Страница 16 из 44
Ведро, конечно, не поместилось. Condom, растянувшись до пола ванной, лопнул, залив кафельную плитку водой.
— Конец Сафронову, — решил Птичик, а здесь еще и мать подтвердила его вывод.
— Где мое кольцо с бриллиантом?! — распахнула дверь, тотчас оказавшись по щиколотку в воде. — Где, я спрашиваю?! — В тапочках захлюпало. — Что здесь произошло?!!
Ничего не отвечая, опустив голову, Птичик покинул материнскую ванную и, пройдя в свою комнату, спустил штаны, оголяя задницу. Затем он лег животом на кровать, отдаваясь в руки судьбы. Была надежда, что сдавшегося помилуют, но…
Мать прошла следом и, обнаружив сына готовым к пыткам, спросила:
— Ты что, куришь траву?
Это была спасительная мысль, объясняющая все. Конечно, нужно соврать, что он курит траву, что обменял все на папиросы для забивки. Тогда не нужно будет открывать тайну черной дыры.
— Да, я курю, — проговорил Птичик чуть слышно. — Пару раз пробовал, пацаны уговорили!
— Так ты папино кольцо?.. — мать запнулась.
— Да…
— На шмаль и папиросы?
— Да.
— И бейби-бона на папиросы? — изумилась Верка.
— Да.
— И заколку с божьей коровкой?
Здесь Птичик не выдержал. Хотел было вскочить, но, крепко прижатый материнским коленом к кровати, лишь прошипел из-за сдавленной грудной клетки:
— Не было заколки! Она ее потеряла за городом! Врет, зараза!!!
— Еще и ругается, мам!
Выпороли Птичика не по-детски. Уж как он ни орал, прося пощады, как ни извивался под материнским коленом, взывая к милости и прощению, но инквизиция на то и инквизиция, чтобы не верить еретикам…
— Ты у меня покуришь травку! — приговаривала мать, неутомимо работая ремнем.
Его оставили отходить после побоев одного.
Птичик долго плакал навзрыд, а потом все его сознание скулило от перенесенных мук. И не только физическими были эти муки, но и нравственными. Все замешалось в одно большое страдание. И тело болело невыносимо, как будто к коже прикладывали раскаленную сковородку, и Крысу Ивановну было жалко с ее мелкой, но памятной потерей, и было смертельно обидно, что его, Анцифера, так часто бьют за дело и без оного, а Верку мать и пальцем не тронула за всю жизнь!..
Промучился так до вечера, а когда физическая боль унялась, поднялся, надел куртку с капюшоном и вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь.
Он остановил машину и попросил, чтобы его отвезли на пятидесятый километр Новорижского шоссе.
— Садись, мальчик, — согласился таксист.
Автомобильчик был совсем старенький и ехал медленно, раскачиваясь даже на хорошо уложенном асфальте. Вместе с автомобилем раскачивалась и голова водителя, одетая в лихо закрученный белого цвета тюрбан.
Птичик с интересом рассматривал таксиста, думая, что тот очень похож на старика Хоттабыча из старого фильма. Со скудной седой бороденкой, с длинными, словно женскими, ногтями на руках он был похож на волшебника.
— А вы кто? — поинтересовался Птичик.
— Таксист.
— А похожи на… фокусника…
— Да?
— Да…
Водитель обернулся на Птичика, показывая свои похожие на переспелые маслины глаза.
— Я не фокусник, — объяснил. — Я индус. Старый индус сикх.
— А-а, — сообразил Птичик. — Поэтому у вас пятнышко на лбу? Я по телевизору видел.
— Да-да.
Дальше ехали молча. Птичик смотрел в окно, разглядывая мокрый осенний снег, тающий при соприкосновении с дорогой, и думал про что-то.
Ему казалось, что он прожил уже долгую жизнь, в которую было уложено многое. Он знает, что такое гастарбайтеры, теперь вот с индусом познакомился. Он неоднократно пережил муки физические и моральные, только у него одного имелась черная дыра под мышкой, и вдобавок ему через полгода будет одиннадцать лет!.. В старом автомобиле укачивало, мальчик задремал и так бы проспал до утра, но волшебный индус разбудил пассажира, сказав, что они проехали пятьдесят километров.
— Теперь куда?
Птичик зевнул и объяснил.
Индус смело нарушил правила, и через пять минут автомобиль затормозил возле ворот отцовского дома.
