Ненастоящий полковник

Грек не успел докончить начатую фразу, потому что на столе у майора зазвонил телефон. Федор поднял трубку, а Грек терпеливо ждал, когда майор положит ее обратно на аппарат и он сможет договорить. Но выговориться усатому капитану в этот раз, было не суждено. По напряженному лицу майора Туманова он понял, что-то случилось, и напрочь позабыл, чего хотел рассказать. Спросил вкрадчиво:

– Чего там, Николаич?

– Криминалисты позвонили. На улице Глаголева обнаружен труп мужчины…

Грек посмотрел на недопитое пиво и с неохотой спросил:

– Ну и что там накопали криминалисты?

– Выглядит все как самоубийство. Но у спецов криминалистов есть сомнение. Просят меня приехать. Так что поднимайте свои задницы. Поедите со мной. Надо посмотреть. А заодно и развеетесь.

Ваняшин молча допил в стакане остатки пива, а Грек сунув в рот жевачку, сказал со вздохом:

– Такое мероприятие нам испортили. Даже не посидели, как следует.

– Зато ты вчера, у Николаича, посидел, – проговорил Ваняшин. Грек покосился на него и покачал головой.

– Леха, Леха. Зачем давишь на больной зуб? И без этого тошно. И вообще, лейтенант, с тобой точно на кривую дорожку ступишь.

– Это почему? – удивился Ваняшин такому нахальству капитана.

– А зачем ты меня к девкам потащил? Разве за вами молодыми угонишься? Тоже мне друг называется. Сам слинял с подружкой, а меня оставил наедине с этой рыжей шалавой. Пришлось ее ночевать к себе взять.

– Так не брал бы, – кажется, Ваняшин не был предрасположен, сочувствовать Греку, и не понимал его обиды.

– Да как я могу девку на улице оставить. Пригласил ее как джентльмен к себе и веришь, чуть из квартиры не убежал. Замучила она меня. А я был не в форме. Сам знаешь, перебрал лишнего. Ох, Леша, – пожаловался Грек. – Хочешь, верь, хочешь, нет, но не ночь была, а маета.

Федор шел молча, не вмешиваясь в разговор. Хотя тоже кой, в чем мог упрекнуть того же Грека. Ведь стоило Даше из чувства вежливости пригласить их, посидеть за столом, как Грек первый согласился. Ваняшин был в раздумье. И может, отказался бы, если б не этот Грек, век бы его усатую рожу не видеть.

Ваняшин остановил «Волгу» возле самого подъезда, но прежде, чем войти, Федор огляделся. Дом был двенадцатиэтажным из бледно-розового кирпича, построенный по спецпроекту с улучшенной планировкой квартир. Людям со средним достатком, проживать в таком доме уж точно не по карману, стало быть покойник из богатеньких.

Федор поднял голову, глянул на окно девятого этажа. Умерший жил там. Как сообщил звонивший капитан криминалист Семин, покойный жил один в просторной пятикомнатной квартире. И видно жил не плохо. Вот только не понятно, почему он вздумал умереть. Семин не стал по телефону разглагольствоваться о подробностях. Потому и попросил лучшего сыщика приехать.

Грек стоял рядом, крутил башкой, любуясь на дом.

– А я бы здесь жить не стал, – ни с того, ни с сего вдруг ляпнул он. Федор с Ваняшиным посмотрели на него. Можно подумать, усатому Греку кто-то предлагал сменить его малогабаритку на одну из шикарных квартир этого дома. А если бы предложили, вряд ли бы отказался. И зря выпендривается капитан. А все потому, что знает, такому менту как он, никогда не жить здесь.

– Ладно. Я пойду, погляжу там, а вы постарайтесь у жильцов подъезда собрать хоть какую-то информацию об умершем. Потом присоединяйтесь ко мне. Есть вопросы?

Грек с Ваняшиным промолчали. Хотя топать по ступенькам с первого по девятый этаж ни тому, ни другому не хотелось.

– Если вопросов нет, то вперед, – сказал Туманов, превратившись из закадычного приятеля в строгого начальника, и пошел в подъезд.

Грек плюнул с досады и сел тут же на скамейку.

– Никуда не пойду. У меня башка болит, и ноги не идут, – пожаловался он. Ожидал, что Ваняшин его поддержит, но лейтенант кивнул на дверь подъезда и сказал:

– Получишь от Николаича нахлобучку. Лучше пойдем.

