Страница 8 из 41
Осознав это, я потянул сестру прочь из Углового Дома, чуть не вывернув ей руку, а она сопротивлялась, причем молча, что меня тоже поразило: неужели понимала, что криком привлечет внимание, и сюда нагрянет все мужское население Глен Риджа?
Я оглянулся: призрак стоял посреди комнаты, едва видимый в полумраке, он воздел руки к небу, призывая, должно быть, на помощь силы небесные, и я услышал шипение, на этот раз настолько громкое, что мне заложило уши. Я споткнулся, Дженни вырвалась, бросилась назад и, обняв призрака, громко сказала:
– Ты выслушаешь Нормана, Джон, а потом я тебе скажу, как ты глуп и ничего не понимаешь в жизни.
Надо же, и это говорила Дженнифер, вообще не представлявшая, что в жизни можно делать много всякого, кроме как считать бабочек, облака, тарелки, коров, звезды, бревна и вообще все, что поддавалось счету.
– Я люблю Нормана, – сказала Дженни, а призрак подтвердил эти слова кивком полупрозрачной головы, прошипев что-то, возможно, означавшее: «Я тоже ее люблю».
– Норман – единственный, кто понимает меня.
С этим я не мог спорить. Очевидно: только присутствие призрака каким-то непостижимым образом позволяло Дженнифер разговаривать, будто она была нормальной девушкой и даже более того – умной, поскольку могла выговаривать слова, которые не понимал я, имевший все-таки какое-никакое, но образование. Если Нормана не было рядом, Дженни возвращалась в свое обычное состояние.
Дженнифер говорила, а призрак, обняв ее за плечи, подсказывал слова гнусным шипением.
– Наши теоретики об этой возможности говорили еще за несколько лет до того, как была сконструирована первая темпоральная машина. Движение во времени – квантовый процесс, вот почему все попытки создать такую машину на основании классических представлений о сущности времени не приносили успеха. Общим мнением было, что движение вспять во времени или невозможно, поскольку приводит к неустранимым парадоксам, или возможно, но требует энергетических затрат, равных полной энергии Вселенной, что, как вы понимаете, тоже делало невозможным всякое смещение вспять во времени.
«Как вы понимаете!» Слова эти в устах Дженнифер были так же безумны, как темпоральная машина, о которой толковал призрак устами сестры, сделав ее своей марионеткой. Он воображал, что читает лекцию? Кому? Он понимал вообще, что находится не в потустороннем университете, а в заброшенном доме в Глен Ридже, штат Нью-Джерси?
Мысли мои на какое-то время смешались, и я пропустил что-то из речи призрака, озвученной Дженнифер с «мастерством» актера, плохо заучившего роль и внимательно слушавшего подсказку суфлера.
– …и решается в уравнениях квантовой физики, – продолжала между тем Дженни, тщательно проговаривая слова, не существовавшие в языке Шекспира, Диккенса и Лонгфелло. – Только тогда и удалось разрешить сразу две проблемы – перемещений вспять во времени и темного вещества, заполняющего Вселенную.
– Дженни, – сказал я, заполнив возникшую паузу (сестра обернулась к призраку и страстно – так мне показалось – поцеловала его в губы, а призрак обнял ее обеими едва видными, но для Дженнифер, очевидно, сильными руками, привлек к себе, и поцелуй, недопустимый никакими житейскими установлениями, длился столько, что я успел начать, продолжить и закончить фразу). – Дженни, пожалуйста, пойдем со мной, нужно вернуться домой раньше, чем отец с шерифом и мужчины, отправившиеся на твои поиски. Ты не понимаешь, что может произойти, если они, не найдя тебя в лесу, станут обшаривать каждый заброшенный дом в окрестности и непременно будут здесь. Дженни!
Она оторвалась наконец от холодных и скользких (могу себе представить!) губ кошмарного существа, которое сразу же начало опять издавать шипящие, скулящие и стонущие звуки, в которых не было ничего человеческого. Дженни даже не подумала отвергнуть его объятья, только голову повернула в мою сторону, но в глаза не смотрела. По-моему, она меня и не видела, а только произносила слова, складывавшиеся в ее сознании из призрачного шипения и свиста.
