Призрак для Евы

То, что произошло между ней и Джоком, никак не вязалось с устрашающими намеками Тетушки. Было больно, но Минти почему-то не сомневалась, что боль скоро пройдет. Джок очень удивился, что она делает это в первый раз, и отказывался ей верить — как и в то, что ей тридцать семь. Он был младше, но так и не признался, насколько.

— Теперь я твоя, — сказала Минти. — Я больше ни с кем не буду этим заниматься.

— Отлично, — ответил он.

Утром Минти встала рано, потому что, уже засыпая, додумалась до блестящей идеи. Кроме того, так у нее появлялась возможность вымыться. Когда Джок проснулся, она — вымытая, с чистыми волосами, в чистых брюках и футболке — смиренно стояла у кровати и держала в руках кружку чая и вазочку с сахаром.

— Первый раз в жизни, — сказал он. — Ни одна женщина для меня этого не делала.

Вопреки его ожиданиям, Минти не обрадовалась. Кто были те женщины, которые не приносили ему чай? Может, всего лишь мать и бывшая жена?

Джок выпил чай, встал и отправился на работу, даже не вымывшись как следует, что шокировало Минти. Прошла целая неделя, прежде чем он позвонил. Этого она не понимала. Минти доехала на автобусе до Харвист-роуд и ходила по улице взад-вперед, читая прикрученные к дверям таблички с именами. Его имени не было. Она обошла все окрестные переулки в поисках драндулета, но не смогла его найти. На той неделе телефон звонил дважды. Прежде чем снять трубку, Минти дотрагивалась до дерева трех разных цветов и молилась. «Дорогая Тетушка, пусть это будет он. Пожалуйста». Но в первый раз это оказалась Коринна, просившая передать сообщение для Соновии, потому что у соседей сломался телефон, а во второй — рекламный агент, предлагавший вставить двойные стекла в доме. К тому времени, когда позвонил Джок, Минти уже распрощалась с надеждой.

— Я не знала, где ты. Думала, ты умер. — Ее голос дрожал от слез.

— Нет, не умер, — сказал он. — Я ездил в Западные графства, навестить старенькую маму.

Он возвращается. Будет у нее через тридцать минут. Минти приняла ванну, вымыла голову, надела чистую одежду — второй раз за три часа. Когда полчаса истекли, а Джок не пришел, она помолилась Тетушке и прикоснулась к дереву семи разных цветов: тонированной под дуб двери гостиной, кремовой входной двери, сосновому столу, выкрашенному зеленой краской стулу в кухне, а наверху также к белой панели, закрывавшей ванну, к розовой рейке на стене и бледно-желтой рукоятке щеточки для спины. Через десять минут появился Джок. Они прямиком отправились в постель, хотя был уже субботний полдень. Минти это понравилось еще больше, и она не могла взять в толк, с кем из них двоих что-то не так, с Тетушкой или с ней самой?

Джок повел ее на фильм «Осторожно! Двери закрываются», а потом в кафе «Уно» на Эдгвер-роуд. На следующий день — потому что это было воскресенье — Минти сказала, что хочет показать ему нечто важное, и они пошли на кладбище к могиле Тетушки.

— Кто такая Мэйзи Чепстоу? — спросил Джок. — Она давно умерла.

— Бабушка моей тети. — Ответ пришел как-то сам собой. Это даже могло быть правдой. Что она знала о предках Тетушки? — Я собираюсь заказать новую надгробную плиту с ее именем.

— Дороговато будет.

— Я могу себе это позволить, — беспечно сказала Минти. — Она оставила мне деньги. Довольно много денег и дом.

Джок не ездил к матери целый месяц, и за это время они обручились. Свадьбу отложили по его настоянию — пока он не найдет работу получше и не станет по-настоящему зарабатывать. Тем временем Джок занял у Минти 250 фунтов, чтобы купить кольцо. Это была ее идея. Он упорно отказывался, говорил, что не смеет даже и мечтать, но Минти настаивала, и Джок сдался. Измерил ей палец и принес кольцо прямо на следующий день — три бриллианта на золотом ободке.

— Поверим ему на слово, — сказала Соновия мужу, — но в наше время научились делать бриллианты в лаборатории, и они получаются не дороже стекла. Я читала об этом в «Мейл он Санди».

