Рискни ради любви

Мечтатель… Правда, опасный мечтатель, судя по тем записям, которые он сделал на бумаге.

Эти мужчины, как пауки, сплели зловещую паутину из интриг и инсинуаций. Взятки, клевета и – да! – даже убийство. Судя по этим бумагам, Виньелли материально помогал Фредерико в его борьбе с австрийцами. В ответ Беллазони пообещал тому политическое влияние в той интриге, которую они планировали с Орричетти.

Алессандра заставила себя внимательно прочесть все эти отвратительные бумаги и поняла, что их заговор существует уже несколько лет. А это означало, что, пользуясь гостеприимством Стефано, Фредерико и Орричетти в то же время предавали его принципы. И дружбу.

Ложь, сплошная ложь. Откинувшись на подоконник, Алессандра прижала ладонь к пылающему лбу. Порыв ветра ворошил бумаги.

Правда оказалась чудовищной не только сама по себе: она вызывала сомнения в ее способности оценивать людей. Алессандра доверяла этим мужчинам, считала, что они утешат и поддержат ее в трудную минуту. Но она позволила им манипулировать собой, превратить ее в глупую овечку, которую ведут на бойню.

Причем вероломство Пьетро поразило ее больше всего. Он много лет был дружен с ее покойным мужем. Они вместе курили, вместе выпивали, беседовали о философии долгими вечерами. Он всегда восхищенно отзывался о политических очерках Стефано. Как же ему удавалось так долго скрывать свою сущность?

Впрочем, Алессандра хорошо знала, как человек может скрывать дьявольские тайны, если он дисциплинирован и решителен.

Каким-то образом ей хватило духа вытащить из папки наиболее зловещие документы и, сложив, засунуть их себе в рукав.

– Алесса! – Орричетти представлял собой лишь темный силуэт, подсвечиваемый сзади огнем. – Что-то случилось, дорогая?

Алессандра подняла голову, ее глаза были полны слез.

– Как ты мог?!

Орричетти обвел глазам и разбросанные по полу бумаги.

– Закрой дверь, Фредерико, – сказал он.

Из-под полуоткрытой двери тянулся дым, к которому примешивались острые запахи пролитого эля, сырой земли и немытых тел местных фермеров. Надвинув шляпу на лоб, Джек пробирался в пивную, расталкивая посетителей плечом. По пути в Лондон эта гостиница была самой отвратительной – именно по этой причине он ее и выбрал. Здесь у него не было шанса встретить кого-нибудь из знакомых. Чем меньше людей знает о том, что он уехал из Бата, тем лучше.

Стянув кучерские перчатки, Джек заказал кружку портера и занял место у окна. Монетка, вложенная в руку конюха, служила гарантией того, что свежие лошади будут запряжены в его экипаж буквально через пять минут. И все же, нетерпеливо ерзая на грубой лавке, Джек наблюдал за двигающимися на постоялом дворе тенями с растущим чувством тревоги.

Джек поднес кружку к губам, мысленно перечисляя все причины, заставившие его оставить Алессандру в одиночестве и уехать в Лондон. Но если он получит то, за чем поехал, то любой риск будет оправдан. Возможно, этот чертов Марко еще не появился, но с помощью брата он добьется встречи с лордом Линсли. Ау маркиза есть ресурсы и власть для того, чтобы справиться с опасной ситуацией. К тому же он в должниках перед «Кружком ученых сивилл» за давние услуги.

Quid pro quo [18].

Этот довод должен был бы успокоить его. И все же Джек, откинувшись на скамье, чувствовал, как по его спине бегут мурашки.

Сжав зубы, он закинул ногу на ногу и принялся барабанить пальцами по столу. Прошла минута.

Потом другая.

Черт! Чувствуя, что в его груди рождается злобный рык, Джек вскочил с места и поспешил к двери, задевая полами своего плаща рассыпанные по полу опилки. Он сегодня жив лишь потому, что прислушивался к голосу интуиции, даже когда тот противоречил здравому смыслу.

– Я сейчас, сэр, – проговорил конюх, выглядывая из-за лошадей. – Мне осталось застегнуть всего одну пряжку и…

Джек оттолкнул конюха от лошади и сам быстро вдел жесткий кожаный ремень в медную застежку. Заставив конюха замолчать с помощью пригоршни серебра, он забрался на кучерское место и схватил кнут.

