Страница 32 из 40
– Восьмой этаж, – и замер, уставившись на надпись.
– Что за хрень, Петрович? Мы ж только на один этаж спустились. Как мы здесь оказались?
– Не хотите ему объяснить, как вы здесь оказались? – поинтересовался голос.
Иван Петрович не ответил. Ему было страшно. Значит, это не сумасшествие, не бред.
Но как можно доверять тому неизвестному и непонятному, поселившемуся в тебе, даже если оно дает ответ на любой вопрос, делает все, чтобы ты в него поверил, и ведет себя тактично и дружелюбно.
Что живет там, внутри? Может быть, в глубине его тела сейчас прорастает нечто страшное, какое-нибудь гигантское насекомое, и с каждым днем оно будет становиться все больше, пока из-под кожи не полезут острые зеленые шипы, и тогда мясо, уже ненужная и отслужившая свое оболочка, лопнет и отвалится, обнажив гладкие суставчатые конечности космического монстра.
А что, если, пока не поздно, сигануть с балкона на асфальт? Спасти человечество от грядущей катастрофы…
– Ну, что делать будем? – спросил Витя. – Опять пешком пойдем?
– Да нет. На лифте поедем, вызывай.
– Он же глючит.
– Уже нет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все тут. Вызывай. Ладно, – сказал он голосу. – Поехали домой.
– Я вас убедил?
– Да. Теперь я верю, что вы существуете.
– Это ты сейчас с кем разговаривал? – спросил Витя.
– Потом объясню.
Лифт остановился точно на девятом этаже. Витя что-то удивленно пробормотал, типа, ну, ты Иван Петрович просто экстрасенс, тебе по телику выступать, и они, один согнутый в три погибели, второй отчаянно хромающий, направились к квартире двести пятнадцать.
– Витя, мне надо с тобой поговорить, – сказал Иван Петрович, усевшись на кухонный табурет. – Чай будешь?
– Буду. А о чем?
– Ты в инопланетян веришь?
– Это в зависимости от обстоятельств, – ответил Витя.
Он налил в электрочайник воды из-под крана и поставил его на тумбочку.
– Когда я все это по телику смотрю, то верю даже в то, что гаишники на дорогах деньги перестанут вымогать, не то, что в инопланетян. Зато на работе, как на склад приду и заказы комплектую, не верю уже никому, пару раз пролетел, потом такие бабки выплачивал! Теперь каждую счет-фактуру по три раза проверяю. Какие тут инопланетяне. А чего ты спрашиваешь?
– Тебе не показалось странным, что мы сейчас не могли на свой этаж попасть? Сначала лифт, потом лестница. Как ты это объяснишь?
– А черт его знает. Мистика. О, чай закипел. Где у тебя пакетики?
– В шкафчике.
Иван Петрович смотрел, как Витя наливает в чашки кипяток, бросает туда по пакетику чая, пододвигает поближе сахарницу, и думал, как бы ему половчее начать разговор.
– Это не мистика, Витя. Это самая настоящая реальность.
И будто прыгнул с обрыва в воду:
– В меня инопланетный разум вселился!
Витя вздрогнул и опасливо посмотрел на чашку с горячим чаем в руках Ивана Петровича.
– И давно вселился-то?
– Сегодня вечером. В трамвае.
– И что ему от тебя надо?
– Говорит, что ничего. Пожить во мне немного, пока он не придумает, как из меня выбраться. Ты мне веришь?
Витя пожал плечами.
– Как-то не особенно.
– Но ты же со мной вместе видел, как лифт глючил, как мы на свой этаж на лестнице не могли попасть. Если хочешь, можем повторить.
– Нет, Петрович, лучше не надо. Там все стопудово было, по-настоящему. И что ты теперь с этим делать собираешься?
– Не знаю, Витя. Страшно мне. А вдруг он во мне каким-нибудь монстром прорастет? Я с ним один в квартире боюсь остаться, понимаешь?
– Понимаю, Петрович. Попал ты конкретно. Может, ученым сообщить?
– Да какие там ученые, – тоскливо сказал Иван Петрович. – Отправят в психушку, вот и все.
Они помолчали, со звоном помешивая ложечками чай.
Иван Петрович вдруг отодвинул от себя чашку.
