Фаранг (Дилогия)

Против своей воли Катя ухмыльнулась.

"Боится летать"

Сама же Екатерина Андреевна была опытным авиапутешественником и такое обычное явление, как турбулентность её не пугало.

— Антоша, просыпайся, — Катя пристегнула сонного ребёнка, проверила ещё раз его ремень и лишь затем пристегнулась сама, — Игорь…

"Да чёрт с ним! Стюардесса разбудит"

Нервотрёпка вчерашнего дня дала о себе знать и Витя незаметно уснул. Спал он, как хорошая боевая лошадь, по стойке смирно. То есть Егоров спал, сидя на своём стульчике исключительно прямо и ровно, держа ладони на коленях. Вите снилась квартира родителей и микрорайон на окраине города, в котором он вырос. А потом ему приснилось землетрясение.

Хаахххх!

Витька подскочил с бешено бьющимся сердцем. В груди гулко бухало, в ушах стучало, а из краешка рта тянулась тягучая нитка слюны.

Тьфу ты!

Землетрясений Виктор панически боялся.

Ххаааххх!

Его снова тряхнуло, затем снова.

"Уффф! Это же самолёт. Да… уффф! Я лечу…"

Летать на самолётах Егоров тоже побаивался.

Лайнер задёргался, как припадочный, прыгая вверх-вниз, а над пассажирами загорелись сигналы "пристегнуться". Витька в панике заметался и снова вскочил на ноги — на его откидном стульчике никаких ремней почему-то не было. Красивая невысокая стюардесса-турчанка подошла, ободряюще похлопала его по плечу и, выудив из загашника складной стульчик, прицепила его на стенку рядом с Виктором.

— Хорошо. Хорошо. Отыр! (сиди — каз.)

— Ну, отыр, так отыр… — Витя проморгался, протёр глаза и навёл резкость. Все пассажиры занимались своими делами, не обращая ни малейшего внимания на резкие толчки, только компания в передней части салона продолжала отмечать днюху уже сидя на своих местах. Оттуда доносились девичий смех и хорошее настроение.

Двигатели запели. Всё громче и громче. Витя посмотрел на стюардессу и насторожился. Судя по её лицу, происходило нечто необычное. Затем звук стал тише и как-то тоньше. Турбины уже не гудели басовито, а тонко свистели. Свистели изо всех сил.

Голос пилота из динамиков снова что-то неразборчиво пробурчал на турецком. Выслушав команду командира, стюардесса начала подниматься со своего места и в этот момент самолёт рухнул в пропасть. Рывок вниз был настолько резок и стремителен, что вылетевший из креслица Витька не успел даже удивиться. Только дико похолодело в животе и в кишках.

"Мама!"

Народ в салоне дружно заорал. Кричали все. Женщины, дети, мужчины. Кричали двигатели. Они уже не выли, а тянули и тянули самую высокую ноту, которую смогли взять и, казалось, что сейчас они захлебнутся и замолчат.

Все эти мысли проскочили в голове у Витьки в одно мгновение. В то самое, когда он завершал свой полёт по маршруту кресло — потолок — пол.

Бамс!

От удара лбом по полу у Виктора Сергеевича из глаз посыпались искры, и он благополучно проглядел, как с верхних полок вниз сплошным потоком посыпались вещи и как прямо перед его носом вдребезги разлетелся ноутбук.

— Sir, are you all right?

Сверху на Вите обнаружилась турчанка, которая сидя на спине пассажира с очумелым видом трясла его за плечо. Самолёт ещё разок едва вздрогнул и перестал болтаться, войдя в состояние относительного покоя.

Когда самолёт ухнул в пропасть, Катя решила что это ей снится. Что это происходит не с ней, и уж тем более не с её ребёнком. Хорошо затянутые ремни безопасности помогли и кроме испытанного минутного ужаса других неприятностей с ними не произошло. Со своего места Катя видела, что стюарды помогают тем на кого упал багаж, но серьёзных травм, ни у кого, похоже не было. Самым пострадавшим оказался тот парень, что сидел позади неё на раскладном стульчике. Вот он то приложился о пол со всего маху и сейчас сидел на своём месте держа на разбитом носу пакет со льдом, который ему дала стюардесса.

