Страница 8 из 13
- Теперь можешь считать, что твое первое знакомство успешно состоялось, причем, состоялось на равных. Ведь раньше совращать было проще простого, в виду твоей бестелесности, и ведения человеческих страстей.
- Ты часом не спутал наши обязанности? Кажется обвинитель это я.
Я лишь пожал плечами, разглядывая унылый ландшафт городской окраины.
- Стас? – услышал я за спиной смущенный голос своего напарника.
- Что?
- У тебя это, того, закурить не найдется?
Я изумленно посмотрел на демона:
- Да я как бы и не курю, а твои-то сигареты, где делись?
- Отобрали. Пока ты приходил в себя они порядком почистили мои карманы.
- М-да. Нелегко тебе придется привыкать к обычной телесной жизни. Ладно, что нибудь придумаем. Знаешь, мне это кажется совершенно справедливым. Ибо каждый просящий получает только то что просит, пусть и не всегда знает что именно он хочет и чего же ему все-таки надо, а если еще учесть, как это все выльется.
- Знаешь, давай на время отбросим философию и патетику и займемся вещами совершенно простыми.
- Например?
- Здесь все так холодно и кажется, что мне хочется есть.
- Довольно таки забавно слышать речи о хлебе насущном от темной сущности.
Пока я препирался с демоном-обвинителем, мы незаметно вышли на дорогу то и дело, поглядывая на облупленные стены домов. Было такое впечатление, что город давно позаброшен и разрушен - хотя нет, то тут, то там изредка проходили редкие прохожие, опасливо теснясь к стенам и настороженно поглядывая в нашу сторону.
Мы подошли к замызганному строению, чем-то похожим на ларек, осмотрев на витрину, я нашел сигареты со смутно знакомыми названиями и постучал в окошко. Окошко распахнулось и на меня посмотрело настороженное, заспанное лицо продавщицы.
- Чего вам?
- Дайте сигарет.
- Индификационную карточку, пожалуйста.
Я полез в бумажник, надеясь, что сотрудники из обеспечения не забыли меня ею снабдить, и равнодушно протянул ее продавщице. Та приняла карточку, провела ее через разрез терминала и, выложив на прилавок несколько пачек сигарет, захлопнула окошко перед нашим носом. Демон трясущимися, словно у наркомана руками, разорвал пачку сигарет, сунул ее в рот и судорожно затянулся. Несколько секунд он молча стоял, прикрыв глаза, а потом все же не сдержался и закашлялся.
- Что за дрянь они сюда кладут. И за это мне пришлось платить!
- Не хочу быть невежливым, но платить то, как раз пришлось мне. И кто его знает, рассчитан ли мой лимит на то, что бы прокормить еще и тебя?
- Ладно, Стас, не жадничай, ведь жадность это большой грех.
- У, ну кто-кто, а ты об этом знаешь просто прекрасно. И с какого это времени милосердие к темному, стало именоваться жадностью?
- Да хватит тебе. Не собираюсь я с тобой тут пререкаться, нелишне будет напомнить, что я есть хочу.
- Слушай, а чего это я тебя кормлю, пою, сигареты вон тебе покупаю – когда ты должен вершить вердикт над человечеством?
- Ты знаешь, меня ведь тоже не поставили в известность, куда я попаду, и во что это выльется. Думал стандартная работа, слетал, разузнал, сделал – а теперь вот торчу вот в физическом теле, которое надо еще и обслуживать.
Не успели мы, вот так вот безрадостно беседуя пройти и сотни шагов, как нам навстречу вырулила патрульная машина и преградила нам путь. Озаряя зимнюю мряку яркими огнями мигалок, нас пристально изучали, а потом ожил громкоговоритель, больно ударив по ушам:
- Лицом к стене, руки над головой. Живо!!!
Памятуя свой прежний земной опыт общения со стражами порядка, я поспешил подчиниться, и демон-обвинитель нехотя повторил мои движения. Сзади нас хлопнули дверцы машины, кто-то неторопливо подошел и я услышал полный удивления и изумления голос:
- Мужчина, прекратите безобразничать, это требование касается только демона.