– Я думаю, мне надо подписать с ним договор.
– О чем?
– О том, что он не собирается захватывать меня навсегда и обязуется в кратчайшие сроки оставить меня в покое. Что он не будет выращивать внутри меня какую-нибудь сволочь, питающуюся моими же внутренностями.
– Допустим, – сказал Витя. – А что это тебе даст?
– Уверенность. Все-таки договор.
– А вы разумнее, чем я предполагал, – с одобрением произнес голос. – Только как я этот договор буду подписывать? Вашей же рукой? Тогда юридически это будет соглашение вас с вами же.
– Ну и пусть, – упрямо сказал Иван Петрович. – Я предпочитаю иметь дело с документами, а не с голыми словами. Лучше плохие правила, чем вообще никаких.
Поминутно поднимая глаза к потолку, будто надеясь там обнаружить подсказку, и беззвучно шевеля губами, он принялся сочинять документ:
«Договор о намерениях
Настоящий договор составлен между представителем земной цивилизации Лосевым Иваном Петровичем и представителем цивилизации, уничтоженной катастрофой…»
– Как ваше имя? – спросил Иван Петрович.
В его мозгу раздался хруст, напоминающий топтание сапог на битом стекле.
– Понятно, – пробормотал Иван Петрович и продолжил:
«…в дальнейшем именуемым Аноним, в том, что:
1. Аноним не претендует на постоянное проживание в теле Лосева И. П. и обязуется в кратчайший срок покинуть тело последнего.
2. Аноним не будет пытаться вырастить в теле Лосева И. П. какие-либо инопланетные формы жизни.
3. Договор считается действующим с момента его подписания.
Лосев И. П. подпись Аноним подпись»
Подписавшись за себя и Анонима, Иван Петрович пододвинул листок Виктору:
– Все! Читай.
Витя пробежал по договору глазами:
– Законно! Это дело надо обмыть. У тебя водка есть?
– В холодильнике. А зачем ты три стопки достал?
– Ну, ты даешь, Петрович. Нас же трое, значит, и стопок три должно быть. Будешь пить одну за себя, а одну за этого инопланетянина. Заодно и его напоим.
– Как ты его напоишь, это же просто голос?
– Но ведь он пользуется твоим телом. Стало быть, у него и мозги твои, и кровеносная система, и печень, короче, все твое. То есть, если ты будешь пить, то и он забалдеет. А пьяный он быстренько расколется, кто такой и зачем сюда прибыл.
– Я не хотел вмешиваться в ваш диалог, – сказал голос, – но не могли бы вы мне объяснить, что такое водка и что значит «забалдеть»?
– Сейчас вы все поймете! – пообещал Иван Петрович. – За что пьем, Витя?
– За встречу двух цивилизаций!
– Ну, поехали!
Утром Ивана Петровича разбудил сотовый, выставленный на половину восьмого. Иван Петрович лежал одетым на диване, в глубине комнаты бормотал не выключенный телевизор, и горела лампа на журнальном столике.
Голова после вчерашнего раскалывалась на части.
Иван Петрович сполз с дивана и медленно побрел в туалет.
Он встал над унитазом, расстегнул молнию на джинсах и обмер.
Вместо чаши белого фаянса перед ним была точная ее копия из желтого блестящего металла.
– Это что? – спросил он севшим после водки голосом.
– Золото.
– Золотой унитаз?!
– Ну да. Вы вчера с Витькой решили, что все эти штучки с лифтами и лестницей ерунда, и потребовали от меня настоящего доказательства, такого, чтобы пощупать можно было. Вот я и сделал вам такое доказательство. А ты что, не помнишь?
– Нет, не помню… – пробормотал Иван Петрович, чувствуя себя так, словно вчера, оказавшись в палате для смертельно больных, с горя напился до беспамятства, а наутро узнал, что совершенно здоров, мало того, лечащий врач еще и сообщил ему, что он стал наследником миллиардного состояния.
– Он что, весь золотой?
– Конечно. И крышка, и сливной бачок. Это что-то для тебя значит?
– Да. Что-то значит.
Иван Петрович нажал на кнопку слива и посмотрел, как по сверкающей золотом поверхности бежит вода.
– Слушай, а что ты там решил со своим переселением из меня, это как, скоро будет?