Вороны

Вика Варлей

Вороны

«В те времена, когда птицам поклонялись

и вороны умели любить…»

Глава I

Шепот капель по листьям бессильно склоненных ив усилился и уже напоминал треск горящих в печи сучьев. Трель соловья в лесу. Стрекот кузнечиков в траве неподалеку. Она склонила голову на бок, прислушалась. Ощущение, что за ней тайно наблюдают, не оставляло. Страх промелькнул в синих глазах. Девушка оглянулась, но никого не заметила. Плюнув перед собой, быстро обронила «Чур, меня!» Взор устремился к небу, которое было полностью затянуто свинцовыми тучами. Будет гроза. Она ловко привстала с колен, отряхнула подол синего сарафана, зацепила коромыслом ведра. Путь до дома не близкий и она промокнет насквозь.

Небольшие крепкие ступни легко, уверенно приминали мягкую траву, несмотря на тяжесть колодезной воды. Несколько раз прогремел гром. Девушка убыстрила шаг. На пригорке показался большой серый дом с синими ставнями. Радостно залаял Пурш — огромный белый пес с бурыми пятнами на боках; отец привез его из северных земель, когда Гардиния была еще ребенком. На крыльцо тут же выскочила Пелагея.

— О, Боги! Сколько можно пропадать возле ручья! Дел полно и твой дядя Вагас обещал пожаловать. Прибери себя! Надень свежую рубаху, да красный сарафан с вышивкой.

Дочь послушно кивнула и поспешила внутрь в свои покои. В доме ей отводилась комната по левую руку, — здесь стояла небольшая деревянная кровать с пуховым одеялом и аккуратной горкой пуховых подушек сверху. Комод с женскими нарядами. Над ним — зеркало. Еще большая по размеру кровать располагалась в правом, родительском крыле, где хранился под неусыпным материнским оком сундук с приданым Гардинии. Стены дома украшали картины из сухих цветов, вышитые полотенца, дорожки, — мать предпочитала красить ткань и пряжу в розовые, синие и серые цвета. В центре дома располагалась просторная столовая, внизу — купальня. В комнатах всегда было уютно и чисто. Отец построил этот дом специально для Пелагеи еще до свадьбы. Родители прожили вместе тринадцать счастливых лет до того дня, как отец ушел на охоту в лес и больше не вернулся. Мать осталась вдовой. После смерти мужа хотела было выйти вновь замуж, — все не так страшно, да и по хозяйству легче, но после передумала.

Их небольшое село располагалось под холмом, — всего десять домов. Каждый — деревянный терем с крыльцом, к которому ведут высокие ступени. Резные окна, массивные двери на толстых запорах, шатровая крыша с козырьком. На коньке возвышается вырезанная голова медведя с разинутой пастью для отпугивания злых духов. На расстоянии от дома двор, а рядом — сад. Во дворе — птица, несколько коз и овцы. Возле села виднеется огромное общинное поле, где работают не покладая рук мужчины. Старший брат Пелагеи — Вагас живет со своей семьей в том же селе и нередко помогает по хозяйству.

— Здравствуй, дядя! — поклонилась девушка.

Темно-синие глаза лани, обрамленные длинными черными ресницами, белая кожа, высокий гладкий лоб, красиво изогнутые брови, пунцовый четко очерченный рот, округлая шея, черные как ночь волосы, спадающие мягкими локонами ниже пояса. При виде племянницы сердце заныло, затрепетало. Взгляд помимо воли притягивался к ее лицу, и хотелось любоваться им и любоваться. «Какая сильная красота! Такая могла бы покорить и принца!», — понял Вагас.

Мать заметила восхищение родственника и, довольная, ухмыльнулась. Затем дала знак Гардинии, чтобы вышла. Пелагея старательно протерла стол и лавку перед дорогим гостем. Выставила красиво украшенные блюда с яствами, от которых исходил волнующий запах.

— Как похорошела твоя дочь! Настоящая красавица!

— В большой любви зачинала — за то боги и одарили.

Вагас попробовал несколько кушаний. Важно произнес, как и подобает мужу:

— Хозяйка ты всегда отменная была, Пелагея! Моя женка тебе не ровня. Дочку, небось, всему научила.

