Завещание Императора

— А вы еще поищите кого-нибудь по имени Саб, — предложил фон Штраубе.

— Как вы сказали? — Валленрод снова протянул руку к своей картотеке.

— Саб. Он же Инпу. Он же… ну, неважно. Что, никак, тоже нету среди ваших карточек?

Через минуту-другую генерал отчаялся что-либо там найти, снова уселся за стол и взглянул на фон Штраубе теперь уже нехорошими глазами.

— Уверяю вас, лейтенант, — сказал он, — если вы шутите, то вы играете с огнем.

— И в мыслях не имею шутить, — отозвался фон Штраубе весело. — Слово дворянина… Хорошо, если с Инпу не выходит – может быть, соизволите найти у себя Иван Иванычей?

Больше генерал не лез в свою картотеку.

— Иван Иванычей? — саркастически спросил он. — Здесь, в России?

— К сожалению – да, — сохраняя свой несколько игривый тон, сказал фон Штраубе. — Понимаю, что найти их в Японии было бы, наверно, легче.

— Вам всех в России Иван Иванычей, или как?

— Нет, всего лишь двоих.

— Это значительно упрощает дело, — продолжал пикировку Валленрод. — Всего каких-нибудь двух Иван Иванычей в России, думаю, отыскать можно. Позвольте спросить, вам любых двоих или же каких-то конкретных? Возможно, у них имеются какие-либо приметы отличительные?

— Да, да, безусловно. Один из них маленький, а другой, напротив, большой.

— О, существеннейшая деталь! С каждой минутой наша задача упрощается!

— И еще…

— Я весь внимание.

— Оба постоянно ходят в котелках.

— И вы об этом молчали?! Теперь-то уж и делать нечего! Всего-то и надобно: в России отыскать двух людей, носящих редчайшее для этой страны имя Иван Иваныч, по таким уникальным деталям, что оба носят на голове котелки и один выше другого ростом! По простоте выполнения задача сравнима только с такой: отыскать на петербургских помойках ровно двух требуемых нам котов, по тем отличительным признакам, что оба серы в полосочку, а также (самое существенное!) у обоих наличествует хвост и усы!.. — Вид у генерала снова стал серьезен. — Чего стоил бы военный атташе великой державы, руководствуйся он когда-либо подобными приметами? Путь для такого один: в соответствующую "Тихую обитель", кои не только у вас, в России, имеются. И я, мой друг, признаться, уже начинаю сожалеть, что к вашему вызволению из подобной "обители" приложил руку… Но, тем не менее, что-то заставляет меня думать, что вы искренни со мной. Насколько я понял, ваши Иван Иванычи, коли они не плод вашего воображения, также причастны к некоей тайне. Что ж, лейтенант, попытайтесь, в таком случае, убедить меня, что они не миф. Когда вы виделись с ними? Имейте, однако, в виду, что почти все ваши передвижения по городу нам известны и если вы хоть на миг отступите от правды, то будете немедленно изобличены, а в этом случае, ей-Богу, я вам не завидую.

Несмотря на все угрозы, по неуверенности, сквозившей в глазах у генерала, фон Штраубе чувствовал себя в этом разговоре сильнее собеседника.

— Нет ничего проще, — сказал он. — Если я верно понял, вы вели неусыпное наблюдение за мною?

— В какой-то мере.

— Стало быть, и в тот день, когда государь вскрывал конверт в Зимнем дворце?

— В самом дворце – безусловно. Там вполне хватало наших людей.

— Предположим… А по выходе из дворца – куда я, в таком случае, направился?

Валленрод снова перешел к письменному столу и стал рыться в каких-то записях.

— Да, — озадаченно произнес он наконец, — по выходе из дворца ваши следы, в самом деле, на какое-то время теряются. Обычная нерадивость сыщиков. Можете поверить, за это они получили свое… И вы хотите сказать, что в это самое время были в компании упомянутых вами Иван Иванычей?.. Хорошо, допустим, я вам поверю… Но вы там еще упоминали какого-то Джехути. Окажите уж заодно любезность – поясните, коли не трудно, когда и где вы могли видеться с этим господином.

— Тоже не составляет труда, — сказал фон Штраубе. — Посмотрите-ка в ваших донесениях – что я делал…го числа декабря месяца, после службы в Адмиралтействе, то есть примерно с семи часов вечера до полуночи.

Генерал надолго погрузился в записи.

— Тут все в порядке, — наконец сообщил он. — В шесть часов двадцать восемь минут вечера вы купили газету у мальчишки-разносчика на Аничковом мосту. Пока верно?

— Без сомнения.

— Далее, в шесть сорок три вы вошли в подъезд дома, в котором проживает… точнее – проживал… действительный тайный советник граф Хлюстов.

— Ну-ну, дальше!

— А дальше (здесь вынужден довольствоваться лишь результатами внешнего наблюдения), судя по свету, горевшему в кабинете его высокопревосходительства, вплоть до полуночи вели некую беседу с оным графом.