Охранник Володя обошел машину и, высветив лучом фонаря лицо Птичика, широко улыбнулся:
— Здравствуйте, Анцифер Несторович!
— Здравствуй, Володя! А папа дома?
— Дома… Все дома!
— Заплати, пожалуйста!
— Будет сделано!..
Отец встретил сына на первом этаже и дал ему вдоволь надышаться собою.
Восторженно лаял джек-рассел Антип, неутомимо прыгая и стараясь куснуть Птичика за мочку правого уха.
— Я у тебя буду жить! — сообщил Птичик.
— Это твой дом, — ответил отец. — Мама знает?
— Нет.
— Сообщи, чтобы не волновалась!
— Ага…
Со второго этажа неслышно спустилась девушка отца Алина.
Одетая в пижаму с вышитыми счастливыми мишками на карманах, вся точеная, беленькая, она поцеловала Птичика куда-то в голову, отчего сердце мальчика зашлось барабанной дробью, стремительно перекачивая кровь к лицу. Птичик почувствовал запах, которому не знал определения, а Алина продолжала обнимать Анцифера, касаясь грудью его щеки.
— Я ему постелю, — сказала, улыбнувшись, отцу. — А ты пока в душ! — Птичику.
А потом она уложила его спать, подоткнув одеяло под бока, чтобы было потеплее. Согретый и обласканный, он блаженно улыбался, вдыхая божественный запах Алины. Сейчас ему жизнь казалась прекрасной, и он жалел лишь об одном: что ему всего десять с половиной лет и еще долго будет нельзя жениться на Алине.
Чуть позже к сыну в спальню спустился отец.
— Тяжело с ними? — спросил Нестор, положив большую тяжелую ладонь Птичику на плечо.
— Тяжело, — вздохнул мальчик, чувствуя, как отцовское тепло проникает в его тело. Стало спокойно и безмятежно.
— С женщинами всегда тяжело, — поведан отец.
— А с Алиной?
— И с Алиной бывает тяжело. И ей, наверное, со мной бывает тяжело. Все люди разные, и им часто бывает тяжело друг с другом.
— А зачем они тогда живут вместе? — удивился Птичик.
— Потому что им бывает очень легко друг с другом!
— Ага… Можно, когда я вырасту, я женюсь на Алине?
— Тебе надо у нее спросить, — усмехнулся отец. — Но когда ты вырастешь, у тебя будет своя Алина, ты даже не сомневайся!
— Это хорошо. — Анцифер зевнул сладко и протяжно.
— Я хочу тебе сказать одну вещь. — Отец убрал руку с плеча сына, приток тепла прекратился, и мальчик почему-то заволновался. — Я принял одно важное решение. Мужчина должен принимать решения. Я скоро уеду…
— Куда?
— Я уеду далеко. Есть в Атлантическом океане, на другой стороне земли, остров Антигуа. Там меня будет ждать парусная лодка, на которой я вернусь обратно в Европу.
— А почему не плыть из Европы туда… на этот остров?
— Оттуда сложнее вернуться. Понимаешь, лодка пойдет против ветра и волны. Это очень сложный маршрут!
— Зачем тебе идти против волны?! — еще больше заволновался Птичик. — Зачем тебе вообще нужно уезжать? От Алины и от меня?
— Так нужно! Многие мужчины ходят в горы, охотятся с одной рогатиной на медведя, а я хочу поплыть через океан. Мне это необходимо. Понимаешь?
— Понимаю…
Птичик действительно понимал. Как-то в школе у него возникло непреодолимое желание подраться с пятнадцатилетним старшеклассником Васильевым. Он до сих пор не знал, откуда взялось это желание. И ничего плохого тот Васильев ему не делал, и никому другому подлянок не подкидывал, но желание было настолько огромным, что на одной из больших перемен Птичик ударил старшеклассника Васильева под дых, а в ответ получил страшный удар в челюсть, после которого целую неделю пролежал дома, приходя в себя. Ведь могло быть сильное сотрясение мозга с последствиями!.. А еще полтора месяца после драки он не мог жевать жвачку. Но до сих пор Анцифер не жалел о той своей выходке.
— Понимаю, — повторил Птичик.
— Ну вот и хорошо, — улыбнулся отец.
— Ты можешь утонуть! — шмыгнул носом Птичик.
— Могу.
— А как же я? Как же мы с Веркой?.. Алина?