Последние ритуалы

— То есть Гаральд разговаривал с ним конкретно об этом знаке?

— И да и нет. Поначалу они с Гаральдом обсуждали рунические символы в целом и те из них, сведений о которых нет в доступных источниках. Потом он задал вопрос об «Исландской книге колдовства». Паудль рассказал ему об описанных в ней магических формулах. Помнишь, Торгримюр сказал, что там есть два любовных заклинания, и одно из них очень жестокое?

Тора кивнула.

— Именно этим заклинанием Гаральд и заинтересовался, — продолжил Маттиас. — Оказывается, разворот книги, который представлен в экспозиции, — это только вступительная часть, а все подробности ритуала на следующей странице, которую мы, естественно, видеть не могли. Угадай, в чем состоит ритуал?

— Берут глаза мертвеца и что-то с ними делают?

— Нет, но до глаз мы еще дойдем. — Маттиас заглянул в свои пометки. — Так вот, чтобы приворожить женщину, в полу, по которому она ходит, надо выкопать ямку, налить туда змеиную кровь и особым способом написать ее имя. Под конец необходимо произнести заклинание. То самое, которое прислали матери Гаральда! — Маттиас горделиво улыбнулся.

— Ты имеешь в виду стихотворение, которое ты перевел?

— Именно. Только это еще не все. Паудль сказал, что они с Гаральдом подробно обсуждали, направлено ли заклинание исключительно на предмет вожделения или подходит для всякой любви, обязательно ли отверстие должно быть в полу и так далее. А потом они заговорили про символ, начерченный на полях… — Маттиас сделал паузу.

— И?.. — нетерпеливо сказала Тора.

— Паудль сообщил ему, что среди исландских рунических знаков такого нет вообще, однако этот очень похож на скандинавский символ для заклятия на месть. Сути различия я так и не понял — якобы в каком-то из них не хватает одной линии. Символ был обнаружен в безымянном фрагменте старинной рукописи, но текста заклятия там не оказалось, только описание ритуала и первая строчка: «Я смотрю на тебя…»

— Начало письма к Амелии Гунтлиб! — ахнула Тора.

— Совершенно верно, начало то же, что и в любовном заклинании. Паудль высказал предположение, что этот символ рядом с заклинанием мог нарисовать владелец книги, потому что оно связано и с заклятием на месть, и с любовным приворотом. Есть и другая версия: поскольку «Исландская книга колдовства» составлена четырьмя разными людьми, трое из которых исландцы, а один — датчанин, то, возможно, последний и мог подставить этот символ. Еще Паудль сказал, что это заклятие на месть гораздо темнее известных и непонятного происхождения, хоть и написано на датском. Фрагмент находился в частной коллекции и датирован концом шестнадцатого века, в то время как «Исландская книга колдовства» появилась в середине семнадцатого.

— Что имеется в виду под «гораздо темнее»?

— Наверное, лучше сказать, оно чернокнижное, относится к черной магии. Более нечестивое, то есть создано специально, чтобы причинять зло. — Маттиас опять обратился к своей шпаргалке. — Человек, на теле которого после его смерти будет вырезан такой символ, станет преследовать того, кто обидел его при жизни. Иначе говоря, покойник следит из могилы и заставляет мучиться и раскаиваться того, кто при жизни поступал с ним жестоко или несправедливо. В итоге раскаяние приводит к гибели преследуемого. Чтобы сотворить это заклятие, нужна определенная часть тела. Вот ты и дождалась. Какая?

— Глаза, — уверенно произнесла Тора.

Маттиас кивнул.

— Но это не все, терпи. Узнав о происхождении символа, Гаральд и пришел в то состояние, которое так поразило директора музея, а затем попросил Паудля изготовить копии этих документов. Паудль прислал ему отсканированные страницы из «Исландской книги колдовства» вместе с символом и своего рода инструкцию по заклятию на месть из фрагмента безымянного манускрипта.

— А что в инструкции? — не выдержала Тора.

В дело снова пошел листочек с записями.

