Пристань святых

Уильям Берроуз

Пристань святых

Пристань святых

Когда мистер Вильсон, американский консул, прибыл в свой офис, он обнаружил у секретарского стола молодого человека. Хорошо бы, подумал мистер Вильсон, чтобы со всеми проблемами этого молодого человека смог справиться вице-консул, мистер Картер.

Молодой человек у стола пожелал ему доброго утра и протянул клочок бумаги. Консул слегка нахмурился, бросил взгляд на молодого человека, ответившего ему таким же пристальным взглядом, и проследовал вверх по лестнице в свой кабинет, так и не прочитав записку. Был понедельник, и рабочий стол ломился от корреспонденции.

Консул развернул записку. Зазвонил телефон. Запрос из Британского консульства… «Да, э-э… я не совсем понимаю что… гм… да… нет, не по туристической визе…» Он глянул на записку… Имя — Дж. Келли… «Нет, по визе длительного пребывания». Цель визита: «Установление личности»… Что, черт возьми, это может значить? О боже, только не утрата паспорта… «Да, конечно, я всегда рад вашим звонкам». Он повесил трубку и нажал на кнопку. «Пусть мистер Келли войдет».

Харбор-Бич, среда, 2—4 марта 1970 г.

Было утро в конце мая, кажется, 26-е, холодный ясный день, ветер дул с озера. Я отправился к железнодорожному мосту порыбачить в глубокой заводи под ним. Было слишком холодно, чтобы сидеть неподвижно на одном месте, мне быстро надоело рыбачить, я намотал леску на катушку, завернул в клеенку и положил в карман штанов. И тут почувствовал, что за спиной у меня кто-то есть, и обернулся. И правда, за спиной стоял мальчишка примерно моего возраста. Я узнал в нем одного из тех, что приезжают сюда летом, но обычно они появлялись не раньше конца июня. У мальчишки был мечтательный отсутствующий взгляд, как будто он сошел с картины… «Железнодорожный мост в субботу»…

Из мужского яичка вылупилось черное дитя. По имени Джон… большое озеро порывы ветра мы пришли в долину… темный овраг… далекое^ бледно-голубое лето… Знаете, кто я такой? (Нрзрб.) собирая пыль с цветов на растениях что стоят на подоконнике и плодов повсюду вздымается рубашка чернильного цвета… было зло печальное как вянущие цветы… мертвая рыба плывущий мальчик гнездо аиста окно сельского домика то что обязательно случится белый писсуар портовый колокол…

В порту на закате, ясном и безоблачном, стоял жуткий холод. Когда Джон взошел на «Марию Селесту», свежий ветер, дувший с берега, немного утих. Джон записался в команду третьим помощником.

— Да, мистер… — Консул взглянул на листок бумаги, хотя он, конечно, уже запомнил имя. — Мистер… э-э… Келли… чем я могу быть вам полезен?

У молодого человека, сидевшего перед ним, были загорелое лицо и очень светлые серые глаза. Моряк с торгового судна, решил консул, и с его лица исчезли малейшие следы душевной теплоты. Потерял деньги и паспорт в борделе.

— Насколько я понимаю, это вы хотели меня видеть.

— Я…

Консул был растерян. Он вспомнил что-то о паспорте, оставленном в залог уплаты по счету… Шла ли там речь о паспорте на имя Келли? Он поискал клочок бумаги в корзине для писем. А, вот он… Паспорт гражданина США № 32, оставленный в залог… Отель «Мадрид»… Теперь консул был уже по-настоящему зол.

— Позволите взглянуть на ваш паспорт?

К его изумлению, молодой человек в то же мгновение протянул ему паспорт, который явно давно держал в руках. Консул стал листать его. Перед ним был паспорт моряка № 18…

— Гм, эти даты здесь… дата рождения — 1944. Сан-Франциско…

Консул поднял глаза на своего гостя.

— Привет… Я наблюдал затем, как ты ловишь рыбу. Я знал, что ты ничего не поймаешь. Ведь сегодня очень холодно.

— Рыбу ловят даже зимой из-подо льда.

— О, зимой совсем другое дело… но не в такой же холодный весенний день, да еще с ветром.

— Наверное, ты прав. Мне просто было нечего делать.

