Испытание

– А ты ее потяни за нос, может быть, он станет подлиннее. А то ее нос тоже может понравиться!.. – засмеялась она. – Эх ты, влюбленный. Бери-ка лучше лопатку и закопай рации так, чтобы никакая собака их не нашла!

Вера вынула из кармана маленькое зеркальце, посмотрелась в него, тоже проделала кое-какие операции над своей внешностью и все лишнее из своих карманов отдала Василию.

Вера шла лесом на восток, запоминая встречающиеся на пути прогалины, тропинки, поваленные или чем-нибудь приметные деревья.

Таща за собой, для видимости, жердину сухостоя, она вышла к извилистому ручью и пошла рядом с ним. Следя за ныряющей в нем веткой, незаметно дошла до мостика, у которого ветку прибило к берегу. Вере жаль стало свою попутчицу, и она жердиной оттолкнула ветку на середину ручья. Нырнув в быструю воду, ветка скрылась под балкой моста.

Свежеобструганная балка заинтересовала Веру. Зайдя с другой стороны, она посмотрела под мост, потом прошла по нему. Шагая дальше по дороге, она внимательно всматривалась в колеи и следы на обочинах. По колеям было видно, что здесь недавно шли автомашины и повозки. Следы на обочинах говорили о том, что не позже вчерашнего дня здесь были люди, но кто они – враги или наши, – разобрать было невозможно. Одно Вере было ясно: по этой дороге идет движение и за ней надо следить.

Сойдя с дороги, она облюбовала место за мшистым, вывороченным вместе с землей корневищем поваленного бурей дерева и натаскала туда большую кучу хвороста. В случае, если ее увидят, она скажет, что ходила в лес за дровами.

Ждать ей пришлось недолго. С той стороны, где сквозь переплет осиновых ветвей ярко поблескивало солнце, послышался шум, грохот, и вскоре, раскачиваясь на ухабах, появились автомашины, в которых, тесно прижавшись друг к другу, сидели гитлеровские солдаты. Вера замерла, притаилась за корягой. Двенадцать машин миновали мостик, с ревом, буксуя, поднялись на пригорок и скрылись в чаще леса.

И снова наступила тишина.

«Значит, наших там нет, – глядя в ту сторону, где было солнце, соображала Вера. – А там? – Она посмотрела в том направлении, где скрылись машины. – Там, наверно, могут быть. И эти, видимо, поехали к своим на подмогу… А может быть, наперехват наших? Если наперехват, то наши пойдут здесь…»

И Вера решила остаться тут до утра. Ее напряженный слух ловил каждый звук, и на каждый шорох она испуганно оборачивалась. Ей все казалось, что кто-то крадется…

За это время Вера обдумала, что делать, если здесь ничего не выяснится. Она вспомнила слова начальника курсов: «Разведчик должен вести себя осторожно, действовать умно и смело, ничем не выдавать самого себя и своего волнения, думать хладнокровно и обстоятельно. Разведчик всегда должен думать…» Вера припомнила сейчас многое из того, чему учили на курсах. Она пробовала сделать из этого практические выводы. Прислушиваясь к лесным шорохам, скрипу, чуть слышному треску, старалась определить, что могло их вызвать. И когда ее предположения оказывались верными, она радовалась.

Услышав сквозь журчание ручья и легкий шум покачивающихся деревьев неравномерное, но повторяющееся похрустывание валежника, Вера насторожилась. Встревожившие ее звуки доносились со стороны ручья.

Похрустывание становилось все слышнее. «Кто это? Человек или зверь? – насторожилась Вера. – Человек обычно так не ходит. Так ходят только тогда, когда собирают грибы или ягоды. Да еще вот такие, как я…»

Она не сводила глаз с кустарника, ожидая, что вот-вот ветви раздвинутся и пропустят того, кто скрывается за ними. Но ветви были спокойны, и Вера подумала, что ей просто померещилось. Любопытство толкало ее выйти из-за коряги и посмотреть, что там, за кустами? Но она удержалась. Вспомнив, как она шла сюда и, увлекшись плывущей веткой, подошла к самому мостику, Вера упрекнула себя за недопустимое легкомыслие: «Вот так по-дурацки в лапы врага и попадаются… Мостик – место коварное…»

С противоположной стороны ручья снова послышалось похрустывание, более ритмичное, чем раньше. Очень похоже было на то, что за кустарником шел человек.

