Последние ритуалы

Маттиас покачал головой, а потом неожиданно сменил тему.

— Я бы хотел спросить тебя кое о чем, что звучит довольно странно, — а может, для тебя и не странно и ты с этим сталкивался… — После короткой паузы, поймав тревожный взгляд Дори, Маттиас продолжил: — Ты знал, что Гаральд практиковал сексуальное самоудушение, чтобы усилить удовольствие?

Лицо Дори стало пунцовым.

— Я не хочу это обсуждать, — резко возразил он.

— Почему? — спросил Маттиас. — А вдруг именно это стало причиной его смерти?

Колени Халлдора запрыгали вверх-вниз, ботинки выбивали дробь на сверкающем паркете.

— Гаральд не так умер, — прошептал он.

— Откуда такая уверенность? — подхватила Тора.

Дори молчал. Тора и Маттиас смотрели на него и ждали. Наконец юноша сдался и со вздохом произнес:

— Черт его знает, какое это ко всему имеет отношение, но да, Гаральд подобными вещами время от времени занимался.

— Откуда ты это знаешь? — резко спросил Маттиас.

Халлдор замер и отвел глаза.

— Он сам сказал. Предлагал мне попробовать.

— Ты пробовал? — спросила Тора.

— Нет, — твердо ответил он, и Тора ему поверила. — Я, конечно, вытворял всякое, но такой безумной дури еще не видел.

— Видел? — повторил Маттиас.

Дори покраснел еще сильнее.

— Ну, не то чтобы видел, я не это имел в виду… — Он уставился в пол. — Дело было здесь, нынешней осенью. Мы круто потусили, а потом я вырубился на этом самом диване и проснулся среди ночи от звука, будто кто-то громко хрипит. — Он взглянул на Маттиаса. — Не знаю, что меня привело в чувство, потому что обычно, если я отрубаюсь, то хоть из пушек пали. А тут я очнулся и пошел на звук… Гаральд был уже в агонии. — Халлдора передернуло при этом воспоминании. — Он привязал конец ремня к батарее, а петлю затянул на шее — крепко! Я его еле высвободил, сделал ему искусственное дыхание и с большим трудом привел в чувство.

— Может, он пытался покончить с собой? — спросила Тора.

— Нет, — покачал головой Дори. — Давайте я не буду подробно описывать, что именно он в это время делал и в каком виде я его нашел?

Теперь покраснела Тора. Дори это заметил, у него улучшилось настроение, и он бодро продолжил:

— Потом я это обсуждал с Гаральдом, и он откровенно рассказал, чем занимался. Он даже предложил мне попробовать, говорил, что это просто улет. При этом он полностью осознавал, что подвергался опасности, и в тот раз был напуган до смерти.

— Значит, он не прекратил этим заниматься после такого потрясения? — спросил Маттиас.

— По-моему, нет, — ответил Дори. — Трудно, конечно, сказать наверняка — он здорово тогда струхнул.

— Ты помнишь, когда это случилось? — поинтересовался Маттиас.

— В ночь на одиннадцатое сентября.

Маттиас задумчиво кивнул, посмотрел на Тору и сказал по-немецки:

— Через несколько дней он слетал в Германию и изменил завещание.

Тора тоже кивнула, согласившись с его догадкой, что сидящий перед ней молодой человек — тот самый исландец, на которого намекал юрист семьи Гунтлиб. Он спас Гаральду жизнь, и друг решил его отблагодарить, завещав ему часть своих капиталов.

— Между прочим, я понимаю немецкий, — хитро усмехнулся Дори.

Маттиаса это не смутило, ему было чем ответить.

— Хюги рассказал, что Гаральд тебя унижал перед остальными, все время высмеивал. Тебя это задевало?

Дори фыркнул.

— Хюги гонит. Ежу понятно, что Гаральд был не такой, как все. Он мог надо мной поприкалываться, так он и был прикольщик. На самом деле ко мне он относился нормально, особенно когда мы с ним бывали наедине. А при других мог повести себя как говнюк. Я все это пропускал, спросите у того же Хюги. И кстати, Гаральд потом всегда извинялся. Так что мне было по фигу, просто доставало, пока длилось.

Тора прекрасно улавливала, что кроется за его бравадой, — для этого не требовалось особой проницательности. Понятно, что в действительности Халлдор с трудом выносил такое к себе отношение.

