Рискни ради любви

Марко оглянулся и приостановил своего скакуна.

– Как приятно встретить вас тут, лорд Джакомо! – промолвил он, убирая с лица мокрую прядь волос. – Лишь безумные собаки да англичане рискнут выйти из дома в такую непогоду.

– Будь у меня возможность, я бы сейчас попивал бренди у камина, – отозвался Джек. – Черт! Где ты был? Разве ты не получил письма Алессандры?

– Только сегодня утром.

Джек чуть было не зарычал от ярости.

– Может, тебе стоит застегнуть штаны и почаще выходить из будуаров, когда ты знаешь, что твоя кузина может нуждаться в твоей помощи.

– Дьявольщина, хватит читать мне нотации! – рассердился Марко. – А то одна из «сивилл» – подружка Алессы, мисс Кейт Кэтрин – тоже оттачивала на мне свой острый язычок. Да она едва не пригрозила мне отрезать яйца, если я не помчусь в Бат, бросив все на свете.

– Знаешь, у меня есть чудесный андалусийский кинжал, который я с удовольствием одолжу ей, – сказал Джек.

Марко поморщился:

– И ты, Брут? Кстати, имей в виду, что я вовсе не тратил время на фривольные развлечения. К большому разочарованию легиона моих страстных поклонниц, я выполнял непростую работу – собирал кое-какую важную информацию о… некоторых старых друзьях Алессы. – Ливень стал утихать. Взглянув на небо, Марко сбросил с головы капюшон. – Что тебе известно о прошлом моей кузины?

– Все, – ответил Джек.

– Правда? – Марко бросил на него задумчивый взгляд. – Кроме меня, она не доверила свои секреты ни единому мужчине. Да что там мужчине – она не поделилась ими даже со своими близкими подругами.

Этот человек был не только нераскаявшимся повесой, но еще и итальянцем, а итальянцы могут очень быстро меняться, когда речь идет о женщинах из их семьи. Поэтому, решив, что осторожность – лучшая часть отваги, Джек поспешил сменить тему разговора, чтобы не вдаваться в подробности их отношений с Алессандрой.

– Поскольку ты не отвечал ей, она была вынуждена искать у кого-то поддержки, – сказал он. – У Алессандры есть причина не доверять мужчинам, но я ее тайны никому не раскрою. – Дорога свернула в березовую рощу, а затем протянулась по засеянному пшеницей полю. Взмахнув кнутом, Джек пустил лошадей быстрее. – Мы надеялись, что ты поговоришь с Линсли от ее имени. Но, увидев, что ты ничего не предпринимаешь, я решил съездить в Лондон.

Пришпорив коня, чтобы не отстать от экипажа Джека, Марко подумал несколько мгновений, прежде чем ответить.

– Я здесь, конечно, человек чужой, но мне кажется, что Лондон совсем в другой стороне, – наконец проговорил он.

– Я… я передумал, – признался Джек.

Несмотря на легкий туман, он заметил, как напряглось лицо Марко.

– Почему? – спросил граф. – Алесса в опасности?

– Неужели ты считаешь, что я оставил бы ее, если бы это было так? – бросил Джек в ответ.

Марко извинился, но когда он чуть приподнялся в седле, его рука невольно погладила сундучок с кавалерийскими пистолетами, притороченный к сбруе.

– У меня нет причин подозревать, что что-то изменилось, – добавил Джек. – И все же я не могу избавиться от чувства… – Он помолчал, раздумывая, стоит ли ему рассказывать о своих смутных подозрениях. – Знаешь, – в конце концов признался он, – можешь надо мной смеяться, если хочешь, но внезапно мне пришло в голову, что я должен вернуться в Бат.

– Интуиция?

Джек кивнул.

– Как будто тебя внезапно ударили стальным клинком сюда?

Скакун помотал головой, разбрызгивая пену, когда Марко указал рукой на свой живот.

– Да, именно так, – ответил Джек.

– Тогда какого дьявола мы стоим тут и болтаем? Помчались быстрее!

Алессандра изо всех сил притворялась, что ею движет лишь холодный расчет, чтобы двое мужчин не догадались, как хрупка маска, которую она надела на себя.

– Я спокойно поеду с вами, – проговорила она. – Но только при условии, что вы оставите мою дочь здесь, в Бате.

Орричетти задумался.

– Это резонная просьба, – промолвил он наконец.

