На краю тени

Раздался душераздирающий хруст — вывихнутая нога подалась. Зубастик оступился. Упав, он оторвал ногу Фина и отправил ее в бездну.

Фин остановил ненавидящий взгляд на Логане. Он судорожно глотал воздух. Из оторванного бедра хлестала кровь, а вместе с ней уходила жизнь. Последние вдохи. Бледное лицо призрака.

— Увидимся… в аду, Король, — прохрипел он.

— Я там уже побывал, — ответил Логан, поднимая ключ. — И ухожу.

Глаза Фина сверкнули ненавистью. Он отказывался верить, но сил говорить уже не было. Злоба медленно покидала его открытые глаза. Наконец Фин испустил дух.

— Зубастик, ты неподражаем. Спасибо тебе!

Простак улыбнулся. Он не замышлял ничего дурного, хотя оскал кровавых наточенных зубов был ужасен.

От потери крови Логана затрясло. Он не представлял себе, сдюжит ли, даже если без проблем удастся бежать из Дыры и Утробы. Только с какой стати умирать Зубастику или Лили? А ведь простак без него подниматься наверх не станет, Логан это знал.

— Отлично, Зубастик, ты сильный. Сможешь выбраться отсюда?

Зубастик кивнул и поиграл мускулами. Он любил, когда его называли сильным.

— Тогда давай выбираться из этого ада, — сказал Логан. Он схватил веревку и вдруг почувствовал слабину. Через мгновение вся веревка из сухожилий упала к их ногам.

Подъема наверх не будет, и драгоценный ключ бесполезен. Теперь не спастись. Обитатели Дыры бросили веревку.

— Где они, черт возьми? — требовательно спросил Тенсер Урсуул.

Обитатели Дыры едва его признали — в изящной тунике, чисто выбритого.

— Ну а сам-то как думаешь? Сбежали, — ответила Лили.

— Сбежали? Не может быть!

— Уж поверь, — сказала Лили.

На глазах у Нефа Дады и стражников Тенсер вспыхнул, смутившись.

В Дыре расцвел магический свет, осветив лицо каждого. Заглянул даже в выемку, где так часто прятался Логан. Там никого не оказалось.

— Логан, Фин и Зубастик, — назвал Тенсер имена пропавших. — Логан и Фин ненавидели друг друга. Что произошло?

— Король хотел… — начала Лили, но что-то хлестнуло ее по лицу, опрокинув навзничь.

— Заткнись, сука! — рявкнул Тенсер. — Я тебе не верю. Ты, Таттс. Что случилось?

— Логан хотел построить новую пирамиду. Он хотел привлечь внимание Горхи, постараться схватить его за ноги и выбить ключ. Фин отказался. Они подрались. Фин бросил Логана в Дыру, но потом на него напал Зубастик, и оба упали вниз.

Тенсер чертыхнулся.

— Почему ты их не остановил?

— Чтобы свалиться туда самому? — ответил Таттс. — Все, кто до сих пор дрался с Логаном, Фином или Зубастиком, уже на том свете, приятель… э-э, ваше высочество. Должны бы знать, проведя здесь столько времени.

— Могли они уцелеть? — ледяным голосом спросил Неф Дада.

Один из новеньких вскрикнул, и все обернулись.

— Нет! Умоляю!

Яркий шар магического света прилип к его груди, еще один — к спине, поднимая узника над Дырой. Затем он упал.

Все сгрудились вокруг Дыры, глядя, как свет исчезает в бездне тьмы.

— Пять… шесть… семь, — считал Неф.

Свет мигнул сразу перед «восемь». Вюрдмайстер посмотрел на Тенсера.

— Значит, нет. Что ж, вряд ли твой отец обрадуется.

Тенсер изрыгнул проклятия.

— Возьми их, Неф! Убей! Делай все, что хочешь, лишь бы мучились.

51

Хью Висельник пригнулся на крыше склада в глубине Крольчатника. В более благоприятные времена на складе хранили текстиль. Позднее его использовали контрабандисты. Сейчас в этих руинах нашли приют цеховые крысята Поджигателя.

Хью это не заботило. Правда, возникло одно неудобство. Надо убить десятилетнего мальчишку-часового. Или, может, это девчонка. Сказать трудно. Что действительно волновало Хью, так это каменная плита на полу, рядом с полуразрушенной стеной. На вид она весила полтонны, такая же щербатая и обветренная, как и остальные камни. Только плита была на петлях и откидывалась, о чем не знали даже цеховые крысята. Второй выход одного из самых больших домов-укрытий в городе.