— Что правда, то правда. Не хуже моего мастерица! Ткать, прясть — все умеет. И сготовить, и одежду сшить. Красоту наведет такую, что любо — дорого посмотреть. На выданье она у меня. Семнадцать годочков весной исполнилось. В невестах одна в нашем селе ходит, а женихов нет. Кто невест ищет тот в такую даль ради нее одной не поедет. Ни упустить бы время!

— Долго в девках не засидится, — такой яркой красоты я еще не видывал. А вот совет я тебе дельный дам; ты бы в город ее свозила. На ярмарку. Там народ разный бывает. От селян до людей знатных, богатых. Нужна защита в дорогу — меня зови. С вами прокачусь или сына моего Андреаса пошлю. Поможем. Не чужие люди. И на гуляньях общинных чаще бывайте. Краса без показа, что клад зарытый — никому пользы нет. Завтра праздник большой — посолонь. В гости приглашаю. У нас посидим, а вечером в лес в соседнее село пойдем — там местные девчата и парни хороводы водить будут, у костров играть. Гардинии твоей развлечение. За мукой что давно не приходила? Несколько мешков для тебя в амбаре держу.

— Заберу на днях. Спасибо, Вагас.

— И тебе спасибо за сытный ужин, Пелагея. Да хранят тебя и твою семью боги!

Глава 2

Пелагея была в саду и копошилась в малине. Раздраженно вырвала пучок крапивы, — никакого спасенья от этого сорняка нет. Шмели — труженики летали над колючими кустами, подтверждая, что время трудиться всем. Она все быстрее продвигалась, подвязывая, очищая. Краем глаза заметила в конце сада белое пятно, — любопытная курица каким-то чудом ухитрилась пробраться к грядкам и уже приготовилась расшвырять лапами свежие посадки огурцов. Пелагея крикнула. Курица замерла.

— Пошла прочь! А ну, пошла!

Курица не двигалась с места, лишь трясла красным, упавшим на бок гребнем.

— Кышть!

«Так и придется идти выгонять!» Высокая фигура с повязанным белым платком показалась над кустами. На всякий случай Пелагея прихватила тонкий малиновый прут и решительно двинулась вперед. Отчего вдруг стало так темно? Она взглянула на небо и не сразу поняла, что это. Что-то сверху на нее надвигалось как огромная плотная туча, затянуло собой весь небосвод и давила, давила… Она присмотрелась. Над ней кружит стая черных ворон. Сколько их здесь! Все небо ими кишит. Пелагея почувствовала страх, ноги подкосились. Она присела на землю, растерянно наблюдая за движением темных пятен, не в силах пошевелить и пальцем. Тревожная мысль о дочери резанула по сердцу и как игла заколола. Не принесло бы мрачное племя какой беды. Кто же ее защитит, если не мать? Пелагея попыталась встать, опереться на руки, но те не слушались. Рядом послышался шум крыльев, — огромная черная птица присела на куст вишни напротив. «Только бы не каркнула, только бы не каркнула», — взмолилась в душе женщина. Ворона, словно поняв ее ужас, издала сухое и колючее «Кра-а!». «Чего тебе здесь нужно?!!» — крикнул внутренний голос. «Убирайся!» Ворона сделала медленный круг над головой, затем камнем упала вниз. Несколько белых перьев, — все, что осталось от курицы. С добычей в когтях ворона направилась в сторону леса. Пелагея тяжело вздохнула и… проснулась.

Весь праздничный день мать ходила молча, думая о чем-то своем. Тяжело вздыхала, на вопросы отвечала лишь «да» или «нет». Наконец, Гардиния не выдержала:

— Матушка! Что случилось то? Скажи, прошу! Или я в чем провинилось пред тобой?

— Ничего, доченька. Просто дурной сон. Отойти никак не могу.

— Плохой сон лучше рассказать до обеда, тогда не сбудется.

— Твоя правда… Вороны мне снились и все кружили надо мной, кружили. Ворона — печальный вестник. А уж если крикнет — жди беды. Вот я и думаю, — откуда ее ждать, беды то? Ничего у меня нет более дорогого, чем ты… Может, не пойдем сегодня на гулянья?

— Успокойся, матушка. Что со мной может случиться? Там народу сколько будет. Веселье. Танцы. И не одни там будем, — родня с нами. Что дома вдвоем сидеть? — Она ласково погладила рыжего кота, свернувшегося на лавке клубком.