Рискни ради любви

Возможно, самый важный урок, который она получила от своих знакомых «сивилл», состоял в том, что женщина не должна позволять себе становиться пассивной жертвой обстоятельств. У ее подруги Кьяры хватило смелости противостоять злобным сплетням, касающимся внезапной смерти ее первого мужа. А Кейт…

Алессандра улыбнулась, несмотря на мрачное настроение. Всего нескольких историй Кейт о том, как она плавала под парусами вокруг света, хватило бы для того, чтобы у порядочной леди волосы встали дыбом. Впрочем, Кейт никогда и не выдавала себя за порядочную леди.

«Забудь об осторожности, выбрось ее на ветер». Это была одна из любимых поговорок Кейт, и уже не в первый раз Алессандра спросила себя, надо ли ей принимать эти слова близко к сердцу. Может быть, ей следует поспешить в порт и заказать билеты на корабль, который уходит в какие-нибудь незнакомые края. Далеко-далеко, туда, где нет Фредерико и где они с Изабеллой смогут начать новую жизнь, забыв о тех тучах, которые омрачали в прошлом небо над их головами.

«Не будь дурой», – сказала она себе. Нет в мире места, где солнце светит дни напролет.

Тропа резко уходила вверх, и Алессандра подняла глаза. Внезапно она заметила Джека среди камней и летающих над землей овсянок. Он сидел в тени, сняв сюртук. Ворот его рубашки был расстегнут, рукава закатаны по локоть.

Алессандра понимала, что ей следует отвести взор и прибавить шагу, сделав вид, что она его не заметила.

Однако ее тело словно не слышало голоса разума, и она свернула с тропинки.

Джек даже не поднял глаз от своего альбома. Он мог бы даже написать на листе бумаги «Уходи!»

Алессандра остановилась, невольно залюбовавшись дивным сочетанием цветов и умелыми мазками.

– Господи, какая красота! – выдохнула она, даже не осознав, что слова слетели с ее уст.

Джек медленно поднял голову.

– Как вам удается создавать такую тонкую игру оттенков?

Джек помедлил с ответом, подозрительно прищурившись.

– Если вы остановились для того, чтобы высказать свое невысокое мнение о моих рисунках, леди Джаматти, то я бы предпочел, чтобы вы попросту повернулись и шли своей дорогой, – наконец проговорил он. – День слишком хорош, чтобы портить его насмешками, пусть даже и очень тонкими.

– Я… я вовсе не насмехаюсь над вами, сэр, – тихо ответила Алессандра.

Лорд Джеймс испытал некоторое облегчение.

– Нет? – переспросил Джек. – Если бы небо не было таким чистым, я бы решил, что вас поразил удар молнии, посланной Юпитером.

– Ну а теперь кто и над кем смеется?

– Знаете, кажется, из нас обоих сыплются искры, когда мы оказываемся рядом, – сказал он. – Простите меня.

– Хорошо, сэр, – ответила Алессандра. – При условии, что вы согласитесь ответить на мои вопросы.

Не отвечая, Джек открыл чистый лист в альбоме.

– Вы много знаете об искусстве акварели?

– Не слишком много,- призналась Алессандра.

Чуть передвинувшись, он жестом пригласил ее присесть рядом с ним.

– Что ж, учитывая научный склад вашего ума, давайте начнем с короткого технического объяснения. Используемые нами краски – это тщательно измельченные минералы или другие органические вещества, перемешанные с гуммиарабиком или медицинской желчью, а затем высушенные в форме кубиков определенного цвета. Ну, вроде тех, которые вы покупали в художественном салоне «Эс энд Джей Фуллерзэмпориум».

Опустив кисточку на палитру, а затем – в воду, Джек положил на текстурированную бумагу мазок краски.

– Краска растворяется в воде, позволяя кисточке распределить частицы краски по бумаге, – продолжил он. – Благодаря гуммиарабику высохшая краска липнет к бумаге. Как видите, пигменты прозрачные, благодаря чему достигаются глубина и объем. Это ключ к работе со светлыми тонами. – Смешав темные краски, он обвел кисточкой силуэты далеких холмов. – В зависимости от влажности бумаги можно достигать вот таких тонких нюансов, как этот.

