Страница 13 из 16
Во всяком случае так описан приход династии Чжоу в «Исторических записках» Сымы Цяня. Он рассказывает о девушке Цзян, которая зачала от того, что наступила на след великана. Родившийся мальчик рано стал проявлять магические способности, особенно в сфере земледелия. За них он получил от легендарного императора Шуня должность-титул хоуцзи (князь проса), прилагавшиеся к должности земли в местности Тай и новое родовое имя Цзи. Его потомки (будущее племя чжоу), кочуя по Китаю, то теряли свои земледельческие навыки, то обретали их вновь, пока при императоре Гунлю не переселились на берега реки Вэй (приток Хуанхэ, близ современного г. Сиань). Там они пасли свои стада несколько поколений, пока наконец при Гугуне Даньфу чжоусцы прочно осели на земле. Даньфу женил своего младшего сына Цзили на шанской аристократке Тайжэнь и сделал его своим преемником, т. к. Тайжэнь происходила из императорского шанского рода, но ее потомки не могли претендовать на трон. Древние китайские историки могли придать истории благовидный облик ради подтверждения собственных убеждений. Браки дочерей императора должны были замирить «проблемные» провинции и сделать их более лояльными. Впрочем, так ли происходили события на самом деле или Тайжэнь была собирательным образом, сказать сложно.
Итак, Цзили правил племенем чжоу и получил от шанского вана почетный титул сибо (правитель Запада). Его сын Чан получит прозвище Вэньван (император-ученый). Он правил своим племенем более 50 лет. При его правлении чжоусцы переняли письменность, научились пользоваться боевыми колесницами и изготавливать изделия из бронзы, а также освоили много других шанских умений. Впрочем, нам представляется, что этот портрет изрядно идеализирован. Вэньван занимался тем, что постепенно сколачивал антишанскую коалицию и незадолго до своей смерти предпринял неожиданный шаг — провозгласил себя императором. До этого в Китае был лишь один император — шанский. Но теперь то ли антишанская коалиция стала столь сильна, что шанский правитель не мог покарать своего зарвавшегося вассала, то ли шанский двор разрывали проблемы и склоки, но самопровозглашенному вану все сошло с рук. Впрочем, вскоре он умирает при загадочных обстоятельствах: то ли шанские шанди убили предателя, то ли кто-то подсыпал Вэньвану яду. Наследовал Вэньвану его старший сын Уван (царь-воин), который продолжил дело отца и в битве при Муе разгромил войско последнего шанского вана Дисиня.
История умершего в 1122 г. до н. э. последнего императора Шан-Инь, известного под именем Дисинь, подробно описана в «Исторических записках» Сыма Цяня. Дисинь, сын императора Диюя, взошел на престол в 1155 г. до н. э. и проявлял незаурядные способности в управлении империей. В нескольких успешных войнах с пограничными племенами ему удалось увеличить размеры своей империи. Он обладал также необыкновенной физической силой. Однако с возрастом в нем стали проявляться негативные черты характера — заносчивость, свирепость, женолюбие и склонность к пьянству, а самомнение императора достигло такой степени, что он провозгласил себя Небесным правителем и приказал строить на горе в своей столице Чаогэ «Оленью башню» гигантских размеров. По свидетельству Сыма Цяня, за семь лет строительства неустанно работавшие на стройке десятки тысяч рабов возвели ее «выше облаков». Эта башня была окружена отделанными нефритом гигантскими дворцами, а вокруг них он разбил многочисленные сады для увеселений. В этих садах Дисинь приказал устроить винные озера и мясные леса. Забавы ради он сгонял в озера и сады своих слуг и рабов и наблюдал, как они напиваются и тонут. Дисинь разослал по всей стране своих солдат, чтобы они для него разыскивали и похищали красивых женщин. Также Дисинь прославился как изобретатель изощренных пыток. Одна из таких пыток, описанная Сымой Цянем, состояла в том, что над большим костром подвешивали бронзовый столб, обильно смазанный маслом. Осужденного заставляли идти по этому столбу, а император вместе со своими наложницами наблюдал, как несчастные падали на раскаленные угли и сгорали заживо. Часто в опалу попадали владетельные князья и высшие чиновники государства, которые пытались порицать его безумное поведение. Так были казнены князья Цзюхоу и Аохоу, а чжоуский князь Вэньван чудом избежал смерти, но провел много лет в подземной тюрьме Юли. Спас ему жизнь огромный выкуп, собранный приближенными князя. Сын Вэньвана Уван, как уже говорилось выше, поднял восстание против Дисиня, собрал под свои знамена войска всех 800 удельных князей Китая (за исключением княжества Гучжу) и выступил в поход. В сражении у столицы империи Чаогэ войско Дисиня было разгромлено, сам он бежал в столицу, поднялся на «Оленью башню», надел императорскую одежду, украшенную драгоценными камнями, разжег в башне огонь и бросился в него. Когда в город вступило войско победителей, то воины нашли тело Дисиня, и новый император Уван приказал отрубить трупу деспота голову и выставить на всеобщее обозрение.
