Страница 46 из 67
— Х-ха… — фыркнул Даннеган. — Что ж, добро пожаловать! — Он отпихнул стоявшего рядом с ним подчиненного в сторону, сам шагнул в противоположную, открыв нам для обозрения центральную часть письменного стола.
В жизни иной раз встречаются ситуации, когда мы сталкиваемся со столь неожиданными, неестественными, нелепыми зрелищами, что сначала не можем понять, что именно находится перед нами, на что устремлен наш взор. Наши глаза воспринимают окружающую обстановку, убеждая в ее реальности. Но разум, сопротивляясь этой ужасающей реальности, отказывается осознать воспринимаемое зрением.
Именно такое зрелище открылось нашим взорам. Упитанный, хорошо одетый джентльмен мирно сидел за своим столом в своей личной библиотеке. Но джентльмен этот подвергся изощренным надругательствам. Его окровавленная оскальпированная голова была откинута назад под неестественным углом. Глотка взрезана так, что кажется, голова вот-вот отвалится. Кровью залиты одежда и стол.
Это я осознал сразу. Чего я не мог понять — точнее, стремился не понимать — это некая странность его костюма. На груди болтался в высшей степени необычный галстук, необычных размера, толщины и текстуры. Галстук этот свисал со взрезанной шеи и был густо покрыт кровью, что еще более мешало разглядеть эту уникальную деталь туалета.
Не знаю, как долго я глазел на убитого хозяина дома. Смутно помню странно прозвучавший выдох Карсона, похожий на шипение разозленной змеи, да еле слышное бормотание Таунсенда:
— Бох-х-х ты мой!
Наконец рассудок мой прекратил сопротивляться, воспринял и усвоил информацию, предоставленную органами зрения, и на меня навалился приступ дикого головокружения. Я отпрянул и рухнул в сафьяновое кресло, чудом не раздавив метнувшегося с сиденья рыжего крапчатого кота.
Сжав виски руками, я несколько мгновений сидел неподвижно, ожидая, когда прекратится головокружение.
С шеи Картрайта свисал не пропитанный кровью галстук. На груди убитого болтался его собственный язык. Очевидно, убийца, взрезав глотку жертвы, вытянул его через рану и оставил в таком положении.
Постепенно головокружение ослабло. Я поднял голову и огляделся. Карсон стоял у стола, изучая обстановку. Таунсенд удалился в уголок и что-то строчил в репортерском блокноте.
— Похоже, что мистера Картрайта навестил ваш друг Джонсон, — сказал Даннеган.
— Возможно, — неопределенно ответил Карсон. — И, похоже, он кой-чего нахватался у апачей.
— Чего именно? — поинтересовался Даннеган.
— Старый фокус мескалеро. Они иногда так развлекаются с пленными.
— Ничего себе развлечение! — возмутился Даннеган. — Проклятые краснокожие дикари!
Карсон покосился на капитана.
— Я тут в Сан-Луи разок заглянул мимоходом. Там толпа развлекалась с негритенком лет тринадцати. Он белую шлюху обидел. Что они с ним выделывали! По сравнению с тем представлением у вас здесь просто детский утренник. А как веселились! Приличная публика, сплошь белые, ни одного краснокожего. Так что встречаются дикари разного цвета, капитан.
Даннеган неопределенно хмыкнул и повернулся ко мне.
— Я вот не могу определиться с вами, мистер По. Каким боком вы со всем этим связаны?
— Э-э… Что вы имеете в виду? — промямлил я.
— Сначала Уайэт, теперь Картрайт. Насколько я могу судить, их объединяет только два обстоятельства: то, что их разделал этот проклятый Джонсон, и то, что они как-то связаны с вами.
— Я больше всех удивляюсь этому совпадению, — ответил я, вспыхнув от возмущения. — Не хотите ли вы предположить, что я как-то замешан в этих ужасных преступлениях?
— Ничего я не хочу предполагать, просто удивляюсь.
— Можно спросить, капитан, как вы узнали о преступлении? — донеслось из угла, в котором обосновался Таунсенд.
— Ваш босс, мистер Моррис, сообщил об угрозах. Я послал пару своих людей разобраться. Вот и разбираемся.
— Благодарю. А мистер По зачем вам понадобился?
— На столе Картрайта нашли писульку. Он, похоже, ее и намарал.
Капитан шагнул к моему креслу. Вытащив из кармана листок, он протянул его мне.
