Эпицентр Тьмы

Я, подумав, согласился. А куда мне было деваться? Зараженные земли тянулись уже три дня, а еда у меня кончилась. Не рассчитывал я, что Валере по дороге станет хуже и мы проведем в пути на неделю больше времени. Сдохнуть здесь? Ну уж нет!

Приняв мое согласие, старший, которого все звали «Тихий», распорядился похоронить Истомина. Бредунов оказалось почти два десятка, и у них в грузовике были лопаты. Поэтому яму выкопали довольно быстро. «Малой долей» решили считать Валерин бушлат, рюкзак, ботинки и половину патронов. Его автомат и оставшиеся патроны отдали мне. Споро закидав неглубокую яму землей, бредуны дали мне постоять над могилой друга пару минут. Тихий даже прочитал короткую молитву. Затем бредуны организованно погрузились в старый (а откуда здесь взяться новому?), но ухоженный «Урал» с самодельной деревянной будкой в кузове, и мы покатили куда-то на юго-восток. Как раз примерно в ту сторону, где находился нужный мне Электрогорск.

Глава 2

Мы ехали весь остаток дня до самой темноты. Парни попались неразговорчивые. И вообще больше напоминали каких-то боевых роботов — как залезли в машину, так и сели неподвижно, поставив оружие между колен и уставившись прямо перед собой. Только Тихий задал мне пару вопросов о дороге, по которой я забрался в эти края. Внимательно выслушав ответ, он тоже отключился и, казалось, задремал. О том, куда именно мы едем, мне не было сказано ни слова. А специально интересоваться я не стал.

От дыхания двух десятков человек в закрытой будке быстро стало тепло, даже жарко. Я расстегнул бушлат, а мои нежданные попутчики словно и не заметили повышения температуры. Поколебавшись, я прошел в переднюю часть кунга, где было прорезано небольшое застекленное окно. Двое парней, сидящих у самой двери и, видимо, исполняющих функцию караульных, проводили мое перемещение равнодушными взглядами — что я мог им сделать с пустым автоматом? Формально принадлежавшие мне патроны лежали в рюкзаке, который стоял возле Тихого. Впрочем, я не боялся — жизнь давно научила меня некоторому фатализму. Если бы меня хотели убить, прельстившись оружием и патронами, то давно бы уже убили. Человеческая жизнь в этих местах со времен Тьмы стоит очень дешево.

Через окошко я долго смотрел на окружающий нас безрадостный пейзаж. Все те же жуткие заросли мутировавшего леса, серый, покрытый глубокими трещинами асфальт дороги и унылые развалины поселков и городков.

Кстати, некоторые из развалин наш водитель аккуратно объезжал по дуге, продираясь через густой подлесок. Словно знал, что они могут представлять опасность. Значит, мы движемся привычной для этих ребят дорогой. Интересно, что ждет меня в ее конце?

За свою длинную жизнь (мне было уже тридцать пять лет — возраст по нынешним временам немалый) я повидал всякого. Тьма застала меня восьмилетним мальцом в детском лагере под Сыктывкаром. Причем лагерь был довольно большой — в него свезли несколько тысяч детей из Москвы. А рядом было еще несколько подобных лагерей, где разместились детишки из Питера. Гораздо позже, уже повзрослев, я догадался, что наступление Тьмы все-таки не было совсем уж полной неожиданностью для правительства нашей страны. Иначе зачем они с таким размахом вывозили (а по сути — просто эвакуировали) детей из крупных городов, размещая их в местах пустых, отдаленных. На которые супостату незачем тратить боеголовки.

Под жилье нам определили не палатки, а быстросборные щитовые дома. И запасы продовольствия в этих лагерях были немалые. И мужская часть воспитателей — в основном из бывших военных. Мы выжили. В первый год умерло всего несколько человек — от болезней, которые было невозможно вылечить в полевых условиях.

Правда, на следующий год, когда подошли к концу лекарства и витамины… Крупа, макароны и тушенка — не самая подходящая пища для маленьких детей. Поэтому мы были рады прилетевшим на вертолете добрым шведам, привезшим гуманитарную помощь. Наши руководители даже договорились, чтобы шведы вывезли на свой не пострадавший во время Тьмы полуостров самых маленьких ребятишек. В одну из таких партий попал и я…

«Урал» тем временем подъехал к большой стоянке бредунов. Собственно, полноценно оценить масштабы этого лагеря я смог, только выбравшись из кунга. Стоянка была громадной! Мне еще ни разу не приходилось видеть столько вооруженных людей одновременно! Здесь раскинули свои палатки несколько тысяч человек. Это уже не банда. Это армия! И просто так никто бы эту ораву не собрал. Значит, здесь затевается что-то крупное.