Джок остался на ночь 30 июня, а утром повернулся в постели, легонько ущипнул Минти за плечо, шлепнул по руке и произнес:

— Щипок, шлепок, первое число. Чур меня.

Еще одна шутка со щипком. Он сказал, что это приносит удачу. Но только нужно успеть первым. Вот в чем смысл «чур меня». А еще он говорил, что первого апреля День дурака продолжается только до двенадцати дня, а потом наступает День хвоста. Нужно ухитриться пристегнуть к кому-нибудь хвост, так чтобы он этого не заметил.

— Какой хвост?

— Бумажный, веревочный — из чего угодно.

— Чтобы они разгуливали с хвостом, ничего не подозревая?

— В этот весь смысл, Поло. Ты выставляешь их в дурацком виде, понятно?

Выяснилось, что он строитель широкого профиля и мастер на все руки. Когда Минти спросила, может ли Джок сделать так, чтобы не дребезжало окно в ванной, он пообещал, но за все время починил лишь расшатанную ножку кухонного стола. Будь у него немного денег, говорил Джок, он открыл бы собственное дело, в успехе которого ничуть не сомневался. Нужно всего лишь пять тысяч.

— У меня нет пяти, — ответила Минти. — Только две с половиной.

— На кону наше счастье, Поло. Ты можешь получить закладную на дом.

Минти не знала, как. Она ничего не понимала в этих делах. За всем следила Тетушка, а после ее смерти Минти с трудом разобралась, как платить муниципальный налог и оплачивать счета за газ. Ей никогда не приходилось этого делать, и никто ее не учил.

— Предоставь все мне, — сказал Джок. — Тебе останется только подписать бланки.

Но сначала Минти отдала ему почти все свои деньги. Она собиралась выписать чек — точно так же, как при оплате муниципального налога, заменив строчку «административный район Брент» на «Дж. Льюис», но Джок сказал, что с наличными будет проще, потому что он как раз меняет банк. Деньги пойдут на покупку подержанного микроавтобуса взамен драндулета, и еще останется немного на рекламу. Минти никому не сказала — они бы не поняли.

В следующий раз он заговорил о закладной, когда сидел в ее постели в доме номер 39 по Сиринга-роуд и пил чай, который она ему принесла. Джок хотел, чтобы Минти вернулась в постель, но она не могла, поскольку только что приняла ванну. Обручальное кольцо тоже было чистым — всю ночь оно отмокало в джине. По его мнению, дом стоил тысяч восемьдесят. Лаф называл такую же сумму, так что убеждать ее не было нужды. Само собой напрашивалось взять закладную на десять тысяч фунтов, восьмую часть стоимости.

Минти нельзя было назвать практичным человеком, но Тетушка обучила ее кое-каким принципам бережливости, в том числе не занимать и не давать в долг. Сначала она дала в долг, а теперь собирается занять — может, это уже слишком?

— Посмотрим, — ответила Минти. — Я должна подумать.

Джок проводил с ней каждый вечер и почти каждую ночь. Когда он не появлялся и не звонил три дня подряд, Минти сама пыталась звонить ему по номеру на Харвист-роуд, который Джок наконец ей дал, но там никто никогда не снимал трубку. Наверное, просто опять поехал к матери. Если Джок не вернется, то из-за того, что она колеблется насчет закладной. Минти окружила себя ритуалами, молилась, носила цветы на могилу Тетушки, все время дотрагивалась до деревянных предметов в доме, двигаясь по комнате, как старуха, которой необходимо держаться за столы и стулья. Ритуалы — вместе с молитвами и цветами — вернули ей жениха. Минти решила дать ему десять тысяч.

Джок обрадовался меньше, чем она ожидала. У него был немного отсутствующий вид, словно мысли его витали где-то далеко. Он изменился, хотя Минти не могла точно сказать, в чем именно. Потом Джок объяснил, и она все поняла. Он сказал, что его мать больна. Очереди на госпитализацию придется ждать несколько месяцев. Конечно, лучше не надеяться на Государственную службу здравоохранения и заплатить за операцию в частной клинике, только Джок не может себе этого позволить. Он очень волнуется и должен на какое-то время поехать к матери. А пока будет там, заполнит бланки заявления на закладную в строительное общество.