Страница 28 из 49
— Acqua — naturale e frizzante. Vino rosso, vino bianco… [23]
Как только принесли кувшины с водой и вином, мы тут же протянули стаканы. Джордж, как и следовало ожидать, отдельно заказал себе несколько бутылок просекко. По стенкам беседки карабкалось новое поколение котят, пытавшихся скрыться от преследования ребятни. Принесли брускетту — приготовленные в масле румяные тосты с разносортными трюфелями, грибами, печеночным паштетом, помидорами и базиликом. Джоджо с Мартином все спорили о Фиделио (и это несмотря на то, что вопрос с ним был уже давно решен); Брюс показал мне брошюру с рекламой высокоскоростного Интернета, который теперь можно было подключить и здесь; Бруно прикупил очередную груду камней в Кампелло-Альто и теперь собирался построить из нее что-нибудь путное; а Карен, Мейес и Джил договаривались, когда они вместе пойдут в спортзал. Наконец принесли тарелки с пастой: ravioli Laetizia, strongozzi tartufo, spaghetti Benedettina. Мы были дома.
Проснувшись на следующее утро, мы с Джил на цыпочках прошлись по Рустико, размышляя, как все устроим после окончания строительных работ: как расставим мебель, где будут лампы и пианино, какие подберем кресла, в которых станем нежиться возле очага. Мы устроились в беседке и позавтракали, слушая пение птиц — их разнообразию не было предела. Птицы завтракали слепнями, слепни завтракали нами, мы просто завтракали. Все казалось очень естественным и правильным.
Потом днем на совещание приехали Мартин и Джоджо. Нам предстояло обсудить планы и сроки предстоящих работ. Мартин и Джоджо наконец определились с подрядчиком на вторую фазу строительства, которая должна была начаться в день нашего отъезда. Подрядчика звали Николой, он был из Неаполя и работал с двумя своими братьями, Энцо и Ивано. Отзывы о бригаде были самые положительные, хотя ни Джоджо, ни Мартин никогда прежде не имели с этими рабочими дела. Мы были очень рады, что Мартин с Джоджо пришли к согласию.
Через несколько дней на две недели к нам должна была приехать Элисон. Ее приезд имел огромное значение. Дело в том, что с тех пор, как двадцать лет назад родился Макс, мы вот так вот, втроем, проводили не так уж и много времени. Когда ей было двенадцать, мы, идиоты, снисходительно поинтересовались, не хочет ли она маленького братика. Она подняла на нас глаза и твердо, громогласно выпалила: «Нет!» Суть в том, что Джил на тот момент уже носила Макса, и ничего поделать было уже нельзя. Несмотря на то что со временем дети стали очень близки, мы так и не смогли полностью вернуть доверие дочери.
Элисон — девушка своеобразная. У нее с самого детства был независимый характер, и с возрастом эта черта только усугубилась. После того как Элисон четыре года пожила вдали от нас, когда училась в колледже, она однажды приехала погостить к нам в Лос-Анджелес. Очень скоро мы поняли, что путь назад к привычным отношениям между родителями и ребенком закрыт навсегда. Если уж выдавил из тюбика пасту, то обратно ее уже не затолкаешь. На вторые сутки, вечером, она отправилась с друзьями в Вегас на три дня, даже не удосужившись нас об этом предупредить.
Через неделю мы помогли ей переехать в собственную квартиру, где она с тех пор и проживала. Ее приезд был сродни проверке — нам предстояло прожить втроем в маленьком домике двенадцать дней.
Элисон — повариха, нет, скажу больше, она шеф-повар. На протяжении нескольких лет она пробовала себя в актерской профессии, но в конце концов поняла, что сцена — не для нее. Она пошла в кулинарный техникум, получила диплом и открыла собственное дело. Ей сопутствовал успех. Забавно: оба наших ребенка выбрали профессии, являющиеся воплощением мечтаний их родителей. Макс стал музыкантом, о чем грезила Джил, а Элисон — профессиональным шеф-поваром (в этой роли я часто воображал себя).
Когда приехала Элисон, в первый же вечер мы пригласили Бруно и Мейес. На сладкое Элисон испекла печенье. Это ее коронное блюдо. Она готовит его с шоколадом, фундуком и сушеной вишней. Бруно все ел его, ел и никак не мог остановиться. Он сказал, что никогда прежде не пробовал такой вкуснятины. То немногое, что осталось, он забрал с собой. Мейес потом рассказала, что Бруно прикончил остатки на следующий день и попросил приготовить еще. Элисон сияла от удовольствия.
