Страница 5 из 9
Доктор Мейер не требовал, чтобы я предельно точно фиксировала объем еды, посоветовав прикидывать на глазок, а за единицу измерения взять порцию, приблизительно равную яблоку среднего размера. Для Америки, где сбалансированному питанию угрожают гораздо большие размеры блюд, к количеству пищи я рекомендую подходить ещё аккуратнее. Здесь-то и понадобятся маленькие кухонные весы. (Хлеб, который подчас подают крупными ломтями, проще взвесить, чем сравнивать с яблоком, тем более что они в Штатах тоже, кажется, больше, чем у нас!) Через три недели я приехала домой на выходные. Около полудня Доктор Чудо, элегантный, с проседью в висках, нанёс нам ещё один визит и остался на обед. Позже, посмотрев мой дневник, он сразу же понял причину моего лишнего веса, ускользнувшую от моего внимания, хотя я беспечно записывала каждую проглоченную крошку. На моём пути из школы домой (я снимала комнату в Седьмом округе Парижа) было не меньше шестнадцати кондитерских. Сама того не замечая, я все чаще питалась сдобой. Поскольку жила я в столице, родители не знали о моих привычках, и, когда я приезжала домой, мама готовила мои любимые пирожные, не подозревая, что даже под её кровом я втихомолку съедаю больше сладостей, чем полагается.
Мое парижское обжорство сластями отличалось изумительным разнообразием. Утро начиналось с круассана или pain au chocolat [18], или chouquette [19], или tarte au sucre [20]. Обеду предшествовала остановка в «Пуалан» — знаменитой булочной, где я не могла отказаться ни от pain aux raisins [21], ни от tarte aux pommes [22], ни от petits sables [23]. Затем я останавливалась в кафе и с кофе уплетала вездесущий jambon beurre [24], а также оставшуюся выпечку из «Пуалана». Обед непременно включал, а иногда вообще состоял из эклера, Paris Brest, religieuse [25]или mille-feuille [26](почему-то за пределами Франции именуемого «наполеоном») и обязательно дополнялся ещё чем-нибудь с кремом. К тому же время от времени я полдничала palmier— крупное слоеное печенье, обсыпанное сахаром. Во время учебного дня я встречала предостаточно всяких вкусностей и ела их на ходу. Овощи мне почти не попадались, и дневную норму фруктов я получала за счёт поедания фруктовых пирогов. Я пристрастилась к столь неразумному рациону, ни о чём не задумываясь и получая неимоверное удовольствие — если, конечно, не принимать во внимание мой внешний вид.
Разумеется, данной диете я научилась вовсе не в Америке — там ведь нет соблазнительных кондитерских (хотя в те времена, как и сейчас, не было и недостатка в манящих киосках с горячим шоколадным печеньем или продавцах сливочного мороженого, не говоря уже об умопомрачительном выборе магазинных сладостей, приготовленных из ещё более вредных для вас ингредиентов, нежели масло и крем). Впрочем, мне разъяснили, что я твердо усвоила американскую манеру питания, и именно она и сделала меня уязвимой перед опасностями парижского минного поля. Да, в Америке я приобрела определенные привычки, свойственные тамошним подросткам: есть стоя, самой не готовить, заглатывать на ходу что ни попадя. Особенно опасны шоколадные пирожные с орехами и бублики — у нас дома нет ничего подобного, поэтому никто не предупредил меня, насколько они калорийны.
Вернувшись во Францию, я продолжила поедать всё, что попало, хотя шоколадных пирожных с орехами здесь и в помине нет. Вероятно, я скучала по своей второй семье и искала свою Мадлен — воспоминания о сладком прошлом. В любом случае, я легко и непринужденно потребляла всю вкуснятину, которую предлагала Франция. В конце концов я «подсела» на mille-feuille. Как у наркомана, мой организм требовал все больше того, что прежде ему вводили маленькими дозами.
Пришёл черёд реабилитации, но, к счастью, Доктору Чудо и в голову не пришло раз и навсегда лишить меня запретного плода. (К плодам французы вообще питают унижение.)
