Страница 25 из 41
– Капитан, сэр. Офицеры на командном пункте.
– Идемте, Джереми. Вы знаете, Джереми, у вас ведь у единственного из старого экипажа нет прозвища. Почему бы?
Три палубы вниз, внутри многоэтажной надстройки. Трап погромыхивает под протезом Капитана. Ниже по трапу в сумраке (экономическое освещение) плывут белый китель и белая фуражка. Под фуражкой взблескивают зубы в улыбке:
– Нет устоявшегося, сэр… С вашего позволения, я на этот трап тоже первым… Меня зовут Дылдой, Головешкой, Копченым Мальчиком, Черным Маньяком, Зулусом, Абамой, Кинг-Конгом, Малышом Джереми и еще примерно десятком кличек… Осторожно, сэр, тут вода на ступенях, я потом выясню – откуда…
– Джем, вы еще на руках меня понесите!
– Пфу! А кто в прошлом рейсе на два пролета порхнул? Наверное, я неправильно помню? Наверное, это был какой-то другой Капитан Йенссен?! Старина Джереми чуть не рехнулся тогда! Вам-то что: свернул себе шею, завернули в простынку, чугунину на ноги, да за борт. А мне потом что – этим линкором командовать?! Премного обязан… Осторожно, сэр, тут ремонт… Не заслужил я пока постоянного прозвища…
– За три охоты? – хмыкает скептически Безумный Йенссен. И через секунду вредным таким тоном: – А я, зато, знаю, кто и почему называет вас Черным Маньяком!
– Сплетни!.. – решительно вскидывается белая фуражка с глазами под ней. – Ээ… Хм… Прошу прощения, сэр.
Безумный Йенссен довольно смеется. Отеческие разговоры и подначки подчиненных – это у него нервное. И дай Бог каждому такие неврозы.
В смысле – не больше.
Два часа девятнадцать минут.
– …Внимание, господа офицеры… Капитан!
– Вольно! Ну, соблюли Устав? Хорошо, теперь садимся и будем говорить. Под нами сигнал. Мастер-Акустик?..
– Шумовой сигнал слабый, устойчивый, похоже на ракетоносец класса «Огайо» и выше. В крайнем случае – сильно модернизированный «Лафайетт», но сомневаюсь…
– …В любом случае, машина серьезная…
– …Скорость около пяти узлов. Глубина порядка пятисот двадцати футов… Сто шестьдесят метров. Удаление, приблизительно, три мили два кабельтовых.
– Отлично. Итак, лодка идет на скорости патрулирования, допускающей пуск ракет из подводного положения. Через два часа и… пятьдесят одну минуту… мы встанем над ней и зафиксируем ее точные координаты активным сонаром. С этого момента может пойти отсчет времени. Может и не пойти, но рассчитываем на худший вариант. По классическому сценарию лодка должна зафиксировать импульсы и войти в режим пуска-самоуничтожения. Мастер-Инженер?..
– Для пуска субмарина поднимается до глубины тридцать метров. С загрузкой программ в автоматическом режиме это минут сорок-пятьдесят. Пятнадцать минут – вывод первого пуска в минутную готовность, но это параллельно и входит во время всплытия. Двенадцать – второго… Выход ракеты из шахты до поверхности – семь секунд, набор орбитальной скорости – еще восемь. Это все наше время: по первой ракете сорок минут пятнадцать секунд. Начало стрельбы. По второй – пятьдесят две минуты пятнадцать секунд. Окончание стрельбы. По самоуничтожению – данных нет. Порядка минут шестидесяти восьми – семидесяти до подрыва реактора. В любом случае, не раньше второго пуска…
– Дополнительный инструктаж по «Огайо» и «Лафайету» дайверам, после их жеребьевки. Времени на все час. К первому импульсу сонара их «Стрекоза» уже должна обнаружить подлодку и в готовности сидеть у нее на люке. Мастер-Комендор?
– Развертывание и проверка систем – один час сорок минут. Резерв готовности к началу работы арткомплексов – один час десять минут. Кроме носового «Паамса», сэр, он совсем дохлый, я докладывал, там почти все вручную… Но к началу салюта управимся.
– Мастер-радист?..
– База передает: «Авакс» на подходе к периметру безопасного наблюдения. Гражданских в квадрате нет. Наземные ПВО бывшего восточного противника на случай неудачи извещены. Соседи со своей охотой в тридцати шести милях северо-западнее… Берег желает нам удачи, сэр.
