Страница 4 из 44
Вместе собирали замок из «Лего», вместе сделали уроки, а затем, затаив дыхание, подслушали материн телефонный разговор, в котором тетка Рая советовала ей приобрести вибратор, а то гормоны совсем сведут с ума.
— Или душик! — искушала тетка. — Душ — самый простой и надежный вариант!
Мать отказывалась, объясняя, что там только один*… разберется!
Тетка в сердцах отказывалась что-то советовать далее, на прощание сообщила, что у нее целая коллекция вибраторов, и отключилась от связи.
Дети, не теряя времени, залезли в Интернет и выяснили, что обозначает незнакомое слово. Они насмотрелись на предложенные картинки и делегацией пришли в материнскую спальню.
— Мам, купи вибратор! — умоляюще сложила ладошки Верка. — Купи!
— У меня пять долларов есть, — предложил Птичик.
Материнская рука вновь потянулась к ремню, но бить не было моральных сил, мать просто отослала их вон, открыла ноутбук и написала письмо Хабибу.
В сладких строчках послания тоскующая по восточным сладостям женщина обещала своему молодому любовнику визовую поддержку, номер в гостинице, пятьсот долларов и неделю счастья… Для себя…
Вечером того же дня, перед сном, Птичик залил в холодильник три литра воды и включил ледогенератор.
Пока машина готовила лед, он вспомнил позапрошлое лето, как засовывал Верке в трусы ледяные кубики, как она орала на весь поселок, бегая по участку, сминая на своем пути благоухающие хризантемы, спугивая разных птиц, клюющих что-то в саду, и волнуя всю семью красноголового дятла, живущего пятый год в дупле старой ольхи.
Вы слыхали, как поют дятлы?.. Они не поют — они воют, как лесопилка. Поэтому в Красной книге.
В голове Птичика всплыли картинки с вибраторами. Он понимал, что сии предметы похожи на его главное место, только в десятки раз больше размером.
Он помнил, как ходил с отцом в баню, как краешком глаза поглядывал на его главное место, но и оно, отцовское, было гораздо меньше по сравнению с изображениями на картинках.
«И зачем матери нужен вибратор? — задумался Птичик. Здесь он был на стороне родительницы, а не тетки. — Не нужен! Совать такой х… в п…!»..
Птичик прислушался к тихо гудящему холодильнику и посмотрел на мигающий индикатор. Скоро лед будет готов.
На цыпочках он вышел в кухню и вытащил из общего холодильника литровую бутыль кока-колы. Захватив стакан, скрылся в своей комнате, приперев дверь креслом.
«Достали бабы», — подумал.
— Телки!..
Ледогенератор запищал индикатором созревшего льда, Птичик вскрыл колу, нажал кнопку и подставил стакан под сыплющиеся кубики.
Кола шипела и пенилась, сталкиваясь со льдом.
Птичик отхлебнул из стакана и удовлетворенно сел слушать сказку про «Черную курицу» на CD.
Как говорила отцу детский психолог Ирана Арменовна, есть в Анцифере тяга к мистическому. Это свидетельствует о его богатом воображении и фантазии.
— Непростой мальчик! — добавляла психолог, с удовольствием заглядывая в глубокие глаза отца. — Совсем непростой!..
Птичик допил колу.
Увлеченный сказкой, представляющий себя дерущимся на шпагах с огромной курицей, он съел кусок льда. Его новые крепкие коренные зубы перемололи кубик замерзшей воды, и он сглотнул его, ощутив в желудке приятный холодок.
Затем второй…
Одну за другой Птичик грыз ледышки из стакана и прислушивался к своему организму.
«На этот раз наверняка заболею», — думал. Он подошел к ледогенератору и наполнил стакан до краев новой порцией льда.
Анцифер хрустел ледяными кубиками, как белка орехами, сглатывая морозное крошево.
В школе его учили, что вода имеет три состояния. Жидкое, твердое и газообразное.
«Хорошо быть водой, — подумал Птичик, доедая второй стакан льда. — Можно стать газообразным и улететь куда-нибудь».
Он хихикнул. Газообразный человек! Хорошая идея. Можно проникать в любые щели и затем превращаться в твердое тело. Например, у девчонок в раздевалке. Хоп — и в парах душевой медленно проступают черты Анцифера.
