Страница 107 из 135
– Кто это, Итан? Ты его знаешь? – произнесла Грейс дрожащим голосом, вцепившись ему в плечо. Ее страх пропитывал воздух.
Александр прищурился и шагнул вперед, остановившись перед Итаном:
– Чем ты занимался? Почему ослаб мой мысленный контроль? Я почувствовал перемену и поспешил сюда, потому что наши узы могли ослабнуть только в одном случае – в случае твоей истинной смерти. Но ты не мертв. Я нашел тебя соблазняющим смертную игрушку. Полагаю, тебе причитается маленькое наказание.
Разум Итана бурлил, пытаясь осмыслить сказанное Александром. Узы ослабли? Разве такое возможно? Александр – его повелитель. Его хозяин. Без связи между ними его существование невозможно. Или возможно? Нет. Невозможно.
Едва Итан открыл рот, чтобы заговорить, Александр ухмыльнулся, показав длинные острые клыки, и подхватил Грейс с кушетки. Она взвизгнула и обмякла – Александр овладел ее разумом. Итан тысячу раз видел, как он управляет смертными. Заставив ее откинуться назад, словно в движении танго, Александр погрузил клыки в шею Грейс и жадно зачмокал.
Этот звук разъярил Итана и сдернул его с места. Грейс не выжить, если тотчас не прекратить этого.
Он схватил Александра за ворот и дернул изо всех сит, заставив хозяина оторваться от рваных ранок в шее Грейс. Александр выпустил ее, и она, словно лишившись костей, рухнула на пол. Итан ожидал нападения Александра, но старший вампир, к его изумлению, расхохотался. Вытерев ладонью окровавленный рот, он облизнул пальцы:
– Что, хочешь допить остатки? Угощайся. Только поспеши – она умирает. Я займусь тобой позже.
Александр снова рассмеялся, и, повернувшись, беззвучно переместился к дверям.
Итан упал на колени над Грейс. Сердце у нее билось чуть слышно, из разорванной вены сочилось красное. Густой запах крови пробудил в нем острый голод. Он трясся всем телом, сражаясь с искушением допить ее. Он с ужасом думал, что, попытавшись залечить раны своей слюной, он может не сдержаться и тогда Грейс умрет. Но если этого не сделать, она тоже умрет.
Сердце ее затрепетало, и он, не раздумывая больше, нагнулся, прошелся языком по открытым ранам. Кровь остановилась. Он обнял ее и стал укачивать, как ребенка. Он поразился тому, что у него хватило силы воли – что она вообще проявилась. Прежде он и помыслить не мог перечить хозяину. Но не в том дело. Грейс потеряла много крови, ей может не хватить силы. А поделиться с ней своей он не мог – не мог обречь ее на свое жалкое существование.
Когда ее сердце запнулось, он заплакал. Боль и бессилие вырывали из него скулящие вопли, сперва прерывистые, рваные, но скоро набравшие силу. Окунувшись в пучину отчаяния, он изливал всю тоску последних сорока лет. Звуки потекли плавно, он услышал сладостные переливы собственного голоса, усиленные этой комнатой, и крепче обнял обмякшее тело Грейс.
Он все бы отдал, чтобы спасти ее.
Обезумев от горя, он ощутил, как звуковые колебания прокатываются сквозь него океанскими ватами, меняя внутренний ландшафт, заполняя тело чужими ощущениями. Волны острых, незнакомых чувств бились в его безжизненном сердце.
Умерев, он заглушил в себе большую часть человеческих эмоций. Важно было только питаться и выживать. Существовать. Немертвому ни к чему печаль и жалость, почему же теперь эти чувства захлестнули его?
Тело его содрогнулось, силясь сдержать удар. И он потрясение понял, что по щекам его катятся слезы.
«Слезы? Вампиры не плачут. Это невозможно. Должно быть, я умираю».
Душераздирающий вопль оборвался на середине. Горло перехватило, рот закрылся сам собой. Он опустил взгляд и наткнулся на глядящие ему в лицо глаза Грейс. Ранки у нее на шее закрылись и уже заживали.
– Грейс, как… Невозможно! Я слышал, как у тебя остановилось сердце. – Голос Итана срывался. Чтобы увериться, что она жива, он склонился и коснулся губами ее губ.
– Ты меня спас. Спасибо, – шепнула Грейс.
