Авантюрист

Гах! Д-дах! Ба-бах! — ответил ему разноголосый и неслаженный хор. По-прежнему под аккомпанемент перестрелки солировал вражий подранок, слегка деморализуя неприятелей. Победный клич сквернавцев звучал от случая к случаю, упоминания вслух «русин-шакала» тоже сошли на нет.

Патронташ повесил на шею, одним концом зажав под лямкой ранца. Отнятая у пана наемника сумка оказалась позади меня. Пришлось, поскуливая, привстать. Щелкнул застежкой, прикрепляя сумку к поясному ремню, взятому у мага вместе с кобурой. До второго крепежа не успел дотянуться — пришлось возобновить отстрел «зверья».

Бах! — снова рявкнул шедевр мастера-оружейника, и крадущийся в кустах слева по курсу злодей ткнулся лицом в прелую листву.

— Вот так стреляет сын офицера, ублюдки!

— Шакал, твоя смерть идет! — не осталась безучастной противная сторона.

Тем временем проклинаемый мной на все лады браслет продолжал свою работу. Молнии боли, простреливающие руку от раны до кончиков пальцев, резко снизили свою мощность, и рука вновь согласилась функционировать. Весьма кстати. Пошарил напоследок во втором патронташе усатого пана. Три пули загнал в пахнущий сгоревшим маслом и горячим металлом барабан и еще три кинул в рот, удивляя себя самого. Нет, слюна у меня не ядовитая, просто это самый удобный в моем случае способ для быстрой перезарядки.

Бах! Поворот рычажка. Бах! Поворот. Бах! Уж не знаю, задел ли кого пальбой от бедра, но попытку создать «завесу огня» сквернавцы мне зачли, спрятавшись за деревьями и попадав на землю. Закусив губу до крови, резво рванул прочь, прикрываясь необъятными и замшелыми «отпрысками Фангорна». Лес за моей спиной наполнился сплошным гулом выстрелов и близкими ударами пуль в древесину, на время даже заглушившими крик раненого сквернавца.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Сплюнул пули в руку, огляделся по сторонам. Ни живых, ни мертвых не видно, далеко забрался. Не любят сквернавцы лесов, им степь милее, да холмы, да многоярусные каменные клоаки-лабиринты, да пещеры. Хорошо их угостили стрелки Светлейшего Князя Белоярова, страшно подумать, что бы случилось с засадой сквернавцев, будь у солдат нормальное оружие и командиры! Мне-то повезло и с командиром, и с оружием. Перезарядка закончена, да и привал тоже. Вот только хабарник к ремню вторым карабином пристегну, а то лупит по заду на бегу, вроде как «ускорение придает», а на деле только мешает. Патронташ пока так повисит, вроде зацепился крепко и теряться не намерен. Смена гамиона, как выяснилось, дело не быстрое: выкрутить один с почти почерневшим «стеклышком» да вкрутить наподобие лампочки свежий. Вот пусть теперь супостатам через канал ствола «засвечивает».

Усталость и боль вынесли постановление: еще секунду отдышаться, затем забиться в Грымскую пущу на пару километров — пользуясь кабаньими тропами, иначе бурелом диколесья не преодолеть, — где предстоит заняться раной и активным отдыхом. А дальше видно будет. Кабаньими тропами? Это где на маршруте «работа — дом — работа — пятничный кабак» я видел «кабаньи тропы»? Я снова сам себя удивляю!

С места недавней перестрелки донесся выстрел, похожий на пистолетный, — раненый мгновенно заткнулся. Не теряя времени, вражий командир активировал «ревуна», созывая не слишком занятых мародеркой бойцов и зверье по мою душу. В чем-то я его понял, нельзя такие художества оставлять безнаказанными. Я б на его месте ни за что не стерпел такого плевка на ботинок. Догнал бы, убил бы цинично и жестоко да об тушку поганца харкотину бы вытер.