— Это делается так: жаждущий мести заключает соглашение с кем-то, кто сотворит это заклятие после его смерти, — почти как со штанами мертвеца. На куске дубленой кожи сообщники вместе рисуют символ, смешивая свою кровь с кровью ворона. Тут несколькими каплями не обойдешься, поскольку этой же кровью под символом они должны написать, что Икс обещает сотворить заклятие для Игрека, и скрепить договор своими подписями. — Маттиас отхлебнул кофе и продолжил: — А дальше соль шутки: Игрек умирает, Икс вырезает на его теле этот же символ и берет у мертвого кровь — много, чтобы ею писать заклятие. И — спасибо тебе большущее за подсказку — извлекает глаза.

— Господи! — Тору передернуло. — Зачем же еще и это? Неужели мало кровавого договора и расковырянного тела?

Маттиас улыбнулся.

— Вероятно, мало. Паудль сказал, что вырезанный на теле символ служит также напоминанием мертвому, что его глаза извлечены по его же собственному требованию — иначе покойник восстанет из могилы, пойдет их искать и убьет того, кто их вытащил. Кстати, кровь для этого забытого обряда тоже нужно смешать с кровью ворона.

— Теперь понятно, почему анализ ДНК показал, что там есть кровь птицы из отряда воробьиных. «Ворон — самая крупная птица отряда воробьиных, которая водится в Исландии…» — процитировала Тора. Биологию в школе она любила.

— На этом этапе кровь живого пособника больше не нужна. Ему остается завернуть глаза во второй кусок кожи, предварительно написав на нем кровью мертвеца текст заклятия, и вручить тому, кто вредил умершему при его жизни, то есть объекту мести. И все. Жертва обречена. Мертвец будет ее неотступно преследовать, напоминая о совершенных злодеяниях, пока виновный не сойдет с ума и не умрет мучительной смертью.

— Значит, когда Гаральд послал матери проклятие… — невесело начала Тора, но не договорила, одолеваемая мыслями: «Как это страшно. В чем причина такой глубокой застарелой ненависти к собственной матери? Что, черт возьми, она ему сделала? Возможно, ее вина — только плод воображения Гаральда, и все его обвинения — чистой воды безумие…»

Неожиданная идея вывела ее из задумчивости.

— Минуточку! А разве глаза ей послали?

— Нет, — ответил Маттиас. — Их не приложили. Понятия не имею почему. Может, потеряли, а может, они испортились, я не в курсе.

Тора некоторое время размышляла.

— Халлдор, студент-медик. Скорее всего он и проделывал все эти манипуляции над телом. Он же и убил.

— Похоже на то, — согласился Маттиас. — Если только Гаральд не устроил собственную смерть, а Халлдор принял эстафету и доделал остальное.

— Но ведь Гаральда задушили! Неужели он сам…

— Может, эротическое удушение? По крайней мере не стоит сбрасывать такой вариант со счетов. Пока ясно одно: кто-то из компашки убил Гаральда или по меньшей мере заключил с ним контракт. Когда мы показали им символ, у всех были довольно глупые физиономии. Не исключено, что и Хюги к этому причастен.

— Надо еще раз поговорить с Халлдором. А лучше — со всеми. Если повезет, конечно, и удастся снова их собрать.

Маттиас улыбался.

— Так что мы не полные идиоты. Мы далеко продвинулись. В общей картине не хватает только исчезнувших денег. Они-то куда испарились?

Тора пожала плечами:

— Может быть, Гаральду удалось купить этот неизвестный колдовской манускрипт. Вполне в его характере.

— Возможно, — задумчиво протянул Маттиас. — Но маловероятно. Директор музея сказал, что манускрипт хранится в Норвежской национальной библиотеке. Кстати, поэтому полиция не смогла идентифицировать символ — он совершенно неизвестен в Исландии. Паудль о нем знает только потому, что учился за границей, но с ним никто не консультировался насчет происхождения символа.

— Может быть, Гаральд просто обналичил эти деньги, заплатил Паудлю за информацию и потом попытался неофициально приобрести манускрипт у библиотеки, но его убил кто-то из так называемых друзей. Они же могли и деньги забрать. Убивают и за меньшее.

Маттиас кивнул, потом задумчиво посмотрел на часы:

— Самолет из Франкфурта приземлился в половине четвертого.