Птица не упадет

«В пятьдесят девять лет я слишком стар, чтобы играть в героя», — меланхолично подумал он.

Осветительный снаряд погас. Воцарилась тьма.

— Найдется еще одна чашка кофе? — поинтересовался Шон. — Сегодня чертовски холодно.

Он принял побитую эмалевую кружку, присел к жаровне, зажал чашку ладонями, подул на дымящуюся жидкость и шумно отпил; через мгновение все нерешительно последовали его примеру. Неловко было сидеть вот так рядом с генералом, словно они старые товарищи. Наступила глубокая тишина.

— Вы из Зулуленда? — неожиданно спросил Шон у паренька, расслышав знакомый акцент, и без остановки продолжил по-зулусски: — Velapi wean? Откуда ты?

Зулусский в устах Марка Андерса прозвучал совершенно естественно, хоть он и не говорил на нем уже два года.

— С севера, за Эшове, у реки Умфолози.

— Да. Я хорошо знаю эти места. Я там охотился, — снова перешел на английский Шон. — Андерс? Я знавал другого Андерса. Он привел транспорт от залива Делагоа в 1889 году. Джон? Да, так его звали. Джонни Андерс. Родственник? Может, отец?

— Это мой дед. Отец умер. У деда есть земля на Умфолози. Там я жил.

Мальчишка расслабился. Шону показалось, что в свете жаровни он видит, как разжимаются напряженные губы.

— Не думаю, чтобы вы знали, как живут бедные люди вроде нас, сэр, — фыркнул Макдональд, наклонившись к жаровне и повернув голову, так что Шон разглядел складку злобы у его рта.

Шон медленно кивнул. Макдональд один из этих.

Один из тех, кто хочет установить новый порядок, сторонник марксистских профсоюзов и большевиков, которые бросают бомбы и называют друг друга «товарищами». Неожиданно — и не очень к месту — Шон заметил, что у Макдональда рыжие волосы и большие золотистые веснушки на тыльной стороне ладоней. Он повернулся к Марку Андерсу.

— Стрелять вас учил дед?

— Да, сэр. — Парень впервые улыбнулся, согретый воспоминаниями. — Он дал мне первое ружье, «мартини хендри», оно выбрасывало столб дыма, как пожар в буше, но точно било на сто пятьдесят ярдов. С ним я охотился на слонов.

— Хорошее ружье, — согласился Шон, и неожиданно, несмотря на разницу в сорок лет, они почувствовали себя друзьями.

Возможно, недавняя смерть другого многообещающего юноши, Ника ван дер Хеевера, оставила в жизни Шона зияющую брешь, ведь генерал всегда по-отцовски покровительствовал молодым. Фергюс Макдональд как будто тоже почувствовал это, и вмешался в разговор, словно ревнивая женщина.

— Тебе лучше начать готовиться, парень.

Улыбка на губах Марка погасла, глаза стали совершенно спокойными, и он сдержанно кивнул.

Фергюс Макдональд суетился вокруг него, и снова Шон подумал о тренере, который в раздевалке готовит своего бойца к схватке. Марк сбросил тяжелую просторную шинель и военный китель. Поверх теплого белья он надел шерстяную рубашку и два вязаных жилета. Горло повязал шарфом.

Еще — комбинезон механика, который плотно обтянул слои одежды, так что на ветру ничто не привлечет внимание вражеского наблюдателя. На голову — вязаную шапочку и кожаный шлем летчика. Шон понял зачем: английская стальная каска имеет заметную кромку и, кроме того, не защищает от пули из маузера.

— Держи башку низко, Марк, мальчик мой.

На руки — митенки, а на них — толстые пуховые варежки.

— Пусть пальцы работают, парень. Не позволяй им цепенеть.

Небольшая кожаная наплечная сумка удобно ложится под левую руку.

— Сэндвичи с ветчиной и уймой горчицы, шоколад и ячменный сахар, как ты любишь. Не забудь поесть, чтобы не замерзнуть.

Четыре полные обоймы патронов калибра 0.303 — три в наколенных карманах комбинезона, четвертая в особом кармане, нашитом на левый рукав.

— Я сам натер их воском, — провозгласил Фергюс, преимущественно для генерала. — Войдут, как… — сравнение было непристойным и должно было показать, что Фергюс презирает ранги и звания. Но Шон спокойно пропустил грубость мимо ушей — его очень заинтересовали приготовления к охоте.