Первый раз стало по-настоящему страшно. Причем испугался не тот тюфячок и брюзга, который пил коньяк у костра на ролевке, а новый я — весьма ловкий и безбашенный парнишка, который успешно вел бой с превосходящими силами. Было отчего сдрейфить: мой след взял брутальный мерзавец, добивающий своих. У такого не забалуешь. А еще рассудительный — вон, свежих загонщиков позвал на подмогу, этим-то требования морали не предъявишь. Если главарь банды — профи, то по следу пустит бойцовых котов, а может, даже изверга. Бойцового кота — побитого молью «льва» — я не просто видел, но даже успел каким-то фокусом удивить до смерти. А вот с другим «домашним питомцем» сквернавцев ситуация обстояла не в пример хуже. Опять пришел и самостоятельно распаковался в мозгу очередной массив информации. Возникший в голове образ изверга был напитан лютой ненавистью и ужасом. Косматая рогатая тварь, стремительная и мощная, кажется, подобный «минотавр из Бухенвальда» смердел с сильно попорченной шкурой неподалеку от павшего мага. Да, с дрожью в членах тела припомнил все, как видел: широкие копыта, вывернутые назад колени, куцый, словно купированный, хвост, тощая горбатая спина, заросшая жесткой шерстью с мощным костяком хребта, которую гармонично дополняли два окровавленных наконечника пик… Я вспоминал то, что было не со мной…

Гах! Гах! Гах-х! — револьвер в «моей» руке деловито добивал в упор звероящера и его наездника в богатом пластинчатом доспехе. Какофония битвы почти заглушала револьверную пальбу. Рядом в агонии бился, размазывая по наждаку придорожной земли своего седока, еще один диковинный «конь». Пораженный в грудь и живот всадник выронил копье, в попытке удержаться за шею раненого животного. Ящер вздыбился в двух шагах, в предсмертном крике распахнул смрадную пасть, залитую потоком густой крови из глазницы, и медленно завалился на бок. Вопль-стон порождения Скверны на время заглушил все звуки кипевшей вокруг меня схватки.

Гах! — и высокий узколицый сквернавец в помятой кирасе, железной каске, срубивший русинского стрелка в спину бердышом, повалился на землю.

Гах! — и сквернавец-стрелок уронил только что перезаряженную картечницу и сложился пополам. Время не тянется, оно разбито на вдохи и выдохи. Ведь это последний бой. Без шансов выжить. С единственной надеждой забрать с собой побольше врагов. И прикрыть отход горстки солдат, спасающих тело княжны.

Горячий ствол револьвера с хищным азартом выбирал новую цель — их много, но это все одноразовые бездоспешные бойцы с холодным оружием. Одной пулей тут никак не справиться, для них наготове последнее средство.

Сдвоенный тычок в спину сбил прицел и дыхание, но не заклятье. Пусть вместо радости от очередного меткого выстрела сознание заполонила боль. Пусть. Ни боль, ни смерть уже не в силах помешать. Незримый вихрь, порожденный выбросом огромной силы, смел на землю первый ряд бегущих на меня врагов. Они уже никогда не поднимутся — мой последний удар распылил два десятка темных сгустков, заменяющих сквернавцам души.

Но этой прекрасной картины я не увидел, перед глазами лишь капельки свежей крови, облепленные пылью. Чувство жесточайшей несправедливости не способна загладить мучительная смерть твари, убившей меня в спину своими острейшими рогами. Два русина-пикинера слаженно подняли рычащего и брыкающегося изверга на полукопья и тут же сами пали, порубленные…

Ноги, перебирающие между корнями, пнями и покрытым пожухлыми растениями хворостом постепенно наливались нехорошей, неправильной тяжестью. Еще не усталость, но беготней лучше не злоупотреблять, чтобы мышцы вдруг не перехватила судорога. Дыхание выровнялось, пришло в рабочий ритм, пот уже основательно пропитал одежду. Пока чужие видения тревожили душу и грузили мозг, тело двигалось на автопилоте. По ощущениям, метров на восемьсот от кромки леса ушел. Причем как-то само собой получалось прерывать оставляемую цепочку следов в жидкой траве и палой листве — то на валун запрыгнешь, а с него по крепкому еще стволу упавшего дерева пройдешь… Конечно, ни коту, ни извергу это не помеха, они по густому шлейфу из крови и пота меня найдут легко.

В ответ на неуклюжие акробатические этюды рана генерировала боль на грани терпимости. Приходилось останавливаться, переводить дух и дожидаться, пока глаза снова начнут различать предметы. При размеренной ходьбе рана сужалась до пекучего ожога размером с два пальца и жалила под лопатку в такт учащенному пульсу. Вполне терпимо.