Страница 45 из 59
Улыбка снова заиграла на губах Маттиаса.
— Я верю тому, что сказал Ной — что ты невинная овечка, втянутая в махинации Моники. Ты ни в чем не виновата. Ну, почти ни в чем.
— Так что тебе надо? Еще ответы?
— Нет, — покачал он головой. — Я хочу, чтобы ты помогла мне.
Я поежилась, когда его рука спустилась мне на голое плечо. Кожа Маттиаса была сухой и прохладной, как шелковая подушка ночью под горячей щекой.
— С чем помочь?
— Проверить мою стойкость.
Его губы раздвинулись, и я увидела за ними кончики клыков.
— Не поняла.
— В ту самую секунду, как я тебя увидел, мне захотелось зарыться клыками в твою плоть как можно глубже и выпить тебя так, как еще никого прежде. «Ночной дурман» — великолепнейшая приманка, он притягивает жертву, играя на ее чувствах. Сопротивляться почти невозможно. — Его улыбка стала шире. — Я нахожу это весьма возбуждающим.
— Похоже, у тебя большие проблемы.
— Да. У меня возникла проблема, а я люблю их улаживать. — Ладонь скользнула по моей руке. — Я редко занимаюсь сексом, не кормясь при этом. Подобное сочетание опьяняет.
Меня пробила дрожь отвращения.
— О вампирах я знаю не так уж много, но об этом факте наслышана.
— Говорят, Ганди спал рядом с обнаженными женщинами, чтобы испытать свой обет безбрачия. Он соблазнял себя видом голых податливых тел. И ни разу не поддался искушению. Это лишь укрепило его в вере.
Я нервно сглотнула:
— Прости, логики не вижу.
— Если я смогу контролировать свой голод рядом с тобой, то докажу, что я истинный король, а те, кто выступают против меня — не правы.
Ко мне стала подкрадываться паника. Я попыталась отодвинуться от Маттиаса, но он взял меня за руку. Он был достаточно силен, чтобы удержать меня на месте.
— Взгляни на меня, Джиллиан.
То, как он это произнес, должно было меня насторожить, но я послушалась и подняла глаза. Когда я встретилась с Маттиасом взглядом, паника исчезла. Тревога ушла. Мысли о Деклане растаяли.
В голове опустело, и меня окутало странное теплое спокойствие.
— Вот так гораздо лучше, — сказал Маттиас. Он положил руку мне на грудь. — Твое сердце возвращается к нормальному ритму. Тебе нечего бояться.
— Что со мной? — Слова прозвучали невнятно, словно я напилась.
— Вампиры, достигнув определенного возраста, умеют в какой-то степени контролировать человеческий разум. Во время кормежки мы можем забрать страх и даже сделать этот процесс приятным.
— Когда меня контролировал Колин, я не могла говорить.
— Он только учился. А со мной ты, конечно, говорить можешь. Я управляю тобой не так сильно. Нет нужды затуманивать твое сознание полностью. — Маттиас окинул меня взглядом. — Тебе лучше?
Я тихо выдохнула:
— Да.
— Ты успокоилась.
Я кивнула. В конце концов, это же правда. У меня было такое чувство, словно мне не о чем больше тревожиться. А когда Маттиас принялся водить пальцами по моей ключице, я нашла его прикосновение не таким отвратительным, как стоило бы.
— Ты считаешь меня привлекательным? — спросил он.
— Да.
Это вызвало у него улыбку, но он тут же нахмурился:
— Твой запах сводит меня с ума, но в этом и весь смысл. Я должен устоять. — Его взгляд скользил по моей шее. — А если я проиграю — значит, так тому и быть.
— Укуси меня, — прошептала я.
— Именно этого я пытаюсь избежать. — Он обхватил пальцами мой подбородок и заглянул в глаза. — Нет, Джиллиан. Я не буду тебя кусать. Я займусь с тобой любовью. И тебе это понравится.
Глава 20
Его слова должны были наполнить меня паникой, но нет. Я понимала, что это из-за контроля Маттиаса над моим сознанием. Он манипулировал эмоциями, стирая все разумные мысли.
Правда, он сказал, что не прилагает особых усилий. Значит, я могу с ним бороться… я просто должна.
— Ты вовсе не хочешь этого, — выдавила я.