— Хочу показать Катберта, пока солнце еще не спряталось.

— Что за Катберт? — спросил Шон. Фергюс усмехнулся и показал на фигуру, неподвижно лежавшую в глубине окопа. Шон впервые обратил на нее внимание; Фергюс снова засмеялся, увидев его удивление, и наклонился к фигуре.

Только тут Шон понял, что это манекен, но в свете жаровни его черты были почти живыми, а голова в шлеме располагалась под естественным углом к плечам. В районе бедер манекен неожиданно заканчивался длинной палкой, похожей на ручку метлы.

— Я хотел бы посмотреть, как вы его используете, — обратился Шон к молодому Марку Андерсу, но ответил с важным видом Фергюс:

— Вчера немец работал с северного склона. Мы с Марком прикинули углы двух его выстрелов и определили его положение с точностью до пятидесяти ярдов.

— Он может сменить позицию, — заметил Шон.

— Он не уйдет с северного склона. Там круглый день тень, даже когда выходит солнце. Ему нужно стрелять из тени на свет.

Шон кивнул, оценив логику этих рассуждений.

— Да, — согласился он, — но он может располагаться на площадке в немецких траншеях.

— Не думаю, сэр, — негромко произнес Марк. — Там слишком далеко, окопы проходят по верху холма, а ему нужно меньшее расстояние. Нет, сэр, он будет стрелять с более близкой точки. Он выбирает позицию на нейтральной полосе, возможно, ежедневно меняет ее, подбираясь к нашим траншеям как можно ближе, но не выходя из тени.

Теперь мальчик ни разу не запнулся — его мозг был занят решением проблемы. Голос его звучал низко и напряженно.

— Я выбрал для Марка хорошую позицию, под фермерским домом. Оттуда в зону обстрела попадает весь северный склон, по крайней мере на двести ярдов. Сейчас парень выйдет и расположится, пока еще темно. Я отправляю его пораньше. Пусть будет на месте раньше немца. Не хватало еще в темноте наткнуться на этого ублюдка, — с властным видом распоряжался действиями Марка Фергюс Макдональд. — Мы подождем, пока совсем не рассветет, а тогда я начну работать здесь с Катбертом. — Он похлопал по манекену и снова рассмеялся. — Чертовски трудно придать ему естественный вид — мол, какой-то болван высовывает голову, чтобы бросить первый взгляд на Францию. Если позволить немцу слишком долго на него смотреть, он поймет, в чем штука, а если убрать его слишком быстро, немец не успеет выстрелить. Нет, это нелегко.

— Могу себе представить, — сухо заметил Шон. — Это самая опасная и трудная часть всего дела.

Он увидел, как лицо Фергюса Макдональда стало страшным, и снова повернулся к Марку Андерсу.

— Еще чашка кофе, юноша, и пора начинать. Вам надо занять место до того, как перестанет идти снег. — Он сунул руку за пазуху и достал фляжку, которую подарила ему Руфь в день отправления части на фронт. — Налейте немного в кофе.

И он протянул фляжку Марку.

Тот застенчиво покачал головой.

— Нет, спасибо, сэр. От этого у меня глаз косит.

— Не возражаете, если я возьму, сэр? — быстро спросил Фергюс Макдональд, протягивая руку к фляжке. Прозрачная коричневая жидкость полилась в его кружку.

Старшина еще до полуночи отправил наряд, чтобы в проволочном заграждении перед расположением роты сделали отверстие.

Марк остановился на дне траншеи у подножия деревянной лестницы и переложил винтовку в левую руку; взорвался новый осветительный снаряд, и в его свете Шон увидел, как сосредоточен парень на своей задаче. Он оттянул затвор, и Шон заметил, что это не стандартная винтовка № 1 Ли-Энфилда, рабочая лошадка британской армии — парень предпочел американскую П-14, которая тоже калибра 0.303, но имеет более длинный ствол и лучше сбалансирована.

Марк вложил в магазин две обоймы и закрыл затвор, оставив в казеннике два тщательно смазанных и отобранных патрона.

В догорающем зареве он посмотрел на Шона и легонько кивнул. Свет погас, и в наступившей тишине Шон услышал легкие шаги по деревянной лестнице. Он хотел пожелать Марку удачи, но сдержался и стал рыться в карманах в поисках портсигара.