Переполох в Бате

— Неужели? — проговорил он. Скулы его побледнели.

— Я полагаю, что это все ваша немыслимая надменность, но вам это чести не прибавляет, Ротерхэм. Если уж вы пошли на общественную ассамблею, у вас не было иного выбора, кроме как вести себя вежливо по отношению ко всем присутствующим.

— Благодарю вас! Вы обладаете прямо-таки даром драматизировать события. Нет сомнения, вы ожидаете, чтобы я вернулся в зал, и все для того только, чтобы даровать, как вы изволили выразиться, еще двум или трем девицам исключительную честь протанцевать со мной!

— Именно это сделал бы мой отец в подобной ситуации, так как он-то был настоящим джентльменом! — сказала Серена, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Теперь я буду по-другому думать о вас!

— Мне дела нет до того, что вы там думаете обо мне, — огрызнулся маркиз. — Леди Спенборо, нет ли у вас поручений, которые я бы мог выполнить для вас в Лондоне? Я буду крайне счастлив!

— О нет, благодарю вас! — ответила Фанни, сидящая рядом с Сереной.

— Тогда я откланиваюсь! Ваш самый покорный слуга!

Официальный поклон, яростный взгляд, брошенный на Серену, — и вот он уже ушел.

— О Господи! — проговорила Фанни, прижимая ладони к вискам. — Я чувствую себя совсем разбитой! И… Ах, Серена, мы даже не догадались предложить ему хотя бы стакан наливки!

Глава V

Едва ли можно было ожидать, размышляла Серена, что знакомые дамы из близлежащих имений не приедут с визитами и избавят ее от описания ассамблеи. Она опасалась, что ей придется бесконечно выслушивать либо жестокую критику манер Ротерхэма, либо строгое порицание поведения наверняка зазнавшейся от неожиданного счастья леди Лэйлхэм. Однако ее спасла погода. Дождь, ливший не переставая всю неделю, превратил дороги в непроходимые трясины, отчего утренние визиты стали просто невозможными. Гости не беспокоили обитательниц Доуэр-хауса до тех пор, пока сам новый граф Спенборо не приехал объявить дамам, что его жена Джейн благополучно родила сына.

Он был преданным и любящим отцом и был так счастлив, как будто это был первый, а не четвертый сын. Фанни и Серена постарались сказать все, что в таких случаях от них ожидалось, и так в этом преуспели, что кузен почувствовал себя на седьмом небе и даже признался им, что счастливое событие избавило его от немалого беспокойства.

— Вы же знаете, шок от внезапной смерти моего двоюродного брата и напряженные хлопоты по вступлению в наследство, переезд в Милверли, не говоря уже о том, что могло бы случиться! Но Джейн все выдержала!

Они возобновили свои поздравления, а он сиял и благодарил:

— Премного вам обязан! Я знал, что вы будете искренне рады, и решил, что вы будете первыми, кому я сообщу это счастливое известие. Мы собираемся дать ребенку имя Френсис, и надеемся, леди Спенборо, что вы согласитесь стать крестной матерью.

Фанни, порозовев от смущения и удовольствия, сказала, что будет счастлива, а Серена, видя, как она рада, решила простить Джейн за то, что та скосила прелестную южную лужайку и превратила ее в скучный цветник, и даже предложила Хартли остаться в Доуэр-хаусе на обед. Его не надо было уговаривать; одного слугу послали на конюшню, другого на кухню, а Хартли тем временем расположился в кресле-качалке у камина, чтобы обсудить за стаканчиком вишневой наливки мнение доктора о сложении Джейн и восхищение ее выносливостью, и самые забавные фразы, сказанные старшими детьми, когда им сообщили, что Господь послал им нового братика.

Прошло довольно много времени, прежде чем ему надоело рассказывать о своей жене. Тогда он спросил, не надоедает ли им, похвалил повара за гарнир, поданный к оленьей ляжке, и вдруг ни с того ни с сего заметил:

— Значит, Ротерхэм привез своих гостей на ассамблею! Странные дела, вы не находите?

— Это был план, придуманный заранее, — спокойно ответила Фанни.