— А тебе и не нужно ничего делать. Как только ты это поймешь, у тебя сразу же появится масса дел. Иногда даже больше, чем ты сможешь справиться…

Мы разделись, и у меня во рту появился металлический привкус. Пальцы ног покалывало. Рядом стоял тот мальчишка… он поднимает палец тремя резкими движениями и вместе с ним встает его член, в грязно-желтом свете поблескивают волосы на лобке, тени бормочут похотливые слова…

— Конечно, наверху, если ты сможешь подняться туда, воздух разрежен… ты понимаешь, бледный конь, бледный всадник…

— Голубые индейцы из Северной Каролины приветствуют тебя с умирающего Запада…

Трое молодых людей, обильная голубая плоть уже с намеком на распад… пороховой дым на лице пороховой дым и каштановые волосы детство Берроуза хватающегося за умирающего брата сожженного взорвавшейся звездой стрельба от бедра светящаяся голова в рамке из влажных листьев лиловые сумерки под налетающими стервятниками его кашель у меня за спиной худое тело щупающее выступающие кости… Он был влюблен в булыжные мостовые и в мирный призрак ребенка на них и в тот парк, по которому можно было бродить… О, Одри удовольствовался бы там случайным мексиканским двойником, его книги в полдень для прощания. Показал мне зашифрованный дневник с записью о том запоздалом утре. Давным-давно он смотрел на что-то.

Он смотрел на Джона, на его губах — засохшая кровь… улыбался, слизывая кровь с последними лучами заходящего солнца его лицо сияло, как комета и постепенно тускнело по мере того, как солнце опускалось за облако над Галифаксом… (вовремя галифакского взрывав 1910 г.).

— Произошла ошибка. Мне нужен был совсем другой Келли.

Молодой человек кивнул.

— Я знаю. Мой брат.

— Значит, вы все знали? Почему же вы пришли вместо своего брата?

— Мой брат Джо Келли мертв.

— Мертв? Когда это случилось? Почему не информировано консульство?

— Он погиб пять лет назад.

Консул, гордившийся своей невозмутимостью, внимательно рассматривал листок бумаги, вспомнив, что получил его накануне ухода из офиса в пятницу в полдень.

— Ну что ж, мистер Келли, здесь явно произошла какая-то ошибка. В конце концов, ваше имя не столь уж и редкое. А кстати, почему вы все-таки думаете, что в извещении имеется в виду ваш брат?

— А в извещении есть дата?

— Пойдем в дом, выпьем чаю с пирогом.

Мы шли по направлению к железной дороге, ветер дул нам в лицо.

— Пусть ветер продует тебя насквозь.

Я почувствовал странную легкость в ногах, как будто мое тело готово было подняться в воздух. В то же самое время я ощутил и какое-то давление в паху, нарастающее напряжение. Он остановил меня, взяв за руку, и повернул лицом к себе, глядя вниз на то место, где мои штаны вдруг оттопырились.

— О, Кики…

Запах молодых ночей запах сухих парков открывает свой анус восход солнца утро в Сент-Луисе одной ногой в шерстяном носке воспоминания плоти на далеком расстоянии пришел в туалет… валуны цветы протянулись до самого неба на рыбе уходил в небеса годы-годы назад дайте мне рассказать о мхе и деревьях серый мертвый свет два лица вода и лягушки непонятная вещь под водой та рука затянувшийся шрам звездная пыль в воздухе я убежал с прерванного фильма после этого начался холод словно мертвые листья сквозь сон плывут то как вещи подходят друг другу штаны откидывается назад и жует арахис стоит надо мной обнаженный электрическая тишина и запах члена я кончаю в серебряных вспышках так давно далеко…

Ночная тень падает на лицо мальчика, на оснастку судна и на кружащих чаек. Джон чувствует пронизывающий холод пустого пространства. Лицо мальчика покрывает белая корка инея, в взлохмаченных волосах сверкают льдинки, голос звучит призрачно и жутко в собирающихся сумерках…

— Дата? Оно поступило в офис в пятницу в полдень.

— Да, но есть ли на нем дата?

Консул взглянул на листок бумаги. Дата размазана, разобрать ее невозможно. Консул вынужден признать, что извещение какое-то странное. Будто копия отпечатанного на машинке документа, найденная где-нибудь на чердаке среди хлама. Сказано, что в отеле «Мадрид» находится паспорт, выданный на имя некоего Джо Келли, родившегося 6 февраля 1944 г. в Сан-Франциско, штат Калифорния. Отелем названный паспорт удерживается в качестве залога за неуплату счета (сумма не уточняется). Подпись менеджера Дж. П. Борджурли. Консул поморщился и снял телефонную трубку.