– Удачи… Ну, желает – и пусть… Вы все знаете и без инструктажа, но я обязан, будь оно… У «Тритона» на охоте уничтожение реактора случилось одновременно с выходом ракет. У «Блад Стоуна» команда на подрыв боевых блоков в «Трайдентах» поступила прямо в шахтах, светлая память «Блад Стоуну» и его экипажу. Помните эту катастрофу?.. Был один случай подрыва боеголовок сразу на выходе из воды. От «Антананариву» вообще ничего не нашли, а экология планеты ухудшилась почти фатально. Короче говоря, наши личные статистические шансы – порядка двадцати процентов, но мы должны их взять, хоть умри. Жизнь на Земле дорогого стоит. Теперь детали… Старпом! Все проверить. Спасательные средства на треть экипажа. Служба живучести корабля. Служба пожаротушения. Медики. Спасатели. Полная готовность. Да, распорядитесь насчет пайков на посты и питьевую воду обязательно, чтобы не как в прошлый раз… Господа офицеры, прошу занять места по боевому расписанию. Начнем, благословясь. Все доклады по боевому сектору – мне, по корабельным делам – мистеру Смиту. С Богом!
Два часа семнадцать минут.
В четырех палубах ниже командного пункта, на миделе, на уровне ватерлинии корабля, при свете резких флюоресцентных ламп команда Мастер-Дайвера Кемпа (прозвище – Жабий Пастырь) тянет жребий. Над открытой в воду спусковой шахтой поскрипывает цепями крохотная желтая субмаринка, похожая на стремительную и хищную личинку стрекозы. В колодце покачивается маслянистая поверхность воды, отражая светильники. Блики плавают по своду ангара, как пятна прожекторов в тревожном ночном небе.
Тесно обступив колченогий столик для вахтенных, дайверы молча и внимательно наблюдают, как Старый Фил-Золотые-Руки (слишком старый, чтобы в воду, но снаряжение при нем в порядке – дай ему Бог здоровья) трясет мятый жестяной чайник, а Пастырь (рад бы в воду, да Капитан, Бога ему в душу, запретил) тянет из чайника бумажки, чтобы с шелестом их развернуть и прочесть выпавшее имя.
– Лягушонок Хью! Старший группы, пилот на выходе.
– Йес!
– …Пончик Бони – подрывник… Иван-Два-Раза – охранение… Я говорю – охранение! Мало ли там что… Положено… Не слышу?!
– Есть!!!
– То-то. Фил, заваливай хакеров.
Фил вытряхивает остаток бумажек из чайника на стол, отодвигает в сторону, а вместо них сует пучок новых, сняв с него резинку. После чего снова честно перетряхивает чайник.
– Так… Из хакеров повезло… Надо же! Везунчику-Моне! Наконец-то, поздравляю. Сколько на тебя не выпадало?
– Три выхода, сэр.
Маленького и нескладного Моню прозвали Везунчиком, имея в виду прямо обратное: когда Судьба не отмечает кого так долго – значит, чем-то перед ней провинился. Теперь Моня улыбается и прижимает к груди свой герметичный лэптоп.
– Во-во… Парню помирать выпало, а он лыбится. Как я дожил до таких времен, Господи?
– Фил, что ты там бормочешь? Начинай проверку железа. Три человека в помощь, по твоему выбору.
Фил с лязгом вешает чайник на приделанный под столиком крюк.
Кристофер Кемп проводит Везунчика взглядом, задумчиво складывая обратно в пачку бумажки для жеребьевки и перетягивая их резинкой. Крис хорошо помнит первые Охоты, когда эта пачка была куда толще. Дайверов всегда недобор.
И летчиков, как недавно жаловался Мастер-Пилот за вечерними шахматами.
– Капитан, сэр! Мастер-Дайвер. «Стрекоза» в готовности-два, жеребьевка экипажа проведена. Готовность-раз через тридцать минут.
– Добро, принято.
Матросы снаружи сноровисто опускают бронещиты на обзорные иллюминаторы рубки. На командном пункте от этого погромыхивает железом и быстро темнеет, в пыльном воздухе пролегают один за другим лучи солнца из смотровых щелей.
Капитан Йенсен переходит неспешно от щели к щели, вдоль носовых иллюминаторов, и наблюдает, как по всей палубе «Баловня», от надстройки до самого носа, возникает и расходится волнами движение. Там просыпается чудовищное зенитное сборище Охотника, которому позавидовал бы и линейный корвет, если бы хоть один таковой выжил в Большую Недовойну.