Именно сейчас, если верить источнику Хью, в доме находились примерно три сотни шлюх, запасы воды и провизии на месяц, а также настоящие призы: Мамочка К. и ее заместитель, Брэнт Агон. Правда, Хью не ожидал их здесь увидеть. Это вряд ли. Впрочем, надеяться можно всегда.

У него постоянно возникали проблемы с крупными заказами. Большая работа требует спокойствия. Наслаждение реками крови угрожало профессионализму. Так легко поддаться восторгу, наблюдая, как кровь льется, капает или бьет фонтаном. Кровь всех чудесных цветов — от светло-красного, из легких, до черного, из печени, и всех оттенков между. Он хотел до капли осушать любое тело, чтобы угодить Нисосу, но на большой работе времени обычно нет. Поэтому Хью казалось, будто он не доводит дело до конца.

К тому же потом Хью всегда впадал в депрессию. Выпустив кровь у тридцати или тридцати двух человек в имении Джайров, неделями ходил сам не свой. Имение Джайров стало апофеозом. Когда герцог вернулся, Хью все еще был там. Он наблюдал, как Регнус Джайр метался из комнаты в комнату, обезумев от горя, поскальзываясь в лужах Нисоса, которые Хью оставил в каждом зале. Так возбудился, наблюдая, что даже не смог убить герцога. Хотя знал, что король-бог желал этой смерти.

Он, конечно, закончил работу следующей ночью, но это были сущие пустяки. Даже близко не сравнить.

Нынешняя работа будет несложной. Поначалу — да, несколько трудных минут. Во-первых, надо войти. Он убьет и детей, если надо, только цеховые крысята увертливы. Знают в Крольчатнике каждую дырку размером с грецкий орех, забьются туда, и еще хватит места для других. Будет лучше, если не дать им возможности кого-то предупредить.

После того как войдет, у черного входа будут часовые — один или два. Этим входом никогда не пользовались, да и человек не слишком-то долго может сверлить взглядом стену, прежде чем надоест или устанет. Часовые, возможно, тоже спят.

Затем надо убить часовых у главного входа, не поднимая тревога. Вход придется перекрыть или разрушить. После чего уже не важно, прознают шлюхи, что он в доме, или нет. С ними-то управится.

Потом… что ж, король-бог обещал ему сутки — делать, что душе угодно.

— Хью, — напутствовал Гэрот, — сотвори мне катаклизм.

Король-бог собирался открыть это место позже и провести по нему всех аристократов города. Когда трупы завоняют, туда начнут водить и остальных горожан. Жители Крольчатника пойдут в конце. Напоследок Гэрот устроит публичную церемонию. Людей, выбранных наугад из Кроликов, ремесленников и знати, пошлют на место кровавой бойни. Когда все будут внутри, ведьмы короля-бога запечатают выходы.

Гэрот Урсуул ожидал, что это станет действенным средством устрашения для будущих мятежников.

Тем не менее Хью чувствовал себя неловко. Он же профессионал. Лучший мокрушник в городе, лучший в мире. Вообще самый лучший. Хью высоко ценил свое положение, которому угрожало только одно: он сам. Ведь он глупо рисковал в имении Джайров. По-дурацки. Да, все обошлось, но на самом деле он собой не владел.

Просто было чересчур много крови. Слишком щекотало нервы. Он ходил как бог на культовой оргии под названием «смерть». Чувствовал себя неуязвимым в те часы, когда резал Джайров и их слуг, как на скотобойне. Он уделил немало времени, созерцая трупы. Нескольких повесил за ноги и перерезал им глотки, чтобы вытекла вся кровь, из которой он создал прекрасное озеро в последнем зале.

Его работа — убивать, и он уже переступил опасную черту. Пошел дальше. Дарзо был наемным убийцей. Отнимал жизни с бесстрастной точностью портного. Дарзо Блинт никогда не подвергал себя риску. Вот почему кое-кто считал его ровней Хью, который это ненавидел. Его боялись, а Блинта уважали. Беспокойство хоть и мелочное, но справедливость должна восторжествовать.

Вот почему эти триста человек, возможно, его погубят. Зверь внутри вырвется наружу. Три сотни — пожалуй, перебор.