Вскоре на дорогу вышел рослый красноармеец. Он, видимо, был ранен – его левая рука висела на грязной тряпке. Из-за правого плеча торчал штык. Подойдя к ручью, он снял винтовку, прислонил ее к мосту, на штык повесил ушанку и, зачерпывая пригоршней воду, стал пить, обливая полушубок… По своему доброму характеру Вера в другое время, не задумываясь, бросилась бы к этому уставшему бойцу, но сейчас этого не сделала. А солдат, напившись, обтирал рукавом губы, и его поблескивающие в лучах солнца глаза смотрели прямо в ее сторону, будто высматривая, кто притаился за корягой…

Вера застыла в тревожном ожидании. И как только он двинулся с места, она, вопреки прежним своим побуждениям, пригнулась и, осторожно ступая, скрылась за ближайшими кустами. Перейдя мостик, красноармеец сразу свернул в лес и пошел вдоль дороги.

Вера наблюдала за ним, боясь упустить из виду. «Ведь он, может быть, из дивизии отца!..» – думала она. Она села так, чтобы красноармеец, когда минует придорожные кусты, увидел бы ее. Однако солдат, дойдя до кустов, остановился, осмотрелся, круто повернул влево, пошел прямо к коряге и устало опустился за корягой на хворост, бережно поддерживая здоровой рукой раненую.

«Ну чего же я боюсь!.. – сказала сама себе Вера. – Это же свой. Он, наверно, отбился от части и теперь хочет пробраться через фронт к нашим». Сделав вид, что собирает валежник, Вера решительно пошла к коряге. Какой-то внутренний голос словно предупреждал ее: «Прежде чем сделать шаг, осмотрись, подумай!» Но Вера усмехнулась: «А что думать, когда все ясно! Нельзя быть такой пуганой!..»

Когда Вера вышла из-за кустов, солдат вздрогнул и приподнялся, опираясь на винтовку.

– Здравствуй, девушка, – он снял ушанку и поклонился.

– Здравствуй, товарищ, – делая вид, что испугалась, пролепетала Вера и уронила охапку хвороста на землю.

Солдат хотел было ей помочь. Но когда он двинул раненой рукой, его усталое, заросшее щетиной лицо исказилось.

Вера замахала руками:

– Сидите, сидите, отдыхайте!

Солдат благодарно взглянул на нее, сел и дрожащим голосом спросил:

– Нет ли, девушка, кусочка хлеба? Третьи сутки голодаю.

Вера подала ему кусок хлеба.

– Спасибо, дорогая моя, – дрожащим голосом поблагодарил солдат и стал жадно есть.

Вера хотела было сказать ему: «Идемте со мной, у меня есть чем вас покормить», но из осторожности удержалась.

– У меня больше ничего нет, – с сожалением сказала она.

– И за это тебе великое спасибо… Хоть и мала наешка, да от доброты сыт… Откуль ты, милая?..

Вера давно была готова к такому вопросу.

– Из Первомайского колхоза, – ответила она.

– Это ж в какой стороне?

– Да здесь, за лесом, – она показала на запад.

Солдат замолчал, что-то соображая.

Вера тоже молчала, ей хотелось спросить, не знает ли он что-нибудь о «хозяйстве» Железнова, но из боязни выдать свои намерения ждала, когда он заговорит первым.

Но Куделин – это был он – оказался хитрее и выдержаннее молодой разведчицы. Он, конечно, заговорил бы первым: его тоже интересовало, не проходили ли здесь части железновской дивизии. Но он боялся, что может вместо дивизии попасть к партизанам, и хотел разобраться, что это за девушка, не партизанка ли она.

– А вы с фронта? – не выдержав, первая спросила Вера.

– С фронта, – не поднимая головы, ответил Куделин.

– Ищете свою часть?

– Ищу, дорогая девушка. Вот вторую неделю ищу… – Куделин сокрушенно покачал головой.

И на тот случай, если она действительно партизанка, рассказал заранее придуманную им легенду.

– Раненым валялся среди убитых… Очнулся, а артиллерию уже еле слыхать… Чуть живой добрался до деревни. Там добрые люди перевязали, накормили, даже с собой еды дали… Они меня у себя оставляли, да я не смог. Душа не стерпела… Вот и пошел лесами… – Он поднял на Веру такой проникновенный взгляд, что она окончательно решила: это свой человек. – Иду и думаю, – продолжал Куделин, – неужели не найду?.. Меня будто кто в спину толкнул, – он приложил руку к сердцу: – Иди, Куделин!.. Иди смело!.. Если ты любишь Родину, то найдешь…