Страница 20 из 29
Теперь он казался еще огромнее. Не один век служило это жилище семье Манчини, и каждое столетие наложило на эти стены свой отпечаток.
Дом был выстроен в форме крепости, и внутри находился сад, куда и выходила терраса. Воздух был теплым и невыразимо душистым — аромат сотен разноцветных роз наполнял все вокруг, голова начинала сладко кружиться. Никаких следов ночного ливня не осталось. Широкие каменные ступени были совершенно сухими.
Посреди сада возвышался мраморный фонтан — уменьшенная копия большого фонтана на площади. Три белоснежных мраморных коня высекали струи воды из глыб камня. Звук бегущей воды нарушал блаженную и жаркую тишину.
Рикардо в темных очках сидел в удобном кресле возле небольшого стола и внимательно просматривал деловые бумаги, однако при виде Джины отложил их, снял очки и встал ей навстречу. Джина улыбнулась в ответ на его улыбку, и хозяин дома взял ее за руку.
— Ты выглядишь свежей и отдохнувшей. Даже о жаре забываешь, глядя на тебя.
Она смутилась и отвела взгляд.
— Ну… возможно… от фонтана идет прохлада…
— О да, он всегда был нашим спасением. Когда я был маленьким, то очень любил залезть туда прямо в одежде и оседлать одного из коней. Марию это всегда приводило в ярость, а однажды, когда я наотрез отказался выходить из воды, ей пришлось лезть в фонтан за мной.
Джина вежливо улыбалась, а сама думала, зачем понадобилось Рикардо рассказывать ей столь интимную историю из своего детства. Ведь они чужие друг другу, он презирает ее… Все это походило на какую-то странную игру, в которой условия менялись ежечасно.
В тени винограда и плюща, обвивавших террасу, был накрыт стол. Крахмальные салфетки, ваза со свежесрезанными розами, серебряные приборы все было безукоризненно и изящно.
Рикардо усадил Джину в кресло, сел напротив.
— Я тщетно пытался убедить Марию, что это просто ланч. Она считает, что на свежем воздухе есть надо как можно больше. Я налью тебе вина?
— О нет, воды, если можно!
— Как мило! Ах, ты же не пьешь, я вспомнил. Воды, так воды. С чего начнем? Должно быть, ты голодна? Мария отлично готовит морепродукты.
Он обволакивал, завораживал Джину разговором, светским, легким, дружелюбным, ее бастионы и крепости рушились, не успев вступить в бой. Рикардо Хоук был, без сомнения, самым радушным хозяином в Венеции.
Совершенно незаметно для себя Джина расслабилась, отдалась течению дружеской беседы, смеялась его остроумным замечаниям и отдавала должное великолепной еде.
За кофе она с восхищением отозвалась о красивых фужерах, в которые они наливали холодную воду. Рикардо приподнял бровь и небрежно заметил:
— Венеция славится стеклом. Стеклянные изделия начали изготавливать здесь еще тысячу лет назад, но в тринадцатом веке перевели производство на остров Мурано. Тогда Венеция была воинственным городом, пожары и грабежи были не редкостью, и драгоценное стекло решили оградить от опасности.
В наши дни здесь тоже есть несколько фабрик. Если хочешь, съездим туда, посмотрим.
— О, я с удовольствием!
— Что ж, если твоя нога больше не болит, поедем в Мурано прямо сегодня. Правда, туристов сейчас там полно, но я знаю некоторых мастеров лично. Взгляни, это подарил мне один из них.
Он указал на вазу, в которой стояли цветы, и Джина с восторгом стала рассматривать ее. Прозрачное стекло казалось невидимым, украшавшие его бледно-лиловые и золотые языки фантастического пламени, казалось, просто парили над столом, поддерживая стебли роз.
Джина в немом восхищении рассматривала вазу, а Рикардо произнес с чуть заметной грустью:
— Я хотел купить ее на свадьбу маме, но Джакомо просто подарил мне ее. Мама ее очень любила, а Джону было, по-моему, все равно. После маминой смерти он отдал мне вазу, сказав, что мне, должно быть, захочется ее сохранить на память.
— Странно. Джон хорошо чувствовал прекрасное, а эта ваза великолепна.
— Да.