Завороженная Алессандра придвинулась ближе к нему, наблюдая за тем, как оживает рисунок.

– Подумать только, ощущение такое, будто я сморю на эту картину сквозь утренний туман, – прошептала она.

Джек кивнул:

– Нуда, а если позволить краске хорошенько высохнуть, можно изображать резкие детали. – Он показал, как это делается, на уголке листа, прорисовав ветви деревьев. – Само собой, существует еще бесконечное число возможностей.

Едва пошевелив рукой, Джек легкими касаниями кисти добавил изображение луговых трав.

– Мне кажется, в этом вся прелесть этого способа. Подобной спонтанности и света не достичь с помощью масляных красок. – Легкий мазок фиолетовым пигментом – и на первом плане рисунка появилась полоса полевых цветов. – В этом можно убедиться, взглянув на чудесные работы мистера Тернера.

Алессандра восторженно замерла. Несколько быстрых мазков, несколько цветовых пятен – и каким-то непостижимым образом ему удалось запечатлеть суть этого мгновения. Ей казалось, что она почти чувствует тепло солнечных лучей, освещающих поля, и прохладу ветерка, пробежавшего среди листвы.

– Я бы сказала, что вы не менее талантливы, чем мистер Тернер, – сказала Алессандра.

Глаза Джека как-то странно блеснули, а потом он разразился самоуничижительным смехом.

– Вы очень добры, леди Джаматти, – проговорил наконец Джек, немного успокоившись. – Однако позвольте заверить вас, что мне надо еще многому научиться, прежде чем я смогу хотя бы мечтать о том, чтобы приблизиться по мастерству к мистеру Тернеру.

Алессандра посмотрела на его длинные изящные пальцы, восхищаясь природной грацией Джека, тем, как бережно он держал тонкую кисточку. Многие ли мужчины могли бы быть столь же скромными? Без сомнения, он обладал большим талантом, но никогда не говорил об этом.

– Также я восхищаюсь работами Дэвида Кокса – мастера по изображению солнца, ветра и дождя, – добавил Джек.

Александра подняла глаза, и он улыбнулся. Джек слегка запачкал щеку голубой краской и стал похож на озорного мальчишку. Алессандре захотелось стереть краску, чтобы ощутить пальцами тепло его кожи.

Вместо этого она прикоснулась к его альбому.

– Бумага в альбоме сильно отличается от той, на которой пишут письма?

– Да, конечно, – ответил он. – И от бумаги зависит, какой будет законченная работа. У бумаги верже грубая текстура и глубокие бороздки, а у вощеной бумаги гладкая поверхность.

– Как получилось, что вы стали интересоваться искусством? – поинтересовалась Алессандра.

Джек поджал губы.

– Трудно сказать, – ответил он после непродолжительной паузы. – В бытность свою мальчиком я много времени проводил в библиотеке, рассматривал картины. – Он откинул со лба прядь волос. – А еще у нас дома была портретная галерея предков. Мне нравилось смотреть на их лица, разглядывать мазки, сделанные масляными красками по холсту, да и сам холст тоже.

Однако наши семейные традиции не одобряли художественной чувствительности, – продолжил Джек. – Братья безжалостно дразнили меня, однако им не удалось выбить из меня желание заниматься живописью.

Алессандра еще некоторое время рассматривала его рисунок.

– Надеюсь, теперь они оценивают ваш талант, сэр.

На его лице промелькнуло удивление.

– Я был просто шокирован, когда мой старший брат Джордж решил хоть как-то компенсировать их былые выходки, – промолвил Джек. – Кстати, возможностью поехать на раскопки я обязан именно ему, его влиянию. Так что в некотором смысле вы правы. Я действительно богатый дилетант, получивший свое место благодаря происхождению, а не каким-то заслугам.

Неожиданно Алессандре стало стыдно за свои слова. Похоже, Джек заслуживает большего.

– Прошу прощения за те грубости, которые вы от меня услышали, – промолвила она. – Я не должна была судить о вашей квалификации, не видя ваших работ. Это непрофессионально. Прошлой ночью я просмотрела ваши эссе и зарисовки, сделанные в Италии. Должна сказать, что мы… Нам повезло, что в нашу экспедицию попал такой талантливый художник.