Согрешить с негодяем

По глазам было видно, как она разозлилась, но все-таки продолжала держать себя в руках.

– Тогда, пожалуйста, держите при себе ваши непристойные замечания, лорд Хэдли.

– Существует огромная разница между непристойными замечаниями и легкой насмешкой, леди Шеффилд. Объяснить, в чем она заключается?

Кьяра покачала головой.

Лукас предложил ей руку. Зачем нужно было портить впечатление от вечера? – удивился он себе. Все шло так гладко. Однако один ее вопрос, и он почувствовал себя задетым за живое.

До недавнего времени Лукас не задумывался над тем, как живет. Живет как живется. Кутить в обществе бездельников типа Фарнема, Грили и Инголлза было весело. Было весело состязаться с ними в разного рода непотребствах.

Каждый за себя.

И что в этом плохого?

– Хэдли!

У подножия лестницы Лукас обратил внимание на группку гостей.

– В следующую среду мы устраиваем прием в честь дня рождения Эштона. Пообещайте, что придете. – Виконтесса Эштон была известна благодаря элегантной роскоши своих вечеров. Попасть туда было делом чрезвычайно трудным. После короткого колебания она добавила: – Вы тоже, леди Шеффилд.

Изумившись, Кьяра не нашлась что ответить.

– Мы с удовольствием придем, – ответил Лукас.

– Прекрасно. Я рассчитываю на вас. – С нескрываемым интересом виконтесса оглядела их, а потом вернулась к своим друзьям.

– Когда это вы успели стать таким уважаемым господином? – пробормотал один из джентльменов, стоявших возле гардероба, когда Лукас проходил мимо. – В следующий раз мы услышим, что вы, оказывается, ходите в церковь по воскресеньям.

– Боже правый, представьте себе Хэдли, шествующего по центральному проходу церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, – съязвил другой, имея в виду самое модное место в Лондоне для устройства светских свадеб.

Не обращая внимания на их смешки, Лукас махнул лакею, чтобы тот подал Кьяре накидку, и повел ее к выстроившимся в ряд каретам.

Кьяра перевела дыхание и не сказала ни слова, пока они шли до угла.

Лукас тоже хранил молчание. Если она разозлилась, то пусть идет к черту, мысленно вознегодовал он. Как она смеет подвергать сомнению или критиковать его образ жизни? У дамочки не должно быть никаких претензий по поводу сегодняшнего вечера. Это он все организовал. Она должна по крайней мере поблагодарить его, а не ставить ему в пример его друзей.

Распахнув дверцу экипажа, Лукас подсадил ее внутрь. В замкнутом пространстве сдержанное недовольство Кьяры стало более явным. Лакированные стенки кареты все теснее надвигались на него с каждым оборотом колес.

Как он ненавидел это ощущение несвободы, словно его связали по рукам и ногам!

– Если вы что-то задумали, сэр, я предпочту, чтобы вы высказались, а не таили это в себе, – произнесла Кьяра.

Не желая сознаваться в собственной слабости, Лукас, чтобы не выдавать внутренней борьбы, решил пойти в наступление. В конце концов, напомнил он себе, с его репутацией повесы и развратника все только и ждут он него, чтобы он потакал своим слабостям.

Значит, так тому и быть.

– Неужели? – ехидно улыбнулся он. – Я в этом сомневаюсь.

Кьяра поморщилась, что только подстегнуло его.

– Опять же решайте за себя. – Он подобрал ноги, и их бедра соприкоснулись. – Я ведь предупреждал вас, что из-за моих порочных привычек меня частенько посещают… неприличные мысли. Мне продолжать?

– Безнравственный человек!

– Разве я совершил что-то безнравственное?

Кьяра изумленно на него посмотрела.

– Но подождите немного – и увидите, на что я способен.

Кьяра попыталась отодвинуться, но он вцепился в складки ее подола.

– Отпустите меня, сэр, – прошептала она.

Он хмыкнул.

– Звучит прямо как строчка из романа мисс Радклиф. Там беспомощную героиню завлекает в мрачный замок развратный мерзавец, чтобы лишить невинности.

– Это не роман, а кошмар, – процедила Кьяра сквозь зубы.

– А вы не целомудренная школьница, которую должен спасти рыцарь на белом коне.