Тут я впал в крайний ступор и обернувшись удивленно уставился на стража порядка. Между тем второй обыскивал темного и тихо в вполголоса, ругался.
- Э, извините, не могли бы вы объяснить, что происходит?
- Гражданин, вы издеваетесь или как? – посмотрел на меня возмущенно, но без тени враждебности и неприязни, офицер и начал набирать, что-то на миниатюрном компьютере.
- Как бы это Вам яснее объяснить… - я опрометью бросил взгляд на машину с надписью «Служба контроля святейшей инквизиции», в конец растерялся, какое-то нехорошее чувство кольнуло меня холодной иголкой, но я продолжил:
- Видите ли, я болел, сказать точнее много лет провел в коме и вышел из нее только сегодня и все это для меня… очень дико, неожиданно… все совсем по-другому…
Офицер посмотрел на меня как-то недоверчиво, а потом неожиданно рассмеялся:
- Да что тут особо говорить, мы попросту пережили конец света.
Пока я безуспешно пытался прийти в себя от услышанного, офицеры из службы святейшей инквизиции начали о чем-то расспрашивать моего демона-обвинителя, который был потрясен не меньше меня и, говоря попросту, растерялся. Его можно было понять – еще до недавнего времени он, такой могущественный и несокрушимый совращавший и сводивший в погибельные пропасти целые народы, одним мановением руки подписывавший чьи-то приговоры и вершивший судьбы – вдруг в одно мгновение оказался совершенно беспомощен, будучи заключенным в кожаные одежды. Вид его был настолько жалок и подавлен, что он безропотно сел в машину, глядя на окружающее как-то отрешенно и недоумевающе.
- Вам куда, гражданин Ильин?
- Да собственно я и сам не знаю, куда мне теперь. Хотя постойте, откуда вы знаете мое имя?
- Ну, ваша реакция только подтвердила правоту ваших слов, и пока вы пытались вместить услышанное, мы успели проверить ваши документы – уж не обессудьте. Хоть это и не наша обязанность, но не оставлять же вас на произвол судьбы? Садитесь, поедем в отделение – там и решим, как с вами поступить.
Я послушно сел в машину, пристроился рядом с оторопевшим совратителем и услышал на ухо его изумленный шепот:
- Ильин, ради первородного греха – куда нас с тобой забросили?
-3-
Машина притормозила у участка, и мы с моим обвинителем выбрались наружу. Обстановка вокруг нас разительно изменилась. Если раньше мы ехали по обшарпанным задворкам типичной российской глубинки, такой близкой и родной мне как по духу, содержанию и по пониманию – то теперь мы словно переместились в центр цивилизованной и благополучной Европы. Вокруг нас были ухоженные, до чиста выскобленные улицы, сверкающие многоэтажки небоскребов поражающие своей утонченностью и простотой. Но более всего поражали люди. Они спокойно и неторопливо шли по своим делам, и не было той торопливой суетности большого города, что должна бы соответствовать данному месту. Почему-то не было серых нахмуренных лиц, той печальной и угрюмой замкнутости в своих проблемах, что не давала жить ни днем, ни ночью, постоянно теребя, грызя и не давая покоя – и это было ненормально, неестественно, это было попросту невозможно.
- Простите, - пролепетал я одному из офицеров – а где мы находимся?
- Мы в центре города, возле управления святейшей инквизиции – почал плечами тот, наблюдая за моей реакцией.
- Вы, наверное, не так меня поняли, какое это государство?
- Во всяком случае, еще утром оно называлось Русь. А что в этом особо удивительного?
- В мое время это выглядело иначе…
- Ах да, простите, я все время забываю. Ну что ж, пройдемте, мы хотим более тесно познакомиться с вашим попутчиком, нам нужно еще очень многое обсудить.
При этом он посмотрел на темного так многообещающе, что тот лишь невольно съежился под его взглядом.
Мы вошли в приемную, после недолгого совещания моего, вконец сломленного обвинителя, куда то увели, а меня позвали в просторный кабинет. Человек, сидящий за столом, приветливо улыбнулся и встал мне навстречу:
- Как Вы себя чувствуете, господин Ильин?
- Извините, я совершенно обескуражен, ошеломлен всем увиденным.