"Бедный"

Игорь достал из кармана фляжку с коньяком, основательно к ней приложился и злорадно процедил.

— Придурок. Держаться надо.

На перепуганного сына ему, судя по всему, было начихать.

Через полчаса их невкусно и несытно покормили турецким обедом, а муж купил у стюардессы ещё одну бутылку коньяка.

Позавчера ему стукнуло пятьдесят два. Командир Орхан невидяще смотрел на синее небо прямо перед собой и пропускал мимо ушей слова второго пилота. Пятьдесят два. А он всего лишь командир убогого чартера. И никаких перспектив в будущем. Кому он нужен в таком возрасте? Да и квалификация, если честно, у него не та. Мечта работать в компании — национальном перевозчике, водить триста пятидесятый или семьсот сорок седьмой так, похоже, и останется просто мечтой. Двадцать лет на внутренних местных авиалиниях, потом предложили работу здесь. И на этом, кажется, всё.

Командир автоматически окинул взглядом приборы. Всё было в полном порядке — его самолёт только что вышел из русского воздушного пространства и сейчас летел над Чёрным морем. Скоро их должен был принять диспетчер из Трабзона.

Гёкхан еле заметно хмыкнул и приободрился.

"МОЙ самолёт. Ну и что что через океан мне не летать…"

За последние три года он успел облететь всю юго-восточную Азию, всю гигантскую территорию бывшего СССР, возя русских туристов то в родную Турцию, то в Египет, то вообще — в Таиланд и Индонезию. Клиенты эти были шумные, временами буйные, но, по крайней мере, с ними было интересно. А какие среди его пассажирок подались красавицы! Это же мечта! Да за одну возможность только везти таких женщин стоило…

— Командир. Командир!

Второй пилот озабоченно щёлкал переключателем.

— Связи нет.

Гёкхан тоже прошёлся по всем каналам. Связи не было. Мигали и пищали датчики. В эфире стоял треск и неясный шум. Дальше — хуже. Вырубился дисплей навигации и интернет. Командир воздушного судна нахмурился и запустил стандартную процедуру тестирования. Он не сомневался в том, что проблемы не на земле, а с его самолётом.

"Новый же совсем!"

Семьсот тридцать седьмой работал в небе всего третий год и был одним из самых новых самолётов компании. Проведённая дважды проверка всего и вся показала полную и безоговорочную исправность оборудования. Самолёт был в полном порядке.

Лётчики недоумённо переглянулись.

— Может быть, военные что-то испытывают?

— Вряд ли. Нас бы обязательно предупредили. Или русские, или наши. Трабзон, Трабзон, ответьте… Йилмаз, продолжай вызывать контроль.

Второй пилот забубнил в микрофон, а Гёкхан начал делать то, что как пилот он не делал уже очень много лет. С тех самых пор, когда он был ещё курсантом лётной школы. Он попытался рассмотреть, что же происходит на земле, десятью километрами ниже. На "земле" было море. Обычная синяя пустыня с длинными белыми нитками волн. Самолёт тряхнуло. Затем тряхнуло ещё раз. Это было странно — метеосводка гарантировала спокойный рейс, хотя… чего только над морем не случается.

Орхан включил команду на пристёгивание ремней. Веселье за дверью немного стихло. Стюард ему уже сообщил, что русские и казахи, как обычно пьют, но весело, понемногу и только вино. И что у них там какой-то праздник и проблем, вроде бы, не намечается.

Самолёт резко подбросило, потом несколько раз тряхнуло. Второй пилот прикусил язык и глухо выругался, а Гёкхан дал команду проверить пассажиров ещё раз.

— Командир! За бортом падает давление!

Орхан вспотел, но виду не подал, он прекрасно видел, как падает вниз точка на дисплее монитора, как рядом стремительно растёт индикатор забортной температуры. Это было плохо. Очень-очень плохо. На такой высоте двигатели могли выдавать максимум тяги только при температурах от минус сорока и ниже, а тут…

Турбины засвистели.

"Да что же это?"

— Помогай.

Пилоты вдвоём подняли тягу на максимум, но толку от этого было мало — скорость лайнера таяла на глазах. Гёкхан посмотрел на бледного второго пилота и коротко бросил в микрофон.