— Наверное, он хотел сделать тебе приятное. Он промолчал, и Джина прикусила губу, ругая себя за излишнее упоминание о Джоне. Рикардо словно закрылся, спрятался в скорлупу своих воспоминаний.
Некоторое время они молчали, а потом Рикардо спросил:
— Я вот что хотел уточнить… Раз вы с Джоном были такими ДРУЗЬЯМИ, почему ты не приехала на похороны?
— Я узнала о том, что он умер, три недели спустя. Случилось то, чего он так боялся. Он умер в полном одиночестве.
Рикардо вскинул глаза. В голосе Джины прозвучала искренняя скорбь, в этом он не сомневался.
— Возможно, ты хочешь навестить его могилу… Раз уж ты в Венеции.
— Не понимаю. Ведь он умер в Риме, так мне сказали…
— Да, но мама завещала похоронить их рядом, так что теперь он лежит на нашем семейном кладбище в Сан Микеле.
— О, как я рада… как я рада, что бедный Джон не один…
Ее голос прервался, и слезы потекли по щекам. Рикардо с удивлением глядел на нее, а затем тихо произнес:
— Его смерть действительно тронула тебя…
— Да. Я уже говорила тебе об этом.
— Но ведь эта смерть принесла тебе состояние…
— Я потеряла друга, понимаешь ты это или нет? ДРУГА! Неужели это слово ничего для тебя не значит?
Однако Рикардо уже вновь оседлал своего конька.
— Ведь получить наследство куда пристойнее, чем принимать, скажем, подарки…
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Джон никогда не дарил мне подарков.
— Никаких?
— Никаких.
— Ты уверена?
— Я абсолютно уверена.
— Странно. Я знаю, что он подарил тебе золотое кольцо. Оно называлось "Маскарад". Джина вспыхнула.
— Он не дарил мне его.
— Странно, но Мюллер не смог его обнаружить, когда обыскивал твои вещи. Я никак не могу понять…
— Кто дал тебе на это право?!
— У меня есть все права вернуть себе то, что мне принадлежит по праву, прости за каламбур, и что у меня отобрали.
— Отлично! Сначала я была просто авантюристкой, потом охотницей за наследством, а теперь еще и воровкой!
— Это очень ценное кольцо. Я должен был сохранить его.
— Так почему же ты этого не сделал?!
— На похоронах мамы я видел, что Джон носит его на цепочке, на шее. Однако он был в таком состоянии, что у меня не хватило жестокости подходить к нему в эту минуту… На следующий день он уехал из Венеции, а когда я связался с ним после, он поклялся, что мама сама отдала ему кольцо на смертном одре.
— Но если это так…
-.. Он либо солгал, либо ошибся. Она никогда бы этого не сделала.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому что это кольцо нельзя никому отдавать. Это семейная реликвия, одна из самых ценных. Когда он умер, мы первым делом стали искать кольцо, но не нашли.
— И ты решил, что оно у меня?
— Я прав, не так ли? Несмотря на то, что ты это отрицаешь.
— Я не отрицаю Я просто говорю, что Джон мне его не давал…
— Ты его сама взяла?!
— Дай мне объяснить! Если ты меня выслушаешь до конца хоть раз в жизни, то узнаешь, что Джон НЕ ДАВАЛ мне это кольцо.
Оно было в конверте, которое уже после смерти Джона передал мне мистер Брэдшо, адвокат. Вместе с ключами от Каза Розале.
— Ты знала, что оно принадлежало моей матери?
— Я знала, что оно принадлежало жене Джона.
Ярость Рикардо наконец-то прорвалась на волю.
— Он не имел права отдавать его кому бы то ни было. Помимо того, что это семейная реликвия, оно практически бесценно, так как это одно из нескольких колец "Маскарад", существующих на свете!
— Я так и знала! Все упирается в деньги.
— Ты пытаешься меня убедить, что не думала о его цене?
— Я ничего не пытаюсь, я просто говорю тебе. Мы с Джолли вообще решили, что это просто хорошая бижутерия. Но даже и теперь, когда я знаю правду, я не имею ни малейшего представления о деньгах, которых оно стоит. Я не разбираюсь в драгоценностях.
— Да не в деньгах дело! Это кольцо принадлежит семье Манчини с семнадцатого века, оно переходило к жене старшего сына в семье. Если не было сыновей, то к старшей дочери.