— А, тогда понимаю. Я никак не мог подумать, что Ротерхэм снизойдет до этого. Я не очень хорошо знаю его, но мне всегда казалось, что держится он чертовски заносчиво, этаким гордецом, которому дела нет ни до чего. Однако меня заверили, что на сей раз он держался очень вежливо и мило. Этой мадам Лэйлхэм порядком вскружило голову, что он танцевал с ее дочерью, да к тому же он, кажется, ни на кого больше и не смотрел. Однако маркиз перед чаем протанцевал со своей кузиной, а затем просил одну из девушек, у которой так и не было партнера, оказать ему честь и протанцевать с ним, и это было чертовски мило с его стороны, хотя и поубавило спеси Лэйлхэмам!.. Этот крем по-рейнски очень хорош, леди Спенборо, обед вышел просто на славу! Я непременно скажу Джейн, что меня накормили по-королевски!

Фанни бросила взгляд через стол, желая убедиться, разделяет ли Серена ее потрясение. Но Серена ничуть не была удивлена. Когда же Спенборо уехал, она снова завела этот разговор.

— Так ты не удивилась? Клянусь, я едва могла поверить своим ушам! Я и понятия не имела, что для него так много значит твое мнение!

— Да нет же, оно ему совершенно безразлично! — ответила Серена. — Результат все равно был бы такой же, кто бы ни поговорил с ним на эту тему. Он время от времени выкидывает подобные коленца. Он потерял отца, когда был еще малышом. Это был весьма достойный человек. Мой отец говорил, что все просто благоговели перед ним, потому что он был настоящим джентльменом; лорд Баррасфорд обращался со всеми с одинаковой щепетильной вежливостью. Нам-то он показался бы, несомненно, несколько напыщенным и старомодным. Но вот леди Ротерхэм была невыносимо горда. Ты с ней не была знакома, но уверяю, она прямо-таки раздувалась от самомнения, и это было просто ужасно. Она так воспитала троих детей, и в особенности Иво, что они уверились в своем превосходстве настолько, что вели себя так, как только им заблагорассудится. Все на свете, думала его мать, должны подчиняться только ее капризам. Так что нечего удивляться, что Иво так высокомерен. Его никогда не учили думать о чем-либо, кроме своего собственного удовольствия, но по характеру Иво человек не такой уж и плохой, и к тому же он не ставит своей целью унижать других. Это все получается у него само собой. Если только удается убедить его, что он поступает дурно, Иво сразу же жалеет об этом.

— Ох, Серена! Я уверена, что ему не терпелось просто убить тебя за то, что ты осмелилась намекнуть, будто он вел себя не по-джентльменски.

— Нет, нет, ты ошибаешься, Фанни, — ответила Серена, негромко рассмеявшись. — Он хотел убить не меня, а себя! Ну ладно, возможно, и меня тоже, но себя — гораздо больше. Он знал, что мои слова — правда, и именно это ранило его гордость, причинив ему жгучую боль. А вот брат его был совсем другим. Если бы ты только видела капитана лорда Тэлбота Баррасфорда — во всем великолепии серебряных галунов, ибо он был гусаром! — слышала, как этот лорд совершенно серьезно вещал о том, как выиграл его полк, когда он оказал ему честь вступить в него! О, я знаю, мне не следовало бы так говорить. Он пал в сражении смертью храбрых, и если его и не оплакивали очень долго, так, по крайней мере, хоть уважали. Говорят, что Августа очень похожа на него. Но ей повезло, она вышла замуж за Силчестера, а он очень разумный человек, и к тому времени, когда я повзрослела настолько, чтобы меня можно было представить ей, она стала приблизительно такой, какой ты видишь ее сегодня. Она так же, как и Иво, не заботится о том, что могут подумать люди, и совершенно лишена всякого притворства.

— О да! Она довольно сильно напугала меня сначала, когда заговорила так странно и напрямик, но мне она всегда казалась доброй, и я никогда не сомневалась, что у нее доброе сердце.

Серена улыбнулась.

— Ни один из Баррасфордов не обладает тем, что имеют в виду люди, говоря обычно о сердечности и участии. Если ты хочешь сказать, что Ротерхэм по натуре холоден, так мне кажется, что он скорее горяч и вспыльчив! Конечно, он тяжелый человек. Я не стала бы искать у него сочувствия, но я знала случаи, когда он бывал добр.