Грек застонал и, поднявшись со скамейки, поплелся следом за Ваняшиным, проклиная свою собачью работу.

Дверь квартиры была не запертой. Федор вошел в прихожую, потом в одну из комнат, откуда доносились приглушенные голоса. Он увидел эксперта криминалиста, капитана Семина, который суетился возле трупа мужчины, и трех сотрудников оперативно поисковой группы, которые с появлением майора Туманова сразу приумолкли.

Федор поздоровался. Еще из коридора он услышал нечто похожее на спор между Семиным и оперативниками из группы. И не удержался от вопроса. Спросил, как бы в шутку:

– Что за шум, а драки нету?

Сотрудники группы не горели желанием посвящать майора в детали спора, поэтому тактично промолчали. А вот Семин не сдержался.

– Да вот, – кивнул он на оперов, – утверждают, будто это самоубийство, – разочарованно проговорил Семин. – Предлагают все свести к суициду.

Семин замолчал и махнул рукой. А Федор посмотрел на сотрудников поисковой группы, которые нисколько не смутились под нападками криминалиста, скорее наоборот, выглядели ощетинившимися волчатами. И старший группы, лейтенант Ларин, заметив в глазах майора недоумение, сказал в свою защиту и защиту своих товарищей:

– Товарищ майор, никто ему ничего не предлагает. Только чего копаться, выискивать того, чего не было. Мы вошли, когда металлическая дверь была закрыта изнутри. Пришлось мчсников вызывать, чтобы ее вскрыть. На теле покойного нет синяков, кровоподтеков. Стало быть, нет и следов какой-либо борьбы. Что еще надо Семину? А у нас и без этого трупа работы хватает.

– А вот мы сейчас и спросим у криминалиста, что мешает ему считать случившееся, самоубийством, – сказал Федор и обернулся к Семину. Одну сторону майор выслушал, теперь предстояло выслушать другую. А криминалист капитан занимает здесь не последнее место.

Семин вообще считался человеком немногословным. И на этот раз, не желая тратить понапрасну слова, он указал Туманову на ногу лежащего, на полу мужчины, после чего сказал:

– Вот эта маленькая ранка, – показал он на маленькую точку, возле пятки, похожую на укус комара. – Уверен, она осталась от укола шприцом. Причем, ранка выглядит довольно свежей. Я думаю, укол был сделан буквально перед тем, как несчастный оказался в петле. Конечно, при желании, можно все обставить так, будто это самоубийство… Я понимаю, не охота возиться, искать того, кто это сделал… Вот, собственно поэтому, я вас, майор, и вызвал.

– А вы уверены, что это убийство? – настаивал на своем Ларин. Оба его напарника промолчали, скроив ехидные мордашки, и покосились на майора. В его присутствии следовало попридержать языки.

Вместо ответа, Семин извлек из своего чемоданчика здоровенную лупу и передал ее Туманову со словами:

– Взгляните.

Федор поднес лупу к маленькой, едва заметной невооруженному глазу, точке, удивляясь, как ее мог заметить Семин. Хотя на то он и эксперт, чтобы замечать самые незначительные, казалось бы, повреждения на теле пострадавших. Через толстое стекло, дающее многократное увеличение, он отчетливо разглядел ранку. Она действительно была похожа на укус комара, но в самом ее центре проступала еще одна, едва различимая точка, явно оставленная от тонкой иглы шприца.

– Ну, как? – спросил Семин уже несколько настойчивей, видя, как озадачилось лицо главного сыщика. – Что скажите? Разве это не укол?

– Похоже на то, – ответил Федор. Ларин попросил у него лупу, тоже взглянул на ранку, но ничего не сказал, только хмыкнул.

– Да, дела, – протянул Федор и, глянув в другую комнату, заметил, что форточка в окне открыта.

– Но ведь здесь девятый этаж, товарищ майор, – осмелился возразить Ларин, после заданного Тумановым вопроса по поводу открытой форточки. – Да и разве взрослый человек пролезет в такую форточку?

Его слова были веским доводом. Форточка действительно была слишком мала, чтобы в нее мог пролезть взрослый мужик. Но Федор все-таки призадумался, и когда пришли Грек с Ваняшиным, попросил их подняться к соседям верхнего этажа.