Метод Доктора Чудо отличался особой гибкостью и осторожностью. Согласно его теории, в каждом из нас сосуществуют две натуры: одна хочет быть стройной и здоровой, а другая жаждет чего-то ещё. Одна видит картину целиком — благосостояние, самоуважение, соответствие последним модным тенденциям. Другой подавай удовольствия — немедленно и в большом количестве. Одна — это Нарцисс, склонившийся над водой; другая — Пантагрюэль, склонившийся над столом. Задача, поучал доктор Мейер, состоит не в том, чтобы победить последнего, а в том, чтобы наладить отношения между обеими частями своего "Я", сдружить их, приручив собственную силу воли и желания. Именно так поступают французы.
Не стоит забывать, говорил доктор, « il y a poids et poids [27]». Существует «идеальный» вес тела: о нём написано в проспектах страховых компаний, и он вычисляется только по росту. Есть «модный вес» — идеал, ещё менее обоснованный; он достигается в значительной мере усилиями коммерсантов, причем подчас с помощью коварных стратегий. Бывает ещё «здоровый вес» — в этом случае человек чувствует себя, по словам Монтеня, bien dans sa peau (уютно в своей собственной коже). Как раз последнее понятие — bien dans sa peau — Доктор Чудо и провозгласил нашей целью. Именно при таком весе вы можете заявить: «Мне хорошо, и я прекрасно выгляжу».
Количество килограммов в разные периоды нашей жизни меняется, но неизменно должна оставаться толика нарциссизма и гедонистического настроя — оба явления не так уж и плохи и отнюдь не исключают друг друга, как считают многие американцы. («Не бойся!» — этом лозунг кальвинистов я понимаю очень хорошо, ведь в нашей семье все гугеноты, то есть французские протестанты.)
«Tout est question d'equilibre» («Во всем должно быть равновесие») — вот главное французское заклинание Доктора Чудо. В те дни оно стало моим и остается со мной до сих пор. Итак, мы поставили задачу научиться искать и сохранять собственное равновесие и жить bien dans sa peau. По заверениям доктора, нет ничего плохого в сладостях, но мой рацион утратил сбалансированность. Поэтому в течение следующих трех месяцев мне предстояло сократить потребление сдобы, заменив её чем-то менее калорийным, и подготовиться к особому угощению, обозначенному в программе. Упор делался даже не на ограничение, а на наблюдения и «перепрограммирование», поскольку искомое равновесие, как я уяснила, относилось больше к голове, нежели к желудку. Я должна узнать nos petits demons [28]и ужиться с ними — именно так выражался милый доктор. (По большому счету смена привычек так же, как и жизнь, в стиле француженки зависит от сознания, и, поняв это, вы придете лишь к одному по-настоящему действенному методу — включите свою голову.) Потом уже мне не воспрещалось есть все мои лакомства, но в разумном сочетании, и наслаждаться ими без чувства вины и не приобретая лишний вес. Проще сказать, чем сделать? Peut-etre [29]. По достоинству вы все оцените позже.
Доктор Чудо неплохо разбирался в психологии. От его внимания не ускользнуло одно ценное свойство многих диет (даже не оправдывающих ожиданий в долгосрочной перспективе) — незамедлительная и четкая мотивация, когда меняешь привычки, труднее всего преодолеть инерцию, поэтому сначала всем нужно небольшое поощрение. Равновесие достигается постепенно, им нельзя обзавестись сразу, по первому желанию. Именно поэтому предстоящая суббота должна была запомниться чем-то особенным, чтобы зарядить меня энтузиазмом на следующие семь дней. Предполагалось, что в дальнейшем мне удастся восстанавливать баланс питания за неделю. По плану баловать себя мне разрешалось в выходные и праздники. Со временем даже мои поблажки приняли бы более изощрённый характер. Пока же на ближайшей неделе я должна научиться потакать себе в меру, нейтрализуя затем последствия этих послаблений.