В тот первый вечер я стал жарить бифштексы, чем привлек внимание дочери. Она спросила, не мог бы я на следующий день сводить ее к своему мяснику. Я ответил, что исполнение ее просьбы сопряжено с определенными трудностями. Дело в том, что у меня было целых три мясника, и ни один из них не знал о существовании двух других. Все началось со знакомства с Лауро, моей первой любовью, мясником из лавки, стоящей на дороге, которая ведет к железнодорожному вокзалу Сполето. Потом я узнал об Уго, проживавшем прямо под боком, в Кампелло. Уго — настоящий кудесник. Он делает прошутто по старинным рецептам. О нем мне рассказала Карен. Он говорит на умбрийском диалекте, поэтому я еще немного стесняюсь общаться с ним. Мы пока прощупываем друг друга. А третьего зовут Коррадо, он специалист по свинине из Писсиньяно. Он сродни красавице, искушающей меня пуститься во все тяжкие.
Экскурсию мы начали с Лауро. Приехав к нему, узнали, что он, проработав сорок лет, наконец решил отойти от дел, оставив все сыну, Фабио, который сразу же очаровал Элисон. Помимо внешней привлекательности Фабио унаследовал от отца обаяние. Визит в лавку к Лауро сочетал в себе кулинарный урок, флирт и сеанс терапии. И в том, и в другом, и в третьем Фабио, несмотря на юный возраст, был настоящим мастером. Элисон стала расспрашивать о способах нарезки говядины, которые разнятся в Италии в зависимости от региона, и Фабио прочитал ей целую лекцию по анатомии. Потом, совсем как отец, он стал искушать нас, дав попробовать мортаделлу. Нам ничего не оставалось, кроме как купить ее. Потом он дал нам отведать coralina — конечно же, мы купили и ее. Потом он настоял, чтобы мы съели по кусочку porchetta. [24]Соблазн был столь велик, что пришлось снова раскошелиться.
По дороге домой, загрузив в машину пакеты с покупками, мы решили заехать к Уго. По сравнению со сверкающим магазином Лауро лавка Уго выглядит скромно и старомодно. Когда мы вошли, раздвинув занавески с бусинами, повешенные в дверном проеме, чтобы внутрь не залетали мухи, в лавке никого не было. Под потолком, словно елочные игрушки, висели около тридцати окороков прошутто.
— Buon giomo, — крикнул я, чтобы привлечь внимание.
Мгновение спустя появился раскрасневшийся Уго в кожаном фартуке. Как всегда, он выглядел несколько смущенным.
— Queste la figlia, [25]— произнес я, представляя Элисон.
Снова вспыхнув, Уго тщательно вытер полотенцем руки.
— Уго, — произнес он. — Un piacere, — взяв двумя руками ладонь Элисон, он поклонился.
— Tu sei occupato? — спросил я, желая узнать, не занят ли он.
— No, no. Sono dentro. Con I prosciutti, facendo un massaggio.
Я ничего не понял и в замешательстве нахмурился. Увидев мою реакцию, Уго улыбнулся и поманил нас рукой, приглашая заглянуть в соседнее помещение. К моему изумлению, он вел себя непривычно учтиво, скорее всего из-за присутствия Элисон. Такое впечатление, что все мясники обожают флиртовать с девушками. Я прошептал на ухо Элисон: Уго сказал, что в соседней комнате массирует прошутто. Впрочем, вполне вероятно, я не совсем верно его понял.
Подсобная часть магазина была огромна — раз в пять больше торгового помещения. Она была разделена на три комнаты. В одной — очаг во всю стену, в другой — холодильник.
— Значит, вы здесь делаете прошутто? — спросила Элисон.
— Si, si, tutti qui. — Такое впечатление, что он прекрасно понял ее без всякого перевода.
Он отвел нас в холодильную камеру и выдвинул ящик три с половиной метра в длину и где-то с метр глубиной. Ящик был наполнен солью.
23
Вода без газа и газированная. Красное вино, белое вино (ит.).
24
Поркетта — жареный молочный поросенок.
25
Это моя дочь (ит.).