал, что не выходил из клуба с Челси Харт, не давал ей наркотиков, не имел с ней сексуальных контактов. — Элли загибала пальцы, перечисляя его вранье. — Значит, напрашивается вывод: все сказанное тобой — ложь.

Дела по убийствам были ей в новинку, однако арестов она провела достаточно, чтобы знать типичные реакции людей в таких случаях. Раскаяние. Паника. Гнев. Неповиновение. Знакомы ей были также и действия, сопровождавшие эти эмоции. Раскаяние и паника нередко приводили к слезам, гнев частенько сочетался с насилием. Неповиновение шло рука об руку с уверениями в невиновности и требованиями вызвать адвоката. Иногда арестованные даже плевались от злости. Она терпеть не могла, когда плевались.

Однако Джейк Майерс удивил ее.

Он улыбнулся. Ухмыльнулся, как человек, у которого есть тщательно скрываемый секрет. Им лишь ненадолго удалось внушить ему серьезность положения, но теперь его высокомерие, свидетелем которого она уже стала в «Пульсе», возвратилось и развернулось во всю ширь.

— Отлично. Делай, что считаешь нужным, красавица.

Элли живо представила, как бьет Майерсу коленом в пах, а потом обрушивает левый джеб на его худосочную челюсть. Вот что она должна была сделать. Или хотя бы отвесить хорошую оплеуху. Что-нибудь.

Вместо этого она сказала:

— Я так понимаю, на вопросы ты отвечать не станешь.

— Без адвоката — нет. Однако вы можете взять у меня ДНК.

Роган — неожиданно для Элли — таки отвесил парню подзатыльник.

— Больше ни слова.

В последующие три дня они не услышали от Джейка Майерса ни звука.

В тот вечер, а точнее, в 17.30, мужчина наблюдал за входом в ресторан «Меса Гриль» из-за стойки в булочной напротив.

Он случайно заметил эту барменшу накануне, прогуливаясь по центру города, выискивая следующую кандидатуру. Из-за того, как изменился город в последние годы, у него сложилось впечатление, что центр — лучшее место для того типа девушек, который ему нравился: девушек, любивших развлекаться, веселиться на всю катушку.

Он начал с парка на площади Вашингтона. Здесь девушек много. Хиппи. Бродяжки. Но в отличие от Челси ни в одной из них не было искры.

Из парка он двинулся в сторону Вест-Уиллидж. Провел некоторое время в трех секс-шопах. Он считал, что работающую в подобных местах женщину снять легко. Но, к его разочарованию, все сотрудники оказались мужчинами. Большинство посетителей тоже. Наверное, район такой, решил он.

Воспрянул духом лишь в магазинчике под названием «Фантазия», увидев одну из сотрудниц. Она тянулась к верхней полке за лиловым тридцатисантиметровым фаллоимитатором. Рослая, примерно сто восемьдесят два сантиметра. Стройная. Длинные светлые, в белизну, волосы. Затем она обернулась, и стало ясно, что это не она, а он. Облом.

Из Уиллидж он отправился к району Флэтайрона. [26]Это место в свое время было известно как Дамская миля и знаменито своими универмагами, куда стягивались элегантные женщины со всех концов страны за самыми шикарными предметами роскоши. Первые леди захаживали в универмаг «Арнолд Констебль» на углу 19-й улицы и Бродвея, в «Тиффани & Ко» на пересечении 14-й и Университетской улиц, пока владелец не решил, что Юнион-сквер стала недостаточно изысканной для него. Сто лет назад это место привлекало самых разборчивых дам. Теперь, столетие спустя, мужчина надеялся, что сможет найти именно то, что ищет, где-нибудь здесь, на Бродвее, еще до парка Мэдисон.

На тротуарах было полным-полно похожих друг на друга девушек в синих джинсах и теплых куртках с магазинными пакетами или изящными дизайнерскими сумочками. Большинство ходили группами. Бродившие в одиночку, не отрываясь от мобильников, были настолько неинтересны, что им самим было невыносимо оставаться наедине с собственными мыслями даже на несколько минут, прежде чем перейти к следующей покупке.

Мужчина подумал: возможно, его слишком испортил Нью-Йорк. Ему казалось, что в любом маленьком городке большинство девушек, которых он отверг, сияли бы, как безупречные бриллианты. Возможно, его проблема в том, что он слишком разборчив. Их много, так много, что рябит в глазах.

Дойдя до 23-й улицы и повернув там, где Бродвей сходится с 5-й авеню, он предпринял новую попытку. Все-таки на 5-й авеню народу больше, чем на Бродвее. Больше девушек. Больше покупок. Больше никчемных звонков: «Ничего. Чем занимаешься? Я иду в „Банану“. А ты где?»

Он напомнил себе, что это лишь первая попытка найти следующий объект, а после Челси Харт не прошло и двадцати четырех часов. Он решил возобновить поиск вечером, оказавшись возле оживленного ресторана. Буквы, начертанные яркими красками на окне, гласили: «Меса». Высокие потолки. Толкучка в баре. Вероятно, там недешево. Он смотрел в окно, пытаясь понять, что это за ресторан — глупо-дорогой или по-хорошему дорогой, и в этот момент заметил за барной стойкой блондинку с «конским хвостом». Она сливала содержимое двух бутылок в шейкер для мартини и болтала с клиентами — супругами среднего возраста.

26

Флэтайрон (Flatiron Building) — один из символов Нью-Йорка, 82-метровое здание, получившее за свою форму прозвище «Утюг». Расположенный возле него район называется районом Флэтайрона (Flatiron District).