Мир за рекой

- Ну ты загнул, - боялся возмущаться Слэш.

- Вот за сколько ты мужику...?

- Да ни за что! - Потом подумал. - Ну, разве что за миллион... Я пошутил!

Света посмотрела с радостным презрением - все вы одинаковые, Сергей не заметил.

- Я договорюсь с сестрой, у неё ресторан, будешь там играть по вечерам, так отработаешь. Да какой из тебя музыкант? Трынди-брынди балалайка.

Выпив, Албан посерьёзнел, он бросал на Свету хищные быстрые взгляды, как будто примеряясь сожрать. Волчище - беззащитную беленькую девочку в каменном лесу... Нервы щекотало.

Он подсел ближе, Слэш как будто не замечал. Албан подливал Свете коньяк, заглядывал в глаза зеленоватым взглядом.

- Пойдём в кухню, - мотнул головой Албан, сжимая крепкими тёмными пальцами её круглое колено.

И Свете тут же представилось, как он её сзади наклоняет на кухонный стол и задирает юбку. Она прерывисто вздохнула. И искоса оглядела его в новом бледно-голубом джинсовом костюме. Он был пластичен, двигался легко и быстро, как гибкий крупный зверь. Жесты были резкими и скупыми, чувствовалась сила дикаря. Она чувствовала опасность и желание сделаться добычей. Но словно опасалась потерять себя как личность, подчинившись властному мужчине, потому что он всё равно уйдёт, а она останется слабой поглупевшей сучкой.

- Я схожу за коньяком, - бросил Албан.

- Мне пора, - сказала Света, надевая дублёнку. Албан придержал Свету за плечо: Куда?!

- Домой.

- Ночевать тут, что ли, в первый раз? Всё равно я тебя трахну, - он мягко впихнул её обратно в комнату, схватив валявшиеся на столе ключи, вышел и запер дверь на два замка.

Ни в коем случае Света не планировала оставаться здесь с пьяным незнакомым мужиком и бесчувственным Слэшем.

Она закрылась в комнате, где лежал на диване Слэш. Вскоре услышала в прихожей шаги, вернулся Албан. Он толкнул дверь в слэшевскую спальню.

- Открывай, давай.

Вот именно, давай. Чёртов Албан! Она понимала, что в принципе не будет ничего страшного, он ворвется в комнату, отымеет её и, скорее всего, тут же забудет. А она его забудет? Это же не тряпочные куклы - Крыс и Слэш...

Она отрыла окно, стала на подоконник. Внизу тускло переливался перламутровый лёд под фонарём. Минуту подумала и прыгнула со второго этажа, почувствовала удар в подошвы ботинок, но даже не упала на колени. Подняв лицо, с благодарностью посмотрела в небо. Минуту постояла и спокойно пошла по чёрному в искрах городу.

Она шла и думала - правильно ли поступила? Город переполняли чудные виденья - колонны дворцов - заиндевевшие деревья, свечи звёзд, призраки в средневековых одеждах, летящие всадники, ангелы и Смерть, огромная в сияющей одежде. Она понимала, что выдумала своё отечество мечты, должна подчиниться закону природы - мыслить как все. Но, со злобным торжеством и презрением представляя лица родных и знакомых, восклицала: "А мне здесь нравится. Нравится!"

* * *

Вечером, дома, Света, млея, лежа на диване с телефоном, живописала Власте пьяного бешеного супермена, выбивающего дверь.

- Мужчина должен быть красивым, а женщина - умной.

- Всегда считалось наоборот.

- А мне плевать.

... Проснувшись утром, она как всегда ощущала не похмелье, а желание творить.

Света расставила картины по всей комнате - на стулья, на спинку дивана, на полку. Упоительно пахло масляной краской и лаком. Она была окружена провалами сияющих звёздных бездн, огненных вихрей, где корчились руины, валился искрящимся ворохом бурелом, окружая эпицентр, где рухнул метеорит. Гигантские вскипающие волны сметали дома, деревья, в грязной пене несли перевернутые лодки. Чаша гнева переливалась через край, и кровавый мёд Солнца горек был миру. Она, нарисовав новую картину, показывала её Саше, смотревшему с фотографии: "Посмотри, Сашенька, что у меня получилось".

Внезапно вошла Регина.

- Как много картин. А почему людей нигде нет?

- Я не люблю людей, за что любить их?

- А это кто?

