Страница 79 из 94
— Не слушайте его, он все врет. Крыса навозная.
— Язык, дорогуша, — привычно хладнокровно сделала ему замечание жена.
— Это я образно, — смутился он.
Многие заключенные, согласившиеся прежде дать показания, теперь отказались: они были запуганы. Один жаловался, что угрозам подвергаются его близкие, другой, уже давший показания, теперь безвылазно сидел в своей камере и перебирал четки. «Молюсь, чтобы во мне не проделали семьдесят пять отверстий», — пояснил он.
Джесснер в своей штаб-квартире в Лос-Анджелесе готовился к следующему процессу. В этом месяце суд в Бентоне должен был вынести вердикт, а Джесснеру тем временем следовало подготовить материал для пяти или шести других судов: решено было не собирать всех главарей Братства одновременно в одном помещении: сочли, что это рискованно.
Принимались беспрецедентные меры безопасности: большинство обвиняемых, в том числе Барона и Макэлини, разместили в одиночках в Уэст-Вэлли под Лос-Анджелесом. Кое у кого нашли наркотики и бритвенные лезвия. Джесснер опасался, что начнутся разборки внутри самого Братства, и просил не помещать их всех в одну тюрьму. Было перехвачено письмо Барона сообщнику: «Пора нам проверить каждого на надежность». А главной задачей Барон назвал «убрать ненадежных».
Братство рассчитывало продолжать свою деятельность, однако Джесснер ожидал суда с оптимизмом.
— Вполне возможно, место Арийского братства займет другая банда или новые лидеры придут на смену прежним, — рассуждал он. — Но по крайней мере, всем станет ясно, что убивать безнаказанно никому нельзя.
И вот настал день суда: Джесснер направился на предварительные слушания. Одет он был в черный костюм.
Я спросил прокурора, не опасается ли он, что его уже «поместили в шляпу», то есть наметили как очередную жертву.
Он слегка побледнел.
— Не знаю. — И попробовал пошутить: — Шляпа-то глубокая.
Власти постарались обеспечить ему максимальную безопасность, в том числе выделили особую охраняемую парковку. Один из его ближайших сотрудников отказался работать над делом: жена запретила.
— Конечно, страшновато, — признался Джесснер. — А что мне остается? Если бросить это дело, будет стыдно, — продолжал он, глядя мне в глаза. — Наши тюрьмы не должны превращаться в джунгли. — С этими словами он двинулся в сторону зала заседаний и на пороге, обернувшись, добавил: — Мы же не это называем справедливостью.
Февраль 2004
По делам Арийского братства было вынесено более тридцати приговоров. Наиболее влиятельные и опасные лидеры организации, Барри Миллс и Т. Д. Бингэм, были признаны виновными в убийстве, подстрекательстве к убийству и рэкете. Но по вопросу, заслуживают ли они смертного приговора, мнения присяжных разделились.
В итоге они получили пожизненный срок без права помилования. Дэвид Сахакьян не был приговорен судом в Бентоне — присяжные опять-таки не пришли к единому мнению, был ли он организатором убийства Терри Уокера, — но на повторном слушании Сахакьян был все же признан виновным и приговорен к двадцати годам заключения. Не добившись смертного приговора и для других членов банды, власти не стали предъявлять обвинение Майклу Макэлини: тот в любом случае не выйдет из тюрьмы до 2035 года. А тогда ему будет уже семьдесят восемь лет.
США. Город греха
Как целый город влюбился в гангстера
Убийства в Янгстауне, штат Огайо, отличались аккуратностью исполнения. Обычно убивали ночью, без свидетелей; убивали без затей — пуля в голову, бомба под капот автомобиля, — но порой прибегали к более изощренным и жестоким методам, как в случае с Джоном Магда: его отключили электрошокером, а затем обмотали голову скотчем. Несчастный задохнулся.
Имена убийц были известны всем — они жили рядом, порой чуть ли не в соседнем доме, — но доказать ничего не удавалось.
Были и другие случаи: люди попросту исчезали. Полицейские находили пустые автомобили на обочине, накрытый стол, на котором еще не успела остыть еда, а человека, в лучших традициях мафии, попросту «стирали». Убийц отличал фирменный знак: перед гибелью жертва получала дюжину белых роз на длинных черенках.