— А чем ты помогал Гаральду в его исследованиях? — спросила она. — Что конкретно для него делал?

Дори ответил мгновенно, радуясь, что сменили тему.

— Да ничего особенного — переводил ему разные тексты, изредка помогал их получить. Он хватался то за одно, то за другое. Мне казалось, что без всякой связи, но я не историк, откуда мне знать. Я, допустим, читаю ему какой-нибудь отрывок, который перевел, а он вдруг обрывает меня на середине и просит почитать что-нибудь из другого текста.

— Можешь назвать работы или статьи, которыми он интересовался? — не отставал Маттиас.

— Ну, всего не перечислишь. Поначалу я в основном переводил отрывки из докторской диссертации Оулины Торвардардоттир, посвященной времени, когда в Исландии еще сжигали ведьм, потом он заинтересовался Скаульхольтом — из-за какой-то древней колдовской рукописи, которую нашли в тамошней школе. Однажды он долго мучил меня, заставляя сравнивать исландский перевод «Молота ведьм» с немецким оригиналом. Как-то приволок старинное письмо на датском — тут я не особо силен, но примерно смог перевести.

— Про что было письмо? — на всякий случай спросил Маттиас.

— Там говорилось о каком-то посланнике, но подробностей я не разобрал. Он тогда неожиданно перестал копаться в ведьмах и в том, какими способами их сжигали, и переключился на более ранний период. Помню, я переводил для него отрывок из текста где-то 1590 года, написанного епископом Скаульхольта Оддюром Эйнарссоном. Там рассказывалось о человеке, который свихнулся из-за того, что поднялся на Геклу и заглянул в кратер. Еще Гаральд занимался извержением Геклы в 1510-м, казнью епископа Йоуна Арасона в 1550-м и епископом Бриньольвом Свейнссоном. Да, потом он неожиданно захотел узнать все об ирландских монахах.

По тому, как уверенно Дори перечислял даты, было видно, что у молодого человека отличная память. «Неудивительно, что он хорошо учится, несмотря на бесконечные гулянки», — подумала Тора.

— Об ирландских монахах? — переспросила она.

Дори кивнул:

— Да, это отшельники, которые появились здесь до викингов. Можно сказать, что он шел в глубь веков, все дальше и дальше, к тем временам, когда Исландия еще не была заселена.

— Ладно, — сказала Тора, не зная, о чем еще спросить. Потом вспомнила беднягу Гуннара, организовавшего эту встречу. — А ты не знаешь, откуда взялось то старинное письмо на датском языке и где оно сейчас?

Халлдор покачал головой:

— Понятия не имею, откуда оно. У него были и другие старинные письма, в таком маленьком портфельчике, но датское он держал отдельно и все время с ними сравнивал. Должно быть, оно где-то здесь, в квартире.

— Тебе что-нибудь говорит имя Мал? — перевел разговор Маттиас.

— Нет, никогда о нем не слышал. А кто это?

— Да так, — уклончиво ответил Маттиас.

Дори собирался что-то еще сказать, но тут зазвонил его мобильный. Он его достал, посмотрел на дисплей, скривился и засунул обратно в карман.

— Мамочка? — усмехнулся Маттиас.

— Она, — с горечью ответил юноша.

Из его кармана раздался писк эсэмэски. Поскольку Дори никак не отреагировал, Тора выложила очередной вопрос:

— Ты что-нибудь знаешь о некой гостевой книге, которая или принадлежала Гаральду, или он о ней говорил? Гостевая книга креста или что-то в этом роде?

Дори, похоже, озадачился.

— Книга Креста Господня? Религиозная секта?

— Нет, не то, — ответила Тора. — То есть ты не слышал упоминаний ни о какой гостевой книге?

— Не-а…

Маттиас сцепил пальцы.

— Зачем Гаральду понадобился ворон? Рассказывай!

У Дори будто перехватило горло.

— Ворон? — неожиданным фальцетом переспросил он.

— Да, — поддержала Тора. — Мы знаем, что Гаральд хотел купить ворона. Зачем?

Дори пожал плечами, будто сам удивлен.

— Не слышал об этом. Хотя держать дома ворона — вполне в его стиле. Среди этих картин ворону самое место.

Тора видела, что юноша врет, но не могла придумать, как его уличить. Пока она соображала, ее сменил Маттиас.