На одной из картин Регина, наконец, углядела на зеленой равнине одинокую фигурку и какого-то зверя рядом.

- Это я одна в моём мире. Все люди исчезли, стало спокойно, тихо, чисто. Руины поросли травой, цветами, и по улицам городов спокойно ходят волки.

- Это мечта твоя? Страшно, дочка. Конечно, ты талантлива, но что мне до твоего таланта? Человеком надо быть.

- Хорошо. Я не человек.

Света не обиделась.

Подруга матери Тамара Юрьевна сделала Свете сайт в Интернете, и юная художница смогла продать несколько картин. Воодушевленная пошла к Слэшу. Тот к её творчеству был абсолютно равнодушен. Более того, его задело бы, добейся Света чего-нибудь в живописи. Нет, она словно обязана была прибывать в таком же ничтожестве как её белобрысый наложник.

Албан снова появился у них только девятого мая. На столе стоял букет жасмина, он наклонился над ним, вдохнул аромат, выпрямился, и только тогда как ни в чём ни бывало поздоровался, блеснув зеленоватыми глазами. Света подумала, что он, наверное, ничего не помнит. Оказывается, помнил.

- Ну, что, - спросил Албан, - испугалась тогда? Извини, обычно я не такой. Хочешь, погуляем? Сергей, ты не против?

Сергей вякнуть против ничего не посмел. Света пошла с Албаном - да, он был ей интересен. Что-то в нём было любопытное, да и что скрывать, агрессивный, напористый привлекал больше, чем Сергей или кто-то из её знакомых.

- Ты кто вообще по жизни?

- Я художница...

- Ого, богема. А у меня своё дело.

Они долго молчали.

Свете льстило присутствие рядом красивого взрослого Албана, она стеснялась своего балахона с мордой германского рокера. Млела. И думала, как было бы оскорбительно потерять его из-за какой-то красивой сучки, лучше уж и не связываться. И она не связалась.

- Хреново мне, Светка. - Сказал Албан.

Они шли по парку. Цвёл жасмин. Лицо у Албана было бледное, он курил одну за другой папиросы. И Свету так и тянуло спросить у него папиросу.

- Ты почему такой грустный, Слав?

- Зачем тебе знать?

- Ну как хочешь...

Всё-таки ему хотелось выговориться. Они сели на скамейку, сломали по ветке, отмахивались от комаров, которые так и норовили впиться в албановские голые загорелые руки, он был в рубашке с короткими рукавами. И Света фамильярно, с удовольствием хлопала ладошкой по этим обнаженным загорелым рукам, но комары успевали взлететь, и дело было вообще не в комарах.

- Я сдохну скоро, - с широкой улыбкой сказал Албан. - Тогда пожалеешь, что мне не дала.

- С чего бы это? Сдохнешь... - Уточнила Света.

- У меня не совсем бизнес. В общем-то, люди, с которыми я сотрудничаю, они в мафии. Оружие, наркотики, прочая фигня.

- Я никому не скажу, - быстро заверила Света.

- А это значения не имеет, кто поверит? Ну вот я этим людям нужен в деле или в могиле, зашёл слишком далеко, увяз по самое ни хочу. Мне просто всё надоело. А я слишком много знаю, и выйти из-под контроля - значит подписать смертный приговор. Я ухожу не потому что меня на раскаяние пробило или ещё какая-нибудь дурь, типа - побежал в церковь, рубаху рванул: простите, люди добрые, каюсь, гадом был. Нет, я ни в чём не раскаиваюсь. Но хочу, чтобы убили меня!

Албан ожесточенно вмял в песок окурок, и выбил из пачки новую папиросу. Света подхалимски поднесла зажигалку. Она уже глядела снизу вверх. Албан кивнул.

- Слава, а почему? - Осторожно спросила она.

- Скучно, тошно. А я трус, убить себя не способен. Но у меня есть другой сценарий. Знаешь, у судьбы много имён, я запоминал их, из книг и фильмов. По-украински - доля. По-татарски - кысмет, по-арабски - мактуб, по-гречески - фатум. Я хочу судьбу пытать. Вот если там, куда я уеду, меня не достанут, не уроют, я начну жизнь сначала, но, кажется, я конкретно опоздал. Часто думал, почему не везёт мне? Вроде всё есть, а тошно. Моя доля оставлена мной на родине, там я оставил счастье мне предназначенное - спокойную нормальную жизнь.