Боссом мафии в округе Мэхонинг, в долине на северо-востоке штата Огайо, был Ленни Стролло. В его владения входил Янгстаун и города поменьше — Кэнфилд, Кэмпбелл, — в совокупности тут проживало более четверти миллиона человек.
Стролло проводил время на своей ферме в Кэнфилде, возился в саду, а одновременно руководил преступным сообществом, занимавшимся вымогательством, нелегальным игорным бизнесом, отмыванием денег. Большая часть убийств в регионе осуществлялась по его приказу. Некоторое время назад главаря конкурировавшей группировки расстреляли на улице средь бела дня.
И когда Стролло назначил на летнюю ночь 1996 года очередную расправу, не было причин сомневаться в том, что все опять пройдет как по маслу. На этот раз он отважился на еще более дерзкое преступление: очередной жертвой должен был стать окружной прокурор Пол Гейнс.
Обычно мафия воздерживается от убийства государственных служащих, но этот сорокапятилетний прокурор оказался чересчур принципиальным: отказывался и от взяток, и даже от пожертвований на свою избирательную кампанию; хуже того, Стролло прослышал, будто Гейнс собирается назначить в качестве главного следователя ненавистного мафии агента ФБР Боба Кронера, который вот уже два десятилетия выкорчевывал в регионе организованную преступность.
Обычно Стролло отдавал приказ через посредников, чтобы самому не светиться. Вот и на сей раз он обратился к Еврею Берни, решавшему у него все вопросы такого рода. Берни, в свою очередь, нанял Джеффри Риддла, чернокожего наркоторговца, который стал наемным убийцей у мафии и похвалялся, что он «первый в мире ниггер, вошедший в семью». Риддл привлек двух человек: Марка Бэтчо, главаря банды взломщиков, и Антвена (Мо-Мена) Харриса, торговца наркотиками и убийцу — тот, хотя был уже взрослым и профессиональным бандитом, по-прежнему жил с мамочкой.
И вот, как позднее рассказывали Бэтчо и Харрис, накануне Рождества они собрали все необходимое: рацию, маски, перчатки, сканер полицейской волны, револьвер калибра 38 и пакетик кокаина — его они собирались оставить на месте преступления, чтобы виновным сочли какого-нибудь наркомана.
Вечером подъехали к дому прокурора в пригороде Янгстауна. Гейнс еще не вернулся домой, в окнах было темно, и Бэтчо решил караулить его за фонарем возле гаража. Там он проверил рацию — выяснилось, что она не активируется. Сколько он ни пробовал — тишина. Возмущенный, Бэтчо побежал обратно к машине с сообщниками и заявил, что «без связи» никого убивать не будет.
Все трое отъехали на соседнюю парковку и там настроили свои мобильные телефоны так, чтобы можно было звонить друг другу одним нажатием кнопки. Вернувшись к дому Гейнса, они обнаружили на подъездной дорожке автомобиль. В доме уже горел свет.
— Порядок, — произнес Риддл, — ступай и сделай это!
Бэтчо вылез из машины и стал красться к дому. Дверь гаража была закрыта. Бэтчо позвал: «Эй, мистер!» Никто не ответил, и он прошел дальше. Дверь в дом была распахнута, и убийца беспрепятственно вошел внутрь. Крадучись по коридору, он вдруг буквально в метре от себя увидел Гейнса — тот разговаривал по телефону в кухне. Бэтчо рванулся вперед и чуть ли не уперся дулом револьвера в грудь прокурору. Нажал на спуск раз, другой, третий. Гейнс рухнул на пол, кровь текла у него из руки и пробитого бока. Бэтчо прицелился ему в сердце и снова нажал на спусковой крючок, но механизм заело.
Он выбежал из дома, споткнулся в темноте, упал, вскочил и заорал в телефон:
— Дело сделано, забирайте меня отсюда!
Он увидел, как по темной улице к нему приближается машина, и со всех ног бросился к ней. Автомобиль притормозил, Бэтчо запрыгнул на заднее сиденье.