— Пошли, бредун, — Тихий взмахом руки показал направление и сразу же двинулся вперед, не сомневаясь в том, что я последую за ним.

Я кивнул и потопал следом. За спиной ко мне сразу пристроилась парочка с автоматами. Куда и к кому мы идем, я спрашивать не стал. А смысл?

На некоторую странность этого «стойбища» я обратил внимание сразу. Но только когда мы пошли по территории, понял, в чем дело — здесь царил строгий порядок. Которого на стоянках бредунов отродясь (с самой Тьмы!) не было! Палатки и навесы стояли ровными рядами. Вся техника размещалась на отдельных огороженных стоянках. Периметр лагеря охранялся парными патрулями, и такие же патрули встречались нам внутри. Практически не было женщин, да и те, которые изредка попадались на глаза, были, скорее, боевыми подругами, а не шлюхами. За все время нашей неторопливой прогулки я не увидел ни одного пьяного — что вообще было за пределами понимания. Чтобы нормальный бродяга и не оттянулся на безопасной стоянке?

Интересно посмотреть на предводителя, заставившего самых отмороженных и вольнолюбивых обитателей этого мира соблюдать дисциплину!

Прогулка по лагерю заняла почти десять минут — настолько он был велик. Тихого здесь знали довольно хорошо — его приветствовали почти все, кто встречался нам по пути. Тихий в ответ только молча кивал. Шли мы, как выяснилось, к географическому центру лагеря. Именно здесь раскинулась большая армейская палатка, украшенная многочисленными заплатами. Но возле этого непрезентабельного жилища стояло на карауле сразу десять человек. Причем одетых и снаряженных единообразно. На всех были чистенькие шведские анораки военного образца и натертые до блеска (!!!) берцы. На груди у каждого висел АК-74М с подствольником, а на бедре — АПС в кордуровой кобуре. И выглядело оружие новеньким — без царапин и потертостей. Это же откуда разом столько богатства на кого-то свалилось? И ведь на свежевскрытый склад мобрезерва не кивнешь — в них все больше АКМы шестидесятых годов лежат да СКС. А такие автоматы, как на этих ребятишках — с пластиковыми цевьями и прикладами, — на склады длительного хранения не закладывали. Я точно знаю — сколько мне этих складов в свое время разыскивать и оприходовать пришлось.

Ох, что-то мне все это перестало нравиться. Эх, Валера, Валера… Кой черт тебя понес в Москву?

— Стой здесь, жди! — скомандовал Тихий и, переглянувшись с охранниками, нырнул в палатку.

Теперь я окончательно убедился, что Тихий — человек непростой. Ну, ладно там, что его пол-лагеря знает, но чтобы вот так, как он, без доклада, на прием к командиру… Хорошо, я подожду, все равно деваться некуда.

Красавцы охранники смотрели на меня равнодушно. Так смотрят на перебегающую тебе дорогу букашку — ты можешь легко ее раздавить, а можешь милостиво перешагнуть. Я тоже, сделав морду лопатой, отвернулся и стал глядеть на лагерь. Вроде бы просто так — для убиения времени. Но понаблюдав за лагерной жизнью минут десять (Тихий что-то задерживался), увидел и еще кое-что интересное — в двух местах небольшие группки бредунов явно занимались боевой подготовкой. И инструкторами у них были чрезвычайно ловкие в обращении с оружием парни, одетые и снаряженные аналогично охранникам у палатки. Да что здесь творится-то, мать вашу? Что должно было произойти, чтобы бредуны, вместо пьянки и блядок, занимались учениями?

— Эй, бродяга, заходи! — позвал из палатки, приподняв полог над входом, Тихий.

Я дернулся было к нему, но пара охранников моментально заступила мне дорогу. Они быстро, но умело обхлопали мою одежду и освободили от оружия и рюкзака. Под свод палатки я вступал не более опасным для обитателей, чем новорожденный.