«Привет, телки! — фантазировал Птичик, догрызая третий стакан льда. — Чего испугались?!!»
Девчонки начнут визжать, прикрывая руками плоскости. Уж он-то точно знал, что там плоскости. У него был свой манекен для изучения — сестра Верка, которую он исследовал вдоль и поперек. Впрочем, как и она его… Ничего площе, чем Верка, не придумаешь!..
Тем не менее плоскости волновали его ледяную грудь. Волнения были теплыми, а потому Анцифер выдоил из холодильника порцию свежих ледышек и захрустел ими, подавляя фантазии.
Образы голых девчонок ушли из охлажденных мозгов, видимо, и остальные мысли покинули голову Птичика, он просто что-то ощущал, что-то такое, что нельзя было определить словами «приятное» или «неприятное». Мыслительный процесс остановился.
Анцифер не отдавал себе отчета, что продолжает поглощать лед все новыми и новыми порциями. Его тело почти перестало существовать, живот затвердел доской, пальцы шевелились, как у плохо смазанного робота.
Он захотел писать, с трудом встал и на автопилоте, шаг за шагом, направился к туалету. Освободил от охранного кресла дверь, при этом оно упало, грохнув металлической ножкой об пол. Но мальчик не слышал звуков, будто в уши и в голову ему залили бочку бетона. Он добрался до туалета, где пописал, частично попав в унитаз ледяной крошкой.
Тело Птичика было направилось обратно к комнате, но повстречалось с сонным телом матери, мочевой пузырь которой также требовал свободы. Ее душа еще находилась во власти эротических сновидений про Хабиба, а потому руки механически приобняли сына…
— Все хорошо? — поинтересовалась со сна.
Неожиданно какие-то тревожные сигналы заставили мать окончательно проснуться. Руки теперь не обнимали сына, а вцепились в детские худые плечи. Она ощутила, что Птичик, его тело — все было холодным, как у замороженной рыбы.
— Что?! — закричала она. — Что произошло?!
Из своей спальни выскочила Верка. Она спросонья терла глаза.
— Что случилось, мам?
Мать всегда теряла контроль, если происходило нечто из ряда вон. Тогда, когда нужно было спасать человека, ее и без того куриная сила воли вовсе исчезала, уступая место короткой панике, а затем отключке от ситуации. Таким образом организм сам себя охранял, не давая погибнуть нервным клеткам. Наступала эмоциональная тупость. С таким талантом человек может прожить до ста лет запросто.
Но Верка не была из разряда эмоционально тупых. В лучах зажженного света она рассмотрела своего брата. Птичик был похож на перележалое в морозилке мороженое.
Сестра бросилась в братскую комнату, нашла в ней дотаивающие на полу кубики льда — и все поняла.
— Мам, — затараторила она, — Фирка льда наелся. Уж я не знаю сколько! Надо «скорую» вызывать!
Мать в ответ лишь тыкала и угукала. Тогда Верка обняла брата и, вбирая часть холода в свое плоское тело, заговорила ласково:
— Ну что же ты наделал, Фирочка? Как же ты, родной?
Она вновь оборотилась в сторону матери и уже грозно, басовито наехала:
— Идиотка, вызывай «скорую»! Что ты стоишь, мама?! Фирке плохо! Он умирает!
И действительно, ноги Птичика подогнулись, и он съехал по стене к полу, как тающая ледяная скульптура на солнцепеке.
— Очнись же! — заорала Верка и пихнула мать в живот.
— Да-да… Сейчас…
Она с трудом брала себя в руки, заставляя глаза видеть, а мозг осознавать, что происходит на самом деле. А когда разглядела Птичика с лицом сизым, как голубиное оперение, рванула к телефону и уже через секунду причитала в трубку:
— Мальчик… Анцифер Сафронов… десять… льда объелся… да не шучу я… обыкновенного льда из морозильника… на вопросы не отвечает…
— А мне их никто не задавал, — в последний раз отреагировал Птичик и закрыл глаза.
— Сознание потерял! — хриплым, осевшим голосом сообщила мать «скорой».
— Выезжаем!..
«Скорая» приехала на удивление быстро.
Немолодой врач, похожий на папиного садовника Сайда, маленький таджик, приставил стетоскоп к груди Птичика. Обнаружив сердцебиение, оттянул мальчику нижнее веко и значительно просветлел лицом.