– Но где гарантия, что она будет сотрудничать с нами, когда мы доберемся до континента? – спросил Фредерико.

– Фредди, пора бы тебе получше узнать женщин, – усмехнулся граф. – Может, тебе стоит поглубже заглянуть в грот Венеры, но ты должен узнать, как они думают.

– К чему? – пожал плечами Фредерико. – Стоит чуть пригрозить им, и я получаю то, что нужно.

Орричетти поморщился.

– Потому что твои методы чересчур грубы, – сказал он. – Алесса стала более мудрой, так что мы должны полагаться не только на то, что у нее между ногами. – Он помолчал, чтобы поправить кремень у пистолета. – Как и каждая мать, она хочет увидеть, как ее дочь растет и превращается в женщину.

В приглушенном свете его лицо казалось высеченным из мрамора. Внешний лоск не скрывает внутреннего разложения, мрачно подумала Алессандра.

– Поэтому она сделает то, о чем мы ее попросим, – продолжал Орричетти. – Она понимает: у нас не будет причин сделать с нею что-то, как только она изготовит для нас маску. Обычное деловое соглашение. Алесса, ты же знаешь, что я не собираюсь причинять тебе вред, не так ли? Ты всегда очень нравилась мне, дорогая.

Алессандра едва не задала ему вопрос, который так и вертелся у нее на языке: «Так же, как тебе нравился Стефано?»

Похоже, Фредерико его слова не убедили.

– Но власти…

– Английские власти не посмеют нас тронуть, а австрийские… – Он пожал плечами. – Она слишком умна, чтобы вспоминать прошлое.

– Совершенно верно, – промолвила Алессандра с холодным презрением. – Прошлое – это прошлое. Я сама не заинтересована в том, чтобы раскапывать старые преступления.

– Ну вот, видишь, какими рассудительными мы можем быть, – произнес граф, обращаясь к своему спутнику. – Так что никакой неприятной интерлюдии не потребуется.

Алессандре удавалось держаться спокойно, хотя при виде улыбки Орричетти ей больше всего хотелось вскочить и изо всех сил ударить его.

Фредерико сердито посмотрел на него, но, хотя на виске у него запульсировала крохотная жилка, казалось, слова графа все-таки убедили его.

Огонь в лампе замерцал, когда полуденный ветерок зашелестел в листве плюща, увивающего стену за окном.

– Экипаж, Фредди, – напомнил ему Орричетти. Говорил он деланно ласковым голосом, в котором звучали приказные нотки.

Фредерико хмыкнул, показывая, что он сдается, и быстро вышел из гостиной.

– Надеюсь, ты простишь мне, если я буду держать его наготове, пока мы не уедем, – сказал граф, словно речь шла о табакерке или карманных часах, а не о смертоносном оружии. – Не то чтобы я не доверял тебе, но есть у меня одна черта: я довольно цинично отношусь к человеческой натуре вообще.

– Пожалуй, мне стоит взять с тебя пример, – проговорила Алессандра.

Орричетти тяжело вздохнул.

– Не сердись на меня из-за Стефано, – произнес он. – Он действительно был болен, и доктора говорили мне, что ему осталось жить всего несколько месяцев.

– Это не давало тебе права изображать из себя Бога, – прошептала маркиза.

– Я бы сказал, что работаю лучше Всевышнего, который допустил такой хаос, который творится сейчас в Европе. Для того чтобы восстановить порядок и процветание, необходима твердая рука. А Стефано не мог этого понять.

Спорить с ним бесполезно. Все демагоги считают, что они обладают огромной силой. Пускай купается в лучах собственных заблуждений, решила Алессандра. Это лучше, чем вызывать его гнев. Она наклонилась и принялась собирать упавшие листки.

Орричетти смягчился и снова заговорил дружелюбным тоном. Ни дать ни взять эрудированный аристократ, который обладает такими обширными познаниями об изящных искусствах и редких винах.

– У нас будет много времени для разговоров во время путешествия, – промолвил он. – И я абсолютно уверен, что ты обязательно поймешь, что я имею в виду.

Что ж, даже преисподняя может заледенеть! Алессандра аккуратно уложила листки в папку и завязала шнурки.

– Благодарю тебя, дорогая.

Орричетти подошел к ней, предусмотрительно отведя пистолет подальше, чтобы она не схватила его, и протянул маркизе руку.