Он покачал головой и возразил, как отрезал:
– Не благодари. Это я виноват в том, что случилось. Мне нельзя было сюда приходить. Я не должен был втягивать тебя в наш ужасный мир. Ты меня не боишься?
– Боюсь? Вот уж чего нет! Ты исцелил не только мое тело.
– Но… ты знаешь, что я такое.
– Да, знаю. – Она погладила его по лицу, удерживая его взгляд. – Ты – мой ангел.
Он выдавил из себя смешок:
– Только не это.
– Кто же тогда?
– Я…
Он замолчал, уставившись вдаль, голова у него кружилась. Что же он такое? Он готов был сказать: вампир, но он был таким странным – почти как смертный – после встречи с Грейс накануне вечером. До этой ночи мир был узким и ограниченным, правила – четкими. Он пил кровь и подчинялся хозяину. Он умирал на восходе солнца. А теперь все непонятно. Она изменила его своим голосом, самим своим существованием. И что это значит? Во что она его превратила?
– В это трудно поверить, но я теперь сам не знаю. Я не понимаю, что со мной происходит.
– Есть такая легенда…
– Легенда? – Он нахмурился. – О чем ты?
Она улыбнулась и крепче прижалась к нему:
– Звуками лечат уже тысячи лет. Раньше ими воскрешали мертвых – возвращали им искру жизни. Так рассказывают. Историки знают, что производились целые звуковые обряды для спасения душ, одержимых демонами.
– Ты меня разыгрываешь, да? Это невозможно. – Он рассмеялся и чуть откинулся, чтобы заглянуть ей в лицо. – С другой стороны, я сегодня слишком часто произносил «невозможно» и пока ни разу не оказался прав.
Она кивнула:
– Все невозможно, пока мы не научимся.
«Постой. Она говорит о воскрешении мертвых и спасении одержимых? Что она пыталась мне объяснить? Откуда ей знать?»
– Какое отношение имеет эта легенда ко мне? Что ты хочешь сказать?
Она смотрела на него нежно и сочувственно:
– Когда я пела с тобой, я стала частью тебя. Я чувствовала твой разум – твою душу. А теперь ты другой – больше, чем был. Но ты должен был хотеть измениться, чтобы такое случилось. Ты буквально нажелал себе нового бытия.
Он покачал головой:
– Это бред, Грейс. Это невоз…
Она прижала палец к его губам:
– Невозможно? Как видишь, нет. И я никогда тебя не боялась, потому что я тебя ждала.
– Что?
Она ухмыльнулась, переходя на знакомые от Роуз интонации гадалки:
– Видишь ли, есть древнее пророчество, переходящее по женской линии в семье моей подружки. Оно говорит, что я встречу удивительного мужчину, который родится заново, и мы с ним совершим невозможное. – Она прижалась к нему губами. – Думаю, мы уже начали.
– Да, пожалуй, возможно. Расскажи мне еще про этого удивительного мужчину…
АЛИССА ДЭЙ
Принцесса и горошины
Давным-давно и далеко-далеко отсюда, в крохотном королевстве под названием Эльвания, жила одна принцесса.
Точное расположение этого королевства затерялось во тьме веков: одни говорят, что оно стало частью Франции, другие утверждают, что Швейцарии. Второе утверждение, по всей видимости, ближе к действительности, так как жителям этого королевства бывало свойственно ледяное безразличие, которое позднее назовут нейтралитетом. Все сходятся на том, что из окна своей спаленки в высокой башне принцесса могла любоваться водами озера, ныне известного как Женевское. Впрочем, живописные озера не очень ее интересовали. Как и другие виды. Принцессу занимало одно – упорные и неуклонные поиски идеального мужа.
Вот история этой принцессы (и не только ее).
– Люсинда!
Мелодичный вопль Ее Геморройного Высочества оглушил, словно рев трубы в руках бездарного трубача. Люси соскочила с узкой койки, судорожно прижимая к груди ветхое одеяло. Отупело моргая спросонья, она пыталась понять, что произошло.
Хорошо бы – с ней. С ней – это с принцессой Маргаритой Глорианой Долорес Трезор Монтегю. Для друзей – просто Глори… Хотя откуда у нее взяться друзьям? Для Люсинды – с тех пор как им обеим исполнилось десять лет – госпожа, повелительница, хозяйка и сущее наказание.