Итак, Уван занял столицу Шан. Там он, согласно официальной версии китайских исторических трактатов, совершил жертвоприношение в храме шанди. По непонятной причине Уван не смог сам занять шанский престол, а был вынужден передать трон императора сыну Чжоусиня Угэну, назначив присматривать за ним своих братьев Гуаньшу и Цайшу. После этого он щедро наградил своих воинов и союзников захваченными в шанской столице драгоценностями и возвратился домой.
Вроде бы у Сымы Цяня речь идет об устранении недобродетельного правителя Дисиня. Но что-то тут не сходится. Если Уван действительно был наследным ваном Чжоу, то коронация марионеточного правителя Шан была бы глупостью. С другой стороны, вызывает сомнение то, что Уван принес жертвы в храме шанди. Скорее всего он просто вошел в этот храм и осквернил и ограбил его, а затем, опасаясь гнева шанди и самих шанцев, ретировался домой. Вполне возможно, что как раз падение столицы и осквернение храма и привело к необходимости строительства новой столицы Шан в Аньяне.
Перенести столицу из одного места в другое было делом непростым. Ведь, как известно, для древнего человека центром мира был расположенный в центре его поселения дом правителя. Такой правитель был одновременно и светским главой общины, и жрецом. Древние легенды гласили, что именно этот клочок суши был сотворен богами и духами из Хаоса в начале времен первым. Это место почиталось особо священным, в нем, если верить мифам, находилась мистическая лестница, по которой небесные божества спускались на землю, а сам правитель мог попасть как в мир небожителей, так и в подземное царство к духам предков.
Таким образом, перенос столицы из одного города в другой был для всех жителей империи тяжелым испытанием, ведь император отказывался от покровительства одних богов и духов и вступал под сень других божеств. Не будут ли прежние духи мстить правителю? Удастся ли ему задобрить новых покровителей? Эти сложные теологические вопросы мучили китайских философов, когда возникала потребность в переносе столицы, и для умилостивления прежних и новых божеств они разработали сложный многодневный ритуал.
Так или иначе, но именно при императоре Паньгэне, изменившем закон о престолонаследии, столицу государства перенесли из неизвестного современным историкам места в Аньян. К сожалению, местонахождение прежней столицы Шан так и остается для историков загадкой. Возможно, что во времена Чжоу или в более позднее время остатки древней столицы были разрушены, а само место, где она возвышалась, перепахано.
Древняя столица, если бы ее обнаружили археологи, могла бы рассказать намного больше об истории династии Шан. Ведь историческая амнезия этой династии просто поразительна — в шанских надписях, найденных в Аньяне, напрочь отсутствуют сведения об историческом прошлом государства. Упоминаются имена предков (шанди), которым приносили жертвы, у которых испрашивали совета, но ни разу не упоминаются их прижизненные деяния, ни один из сохранившихся текстов не содержит ни одного их деяния, реального или мифического. Нет в надписях и упоминаний о важных событиях прошлого: ни войн, ни миграций, ни катаклизмов. Историки склонны объяснять это тем, что шанская династия старалась забыть свое прошлое.