Принимая листок, я заметил, что это обычная писчая бумага, сложенная вчетверо и запятнанная свежей кровью. Аккуратно придерживая листок за края, я принялся за чтение.
— Что там? — спросил Таунсенд, подходя к креслу сзади.
Я дочитал до конца и лишь затем ответил:
— Письмо Картрайта адвокату. Просьба возбудить судебный процесс о клевете и оскорблении личности. Против меня.
Даннеган бесцеремонно выхватил письмо из моих рук и вернул в свой карман.
— Что за дрязги у вас с Картрайтом, По? — спросил он, буравя меня мрачным взглядом.
— В качестве редактора солидного ежеквартального литературного обозрения, — объяснил я, — я имел случай опубликовать свой в высшей степени взвешенный и обоснованный анализ последнего произведения Картрайта. Неадекватно реагируя на содержание моего обзора, мистер Картрайт прислал мне настолько грубое письмо, полное необоснованных нападок, что я сочинил уничижительную пародию на его опус. Публикация этой сатиры на страницах «Дейли миррор» подвигнул а Картрайта на угрозы в адрес мистера Морриса и меня лично; угрозы не вполне явного характера.
— Теперь явного, — бросил Даннеган. — Хотел вам обоим клизму вставить в суде.
— Похоже, — пробормотал я в ответ на это в высшей степени вульгарное, хотя, по сути, и верное замечание.
Даннеган, судя по выражению физиономии, хотел сморозить еще какую-то гадость в мой адрес, но тут он заметил что-то за моей спиной и крикнул:
— Коутс! Наконец-то изволили пожаловать.
Я высунул голову из-за спинки кресла и глянул назад. В дверях стоял высокий, тощий коронер, которого я уже встречал в квартире Уайэта.
— Великий боже! — воскликнул Коутс. — Что тут случилось?
— Опять бойня, — просветил его капитан и, обращаясь к нашей троице, отрезал: — Вам пора домой, ребята. А нам пора работать.
— Уверены, что помощь не нужна? — спросил его Карсон.
— Я очень прошу вас, мистер Карсон, заняться своими делами и не мешать профессионалам делать свое дело.
Глядя Даннегану в глаза, Карсон спокойно промолвил:
— Как прикажете. Пошли, Эдди.
Продемонстрировав абсолютную некомпетентность в доме Уайэта, Даннеган и его люди — я в этом не сомневался — провалят расследование и здесь. Протестовать, однако, не имело смысла.
Кроме того, мне не терпелось покинуть этот провонявший кошачьей мочой виварий, уйти из дома, отмеченного проклятием убийства. Чувствовал я себя в тот момент примерно как полицейский Бойл. Поднявшись из кресла, я быстро вышел из комнаты, преодолел лестницу и вышел на крыльцо, где остановился, глубоко дыша.
Сзади послышались шаги моих товарищей, также с облегчением покинувших место трагического события.
Сунув блокнот в карман, Таунсенд сказал:
— Срочно мчусь в редакцию. Скоро сюда заявится толпа нашей братии. Надо сообщить об убийстве мистеру Моррису и сразу взяться за обработку материала.
Попрощавшись с нами, репортер исчез.
Игнорируя вопросы толпившихся снаружи любопытных, мы с Карсоном вышли на улицу и направились по Кортленд-стрит в западном направлении. Не останавливаясь, дошли до Гринвич и притормозили у входа в конюшню, из которой доносилось приглушенное ржанье и стук копыт.
— Как настроение, Эдди? — спросил Карсон.
— Вынужден признать, что развитие событий совершенно сбивает меня с толку. Предположение, что Картрайт стоит за обоими покушениями на мою жизнь, кажется теперь крайне сомнительным, если не абсурдным. Совершенно очевидно, что он собирался отомстить за оскорбление, но не посягая на мою жизнь, а цивилизованными средствами, обратившись в суд. Таким образом, неясно, кто же стоит за двумя попытками убить меня, если это не Картрайт?
— Ответить может только сам Печенка. И сейчас, пожалуй, подошло время, когда его можно об этом спросить.
— Не понимаю?! — устремил я изумленный взор на невозмутимое лицо следопыта.
— Насколько я наслышан, этот тип от крови заводится настолько, что ему требуется разрядка. Регулярно он, обвешанный новыми скальпами, появлялся в городишке, требовал шлюху, ящик бутылок и на пару дней зарывался на дне.