— А за передвижениями самого графа вы при этом не потрудились пронаблюдать? — спросил фон Штраубе. — Ваше превосходительство, я уже начинаю разочаровываться в хваленом германском педантизме.

— Постойте, постойте… Эти наблюдения вел совсем другой агент… — Валленрод принялся быстро листать страницы с донесениями. — Вот!.. — Вдруг наметившаяся было уверенность в себе покинула его. — Боже мой! — проговорил он. — Как я не обратил внимания?! Да, в самом деле, действительный тайный советник Хлюстов покинул свой дом за пятнадцать минут до вашего там появления, затем до глубокой ночи, никуда не отлучаясь, пробыл в гостях у генерала от инфантерии князя Извицкого, с коим все время провел за игрой в карты; оттуда воротился домой спустя полтора часа после вашего ухода… — Впервые выдержка изменила хладнокровному на вид атташе. — Позор! — воскликнул он. — Совершенно непростительная небрежность! — С этими словами сорвал трубку висевшего над письменным столом телефонного аппарата, крутанул ручку и заорал на кого-то: – Herr der Oberst! Ihr Agent, der fur "von Nummer sechs" aufpasste, hat mich in die dumme Lage geliefert. Als Sie beschaftigen sich dort?! Ich gebe Sie in Berlin mit dem entsprechenden Rapport zuruck. Mit dem Agenten werden geordnet Sie. Ich hoffe mich, dass ich ihn mehr nicht sehen werde… Ja, zwar es habe ich in der Art! Ich will nicht Ihre Rechtfertigungen horen! Das Gesprach ist beendet! [76] – Он швырнул трубку на крючок, затем, умерив свой гнев, внимательно посмотрел на фон Штраубе. Теперь он был снова лощеным, нордически хладнокровным аристократом. — Мне, право, стыдно за нашу разведку, — сказал он. — Итак, лейтенант, надо понимать, никакой беседы с графом Хлюстовым у вас в означенное время, действительно, не было. Тем не менее, около шести часов в его кабинете вы провели и с кем-то, в самом деле, все это время там беседовали. Остается лишь выяснить – с кем?

Фон Штраубе пожал плечами.

— Вас интересует имя? Я вам уже называл.

— Да, — задумчиво кивнул Валленрод. — Да, да, некий загадочный Джехути, — так вы, кажется, изволили его назвать?.. Если я вас правильно понимаю, оный господин Джехути, так же, как эти Иван Иванычи в котелках, был причастен к вашей тайне – и тем не менее, пока что…

— Оставьте свои "пока что", ваше превосходительство, — вмешался фон Штраубе. — В данном случае, уверяю вас, это совершенно неуместно… Однако, я же чувствую, господин генерал, что вы сами не хотите, страшитесь этого разговора. Тогда объясните – зачем я, тем не менее, здесь, перед вами, для чего было устраивать мне побег?

— Вполне уместный вопрос, — согласился Валленрод. — Признаюсь вам, я все время ощущаю какую-то прежде не знакомую мне внутреннюю борьбу – борьбу между долгом и смутными предостережениями, то и дело звучащими у меня в душе. Да, я устроил вам побег, ибо обязан был это сделать – таково желание кайзера. Наш кайзер великий человек, он желает тысячелетнего благоденствия своей империи, посему иной раз пытается заглянуть на десяток веков вперед. Сиюминутные военные и политические секреты, которые поставляют ему службы наподобие моей, при всей их кратковременной полезности, не так чтобы слишком интересуют его. Тут он, пожалуй, прав: сегодняшняя мощь нашей империи несомненна, и едва ли что-то всерьез может ее поколебать. Иное дело – что там будет через многие века. Первыми, кстати, о существовании некоей великой Тайны прознали англичане, но в Букингемском дворце мало этим озаботились. Альбионские политические мужи всегда слишком прагматичны, их взгляд в будущее редко простирается за пределы ближайших биржевых торгов; так мартышка видит не дальше ближайшего банана, висящего на ветке. В этом отношении кайзер Вильгельм проявил гораздо большую государственную мудрость. В самом деле, представьте себе, что, скажем, в Древнеримской империи проведали бы, что – ну, например, где-нибудь в Китае – изобрели, допустим, динамит, который здесь будет изобретен лишь через две тысячи лет. Они, конечно, еще не знают о великом движении варваров, которое вскоре сметет их империю с лица земли, собственное могущество кажется им непреложной данностью мира; но будь они способны заглядывать на века вперед – все силы следовало бы приложить к тому, чтобы некая служба, наподобие моей (а такие были, уж поверьте мне, всегда и везде) непременно проникла в сию Великую Китайскую Тайну; тогда, возможно, их империя просуществовала бы еще тысячелетия… Но ваша Тайна, я так понимаю, все-таки некоторого иного свойства?

76

Полковник! Ваш агент, следивший за "номером шесть", поставил меня в глупое положение. Чем вы там занимаетесь?! Я возвращаю вас в Берлин с соответствующим рапортом. С агентом разбирайтесь сами. Надеюсь, что больше не увижу его… Да, именно это я имею в виду! Не хочу больше слушать ваши оправдания! Разговор окончен! (нем.)