– Каждому известно, что результат чего бы то ни было можно получить множеством разных способов. Вот вы поднялись утром с постели в дурном расположении духа. Вы могли ночь не спать, думая о прошлой вечеринке. Могли спать без задних ног, и дурное ваше расположение возникло исключительно по причине того, что ванная занята соседом по квартире. Вы могли прийти домой под утро и не успеть еще лечь в постель. Могли вечером читать книгу или играть с друзьями в «Джугарбу-девять», или стоять весь вечер у окна, глядя на звезды. Вы понимаете меня? Все эти варианты вашего прошлого могли привести к одному и тому же результату: дурному настроению поутру. Уравнения квантовой физики утверждают, что, если многовариантно будущее, то и прошлое многовариантно не менее, а то и более – в оценках числа ветвлений реального мира в прошлое наши теоретики разошлись на три порядка, и проверить их расчеты можно было только экспериментом.
Слишком много слов…
– Дженни, – я попытался взять ее за руку и опять потерпел неудачу. Дженнифер отбросила мою руку с такой силой, что я едва удержался на ногах, и сделала жест, невозможный для девушки ее положения и возраста: положила руку призраку на бедро и заговорила, на меня по-прежнему не глядя:
– Вот и получилось то, что получилось, – сказала сестра. – Так разрешаются, оказывается, все парадоксы путешествий в прошлое. Вы можете выбирать будущее, но прошлое вы выбрать не можете и потому оказываетесь сразу во всех случившихся вариантах мироздания. Чем больше таких вариантов (а их на самом деле почти бесконечно много!), тем меньше ваше реальное присутствие в каждом из них. Тем меньше вы можете взаимодействовать с тем физическим миром, в каком оказались. Темное вещество во Вселенной, составляющее четверть ее массы, – это вещество, попавшее в прошлое. Оно очень слабо взаимодействует с обычным веществом. Так и путешественник в прошлое – подобно темному веществу, он почти невидим, неощутим, он не может на прошлое влиять, и прошлое не способно влиять на него.
Как ни был я шокирован происходившим, как ни был неспособен совершить хоть какое-то действие, я все же понял неожиданно для себя одну простую вещь, которую, возможно, и хотел призрак изложить мне столь экстравагантным способом.
Для этого Нормана я был так же нереален и прозрачен, как он для меня. Значит, и дом этот, и стены, и весь город, и леса, и люди – все-все-все было для него призрачно и проницаемо.
Кроме Дженнифер.
«Слабое взаимодействие с реальностью», – сказал он. Именно. Сестра так слабо взаимодействовала со всем окружением, что не могла понять смысла и необходимости большинства поступков, совершаемых обычными людьми. Она уходила от реальности, считая деревья, птиц, облака, посуду, окна, число картинок в книге и число книг на полке. Она жила не в реальном мире, а в каком-то своем. Может, поэтому Норман оказался для нее человеком во плоти.
– Эй, – сказал я, понимая уже, к чему могут привести эти объятия, этот поцелуй и эта речь, будто Дженни и Норман стали единым существом в своем мире, для них таком же реальном, как для меня башмак на правой ноге, начавший неожиданно жать, будто стал на номер меньше. – Эй, извини, друг (я говорил сестре и был уверен, что она передаст мои слова своему приятелю – не переведет, а именно передаст, потому что говорили мы все трое, конечно, на английском, но призрак не мог воспринимать обычные звуки, его уши, как он сам сказал, слишком слабо… хе-хе… взаимодействовали с реальностью, а я воспринимал как шипение и свист обычную английскую речь этого жуткого создания).
– Извини, друг, – сказал я. – Если Дженнифер сейчас же не вернется домой, могут произойти неприятности. Для тебя, кстати, тоже.
Я услышал на улице шум и громкие возгласы – похоже было, что мужчины возвращались, возбужденные и уверенные в том, что Дженнифер постигла ужасная судьба. И если прежде они искали заблудившуюся и ничего в жизни не понимавшую девушку, то сейчас возьмут ружья и отправятся искать убийцу и насильника. Искать будут везде – и Угловой Дом не обойдут своим вниманием.