Алессандра услышала тихий стук дубовой двери и клацанье ключей.

– Вы убили Стефано, – прошептала она.

– Тише-тише, дорогая. Убийство – такое уродливое слово, как тебе известно, – промолвил Орричетта. – У Стефано было слабое сердце, и я лишь приблизил неизбежное.

– Но почему? – спросила она.

– Его влияние распространялось с огромной скоростью, что угрожало порушить наши планы, – с готовностью объяснил Орричетти.

– Стефано ошибался, – добавил Фредерико. – А еще он был слишком упрям, чтобы видеть правду. Италии нужен сильный правитель, а не ропот толпы.

– А ты, насколько я понимаю, выступишь в роли нового Цезаря?

Фредерико ухмыльнулся.

– У меня дар к ораторскому искусству, – заявил он.

– Ты проклят Богом за излишне самонадеянную оценку собственных слов, – парировала она. – Но помни: излишняя самонадеянность ведет к падению.

– И кто же подтолкнет меня? Ты? – Он рассмеялся. – Думаю, нам с тобой обоим известно, что ты недооцениваешь мои способности.

Проигнорировав насмешку, Алессандра повернулась к Орричетти.

– Как вы это сделали? – спросила она. – С помощью яда?

– Ну вот опять такое неприятное слово. – Граф прищелкнул языком. – Давай назовем это просто лекарственной сердечной травой. Ты знаешь что-нибудь о медицинских свойствах растений?

Алессандра молча покачала головой – говорить у нее не было сил.

– Ах да, это была твоя коллега, леди Шеффилд, которую обвиняли в том, что она извела своего мужа, добавляя в его питье токсичное вещество. – Он расправил манжеты. – Спроси ее, какую дозу болиголова надо растворить в бренди, чтобы отправить на тот свет человека с больным сердцем. Кстати, она убедит тебя, что это совершенно безболезненно.

При упоминании отвратительной сплетни, которую распустили про Кьяру, Алессандру охватила ярость. Он посмел убить ее мужа, а потом так игриво рассказывает об этом?

Она сжала ладони, пытаясь успокоиться. «Стратегия, – прошептала про себя маркиза. – Джек не стал бы тратить время на причитания и слезы. Он сосредоточился бы на том, как противостоять всему этому».

– Это верно, – заговорил Фредерико. – Сомневаюсь, что Стефано понимал, что с ним происходит. – Он сцепил кончики пальцев. – Это случилось в одно мгновение. Стефано оставил опечаленную его кончиной вдову на попечение близких друзей.

Алессандра опустила голову, чтобы он не увидел убийственной вспышки в ее глазах. Пусть считает, что она по-прежнему то самое бесхребетное существо, каким была всегда.

На ее колени упал квадратик тонкого льна.

– Позволь мне предложить тебе носовой платок, Алесса, я же знаю, как легко ты начинаешь заливаться слезами.

Притворившись, что всхлипывает, Алессандра взяла платок и прижала его к сухим щекам.

В голосе Фредерико зазвучало самодовольство, когда он обратился к графу:

– И что теперь?

Орричетти ответил не сразу.

– Не вижу причины, которая помешала бы нам вести дела как обычно, – сказал он. – Алесса не посмеет кому-то что-то рассказать. Не забывай, что ей надо думать о маленькой Изабелле. М-да… – продолжил он, направляясь к буфету. Налив себе бренди, граф поднял бокал и, покачав янтарную жидкость, рассмотрел на свет. – Однако могут возникнуть некоторые сложности. В последнее время я наблюдал за лордом Джеймсом. Слишком уж рьяно он увлекся раскопками.

– Ха! – Фредерико со смешком отверг это предположение. – Да он просто занудный щеголь, который слишком серьезно относится к своей работе. Он все время пытается произвести впечатление на Хейверстика и Дуайт Дэвиса. Наверняка втайне надеется, что ему со временем удастся добиться места главы этого дурацкого комитета.

– Возможно, так оно и есть. – Орричетти глотнул бренди и покатал его по языку, наслаждаясь вкусом благородного напитка. – Но, видишь ли, мне всегда все удавалось, потому что я никогда и ничего не оставлял на удачу.

[18]Услуга за услугу (лат.).