— О, нет, хочу. Даже если бы ты пришла сюда по своей воле и без «Ночного дурмана» в венах, я все равно сделал бы тебя любовницей.
Я не могла отвести глаз от его гипнотического взгляда.
— У тебя много любовниц?
— Да.
— Доктор Грей говорила, что ты испытываешь слабость к смертным женщинам.
Контроль над разумом чересчур развязал мне язык, словно я выпила не один бокал вина, а целую бутылку.
Маттиас улыбнулся.
— Я не ограничиваюсь только женщинами, но все же предпочитаю именно их. Моника действительно много обо мне знает. Какая жалость, что ее знаний недостаточно, чтобы меня убить.
Его руки скользнули по моей спине, и я резко втянула воздух.
— Снимай платье, — сказал он, — и ложись на кровать.
Вместо отвращения я почувствовала, как меня пронзило желание, смешанное с чувством стыда. К сожалению, этого стыда оказалось недостаточно, чтобы меня остановить. Маттиас контролировал ситуацию. Казалось, я наблюдаю за собой со стороны и не могу ничего поделать, кроме как подчиниться его командам.
Если это слабая степень манипулирования сознанием… уверена, на полную катушку оно просто ужасно.
Я развязала пояс белого платья. Стоило мне повести плечами, как оно соскользнуло на пол. Маттиас окинул меня взглядом, замечая каждый синяк, полученный мной за последние ударные дни. С тех пор как я стала оплаченным правительством объектом для исследований.
Как было приказано, я попятилась, пока не уперлась в кровать, на которую тут же забралась. Я расположилась на красных шелковых простынях, положив голову на огромную мягкую подушку.
— Очень хорошо, — промурлыкал Маттиас. — Джиллиан, ты прекрасна.
«Друзья зовут меня Джилл», — пронеслась в голове мысль. Но Маттиас не был другом. И никогда не будет. Чудовище, насильник, убийца, жаждущий власти над людьми. Он контролировал меня и мог управлять моим поведением и эмоциями.
Я его ненавидела.
Все эти мысли всплывали в клубах тумана, затянувшего мое сознание. Их приглушало снизошедшее на меня спокойствие, поэтому они не давали мне достаточно сил, чтобы разрушить чары Маттиаса.
Он расстегнул брюки и плавно их снял, оставшись стоять в тусклом свете комнаты полностью обнаженным. Несмотря на то что я точно знала, какие чувства должна испытывать — страх, отвращение, панику, — я не могла противостоять темному необычному желанию, охватившему меня, когда Маттиас подошел к кровати.
— Так-то лучше, — сказал он. — Если кто и должен бояться, так это я. Стоит мне забыться и попробовать твоей крови, я умру. Четырехсотлетнюю жизнь оборвать так же легко, как задуть свечу.
Он пополз ко мне, всем своим видом напоминая крадущегося хищника. В глазах светилась решимость, сменяемая частыми и заметными попытками справиться с голодом.
Он все еще может проиграть эту битву. Он все еще может меня укусить. Ничего не кончено.
— Да, — выдохнул он, проведя руками по моим обнаженным бедрам и выше, к животу. — Прекрасная и смертельно опасная. Такая соблазнительная.
Склонившись, он нежно поцеловал синяк на моем плече. От холодного прикосновения губ меня должно было бы передернуть, но я только всхлипнула от удовольствия.
Эмоции, которые он заставлял меня почувствовать, оказались очень сильными.
— Это все ты и твои манипуляции, — прошептала я, отчаянно сопротивляясь его влиянию, пытаясь собрать крохи самоконтроля. — Это неправильно.
— Неправильно. — Накрыв меня своим телом, он склонился к моему лицу. — В мире так много неправильных вещей… Не думаю, что это одна из них.
Я собиралась поспорить, но он закрыл мне рот поцелуем.
— Поцелуй меня, — прошептал он мне в губы, когда я осталась безучастной к его ласке.
— Нет.
Он снова обрушился на мой рот, стараясь вызвать ответную реакцию. Когда Маттиас отстранился, я увидела, что его глаза стали черными, а на бледной коже вокруг век и рта ярко проступили темно-синие вены. Он судорожно вздохнул, с его губ сорвалось шипение, и признаки голода снова исчезли.
— Какое искушение, — пробормотал Маттиас. — В каждом дюйме твоего тела. Это пугает меня больше, чем все, что я повидал в этой жизни.