– Лорд Хэдли, – строгим тоном произнесла Кьяра.

Шелк зашуршал по кожаному сиденью, когда Лукас привлек ее к себе и большим пальцем провел по краю уха. Кьяра отбросила его руку.

– Прекратите!

– А так? – Он убрал прядь, упавшую на щеку.

– Я же сказала: прекратите!

– Значит, мне мало что позволено, верно? – Лукас вдохнул исходивший от нее аромат. В носу защекотало от сладкой вербены, смешанной с более тонким запахом чего-то, что он не мог определить.

– Вы ведете себя не по-джентльменски, сэр.

– Разумеется. Иначе я не сделал бы вот этого. – Лукас наклонился к ней. Мимолетный поцелуй, только чтобы позлить, а совсем не потому, что ему вдруг захотелось еще раз попробовать ее на вкус. Лукас едва коснулся губами ее губ.

– Хэдли…

Интонация была какой-то неопределенной. Вопрос? Может, приказ? Трудно было понять.

– …вы пьяны, – закончила она, поднося пальцы к губам.

– В стельку, – согласился он. – Я редко веду себя прилично, и это пагубно сказывается на моем разуме и теле.

Она судорожно сглотнула.

– Именно поэтому я не отвечаю за свои поступки.

Кьяра понимала, что должна испытать отвращение от поцелуя, но странная слабость парализовала ее волю. Она попыталась отодвинуться, но ее бросило в жар.

– Мм… – Это не она, это кто-то чужой издал такой непристойный, низкий звук. И губы явно уже не принадлежали ей.

Как иначе можно объяснить то, что она так жадно раскрыла губы навстречу его языку?

Нет, нет, нет! Тысячу раз «нет». После того первого свидания у нее в рабочей комнате, которое Кьяра расценила как греховное, она поклялась держать себя в руках, похоронить в себе все порочные желания. И что теперь? Теперь они вырвались на волю, как струя шампанского. Ощущение было мучительным и в то же время сладостным.

Лукас заключил ее в объятия, и она перестала сопротивляться. Сначала поласкала его язык легкими, осторожными прикосновениями. Осмелев, пососала нижнюю губу, удивляясь разнице между ее мягкостью и жесткостью в уголках рта, там, где уже отрастала щетина.

Хрипло застонав, Лукас навалился на нее и одну руку положил ей на бедро, а другую запустил в волосы. Неожиданно Кьяра оказалась прижатой к его широкой груди.

Лукас пошевелился. Мощные мышцы на груди двинулись и потерлись об нее. Она почувствовала, как затвердели ее соски.

Он слегка отодвинулся, ровно настолько, чтобы просунуть руку вниз и положить ей на живот.

Кьяра снова застонала.

– А теперь пора обследовать ваше тело, найти самые чувствительные для поцелуев места, – пробормотал Лукас, не отрываясь от ее губ. Продолжая целовать ее, он мял ее соски. И это уже были не пальцы. Это его язык описывал круги вокруг сосков прямо поверх лифа. Потом он слегка прикусил их, исторгнув из нее всхлип, когда влажный шелк прилип к чувствительной коже.

Погрузив руки в его длинные густые волосы, Кьяра с замиранием сердца наслаждалась гладкостью и нежностью черных как грех шелковистых прядей.

Она почувствовала себя в раю. Или это был ад?

Колесо ударилось о выбоину в мостовой, карету тряхнуло. Масляный фонарь вдруг ярко вспыхнул, плюмаж дыма завился вокруг стекла. От неожиданности Кьяра заморгала, пытаясь сбросить с себя наваждение.

Приподняв голову, Лукас зацепился пальцем за вырез платья и осторожно потянул его вниз. Еще одно движение, и грудь окажется наружу.

Волна прохладного воздуха остудила ее. Кьяра убрала его руку и отодвинулась от него.

– Я… Мне очень жаль… Я не могу… – Она покусала припухшую губу. – Не знаю, что на меня нашло.

Лукас выпрямился. На его лице плясали тени. Было невозможно понять, о чем он думает.

– Наверное, это мне нужно извиниться. Захотелось немного подразнить вас, но лучше было бы проявить сдержанность. Это, боюсь, моя ошибка.

– Мне бы следовало догадаться. – Кьяра закрыла глаза. – Давайте забудем, что произошло.