Мастер перехвата

Незаметно дойдя до дому, он поднялся на свой этаж и надавил на кнопку звонка. Однако двери никто не открыл. Тогда он достал ключ. Бабушки дома не оказалось. Как раз кстати. Ведь ему еще нужны деньги, а при ней он не сможет их взять. Лешка, конечно, вернет все до копейки, когда вырастет, а пока бабушка может и не заметить.

Умалат закончил шнуровать ботинок и поднял взгляд на Мажида. Ловко орудуя ножом, моджахед снимал шкуру с подвешенной за ноги козы. Двумя взмахами ножа перерубил позвонки, и шкура, в которой оказалась голова, свалилась на землю. Из горла потекла черная кровь. Он вспорол живот и стал свежевать тушу. Сизые канаты кишок свесились вниз. Окровавленной пятерней Мажид выгреб внутренности, извлек легкие. Закончив возиться, смахнул тыльной стороной ладони со лба пот и развернулся к Шахабу:

– Все готово. Надо сварить, чтобы хватило на несколько раз. Остальное пересыпь солью и уложи в рюкзаки. Нам еще долго идти.

Он спустился к ручью и стал мыть руки.

Козу подстрелили совершенно случайно. Ветер дул снизу, от водопоя, и животное просто не почувствовало приближения людей. Шедший впереди Мажид вскинул висевший на боку автомат и, практически не целясь, выстрелил. Коза некоторое время уходила. По каплям крови и отпечаткам следов они быстро нагнали ее. Мажид взвалил тушу на спину, и они еще час уходили от того места. Умалат опасался, что на звук стрельбы могли выйти люди. Мало ли кто бродит сейчас в этих краях? После всего происшедшего ему одинаково опасно встречаться как с милицией, так и с боевиками. Круг людей, которых он должен увидеть, уже определен. Остальные не нужны.

Шахаб быстро разрезал мясо на куски. Часть бросил в закипевшую воду, часть разложил на тряпке, пересыпал солью и уложил в рюкзак. Вернулся с ручья Мажид. Потянул воздух носом и с опаской оглядел подступившие со всех сторон деревья. Умалат догадался, чего боится моджахед. Дым костра, к которому прибавился запах вареного мяса, сейчас можно различить на большом расстоянии.

За два дня они миновали несколько перевалов. Позади осталось напичканное военными и милицией Аргунское ущелье. Теперь Умалат планировал спуститься вдоль ручья Мартан до Рошни-Чу, где у Шахаба были родственники. Они должны помочь раздобыть транспорт, чтобы продолжить путь в Ингушетию.

Мажид надел на мускулистое тело куртку, застегнулся, заправил ее в штаны, затянул пояс и посмотрел на Шахаба:

– Как там мясо?

– Варится, – пожал тот плечами, разрезая прямо на руке очищенную луковицу.

Мажид вынул нож, подошел к костру и стал тыкать куски острием:

– Скоро можно есть.

Шорох скользнувшей по одежде ветки заставил его присесть.

Умалат вскочил и развернулся на звук.

– Завтра уже, – открыл было рот Шахаб.

Он посмотрел на Умалата, потом на Мажида, медленно присел, высыпая нарезанный лук прямо на землю, и потянулся к лежавшему рядом автомату.

– Не трогай оружие! – раздался голос на чеченском.

– Кто ты! Выйди! – крикнул Мажид, медленно отступая к лежавшему позади автомату.

Умалат приподнялся, пытаясь увидеть говорившего. Он был единственный, кто оказался с оружием, но не знал, как поступить.

Между тем послышался другой голос:

– Мирзо, обходи этих шакалов!

Умалата затрясло от напряжения. Было понятно, те, кто подкрался к ним со стороны перевала, его не видят, и это единственное преимущество надо использовать. Он медленно направил ствол автомата на заросли боярышника, из-за которого доносились голоса и звуки, опустил предохранитель вниз и надавил на спуск. Сквозь треск очереди раздался дикий крик. Умалат тут же перебежал левее, краем глаза заметив, как оба его помощника воспользовались моментом и бросились к оружию. Мажид по пути зацепил палку, на которой висел котелок. Рогатина упала. Бульон залил костер. В воздух с шипением поднялись клубы пара. Умалат сглотнул слюну, отчего-то именно в этот момент почувствовав голод, и снова выстрелил, по-прежнему никого не видя. В это время хором треснули автоматы Шахаба и Мажида.

Умалат перебежал еще левее и едва присел за стволом небольшого дуба, как увидел целящегося в него чеченца. Круглолицый, с высоким лбом и крупным носом мужчина держал автомат направленным Умалату прямо в лицо. Неожиданно все звуки удалились, а предметы стали приобретать размытые очертания. На этом фоне Умалат отчетливо видел только целившийся в него глаз и черный зрачок ствола. Спину сковал леденящий холод. Ему вдруг показалось, что человек не будет стрелять, если он не зашевелится. Умалат перестал дышать. Время словно остановилось. Но что это? Лицо чеченца вдруг оживилось, он открыл левый глаз, развернул автомат и стал отсоединять магазин. Это вернуло Умалата в мир звуков.

«Патроны кончились!» – догадался он, поднял ствол и надавил на спуск. Чеченец полетел на спину. Треск очереди справа стал ближе. Умалат обернулся и увидел, что в его сторону пятится Мажид.

Шахаб еще оставался рядом с костром. Лежа на животе, он стрелял вверх по склону.

– Стойте, не стреляйте! – сквозь треск раздался крик.

Умалат убрал палец со спусковой скобы. Действительно, почему они поливают свинцом друг друга? Ведь даже неизвестно, что это за люди. С чего он решил, что это кадыровцы? Может, они обычные боевики, которые, наоборот, Умалата и его людей приняли за милиционеров?

– Мажид! – позвал он, не сводя взгляда с зарослей кустарника. – Хватит стрелять!

– У-у-у-х! – донеслось со стороны боевика, в которого стрелял Умалат.

– Аслан, Садо! – позвал кто-то.

– Здесь я, командир!

– Где Садо? – с тревогой в голосе спросил все тот же голос.

– Эти шакалы убили его.

– Почему так говоришь? – крикнул Шахаб. – Зачем ты называешь нас шакалами?

– Почему вы стреляли?

– А зачем вы преследуете нас? – громко спросил Шахаб.

– Кто вы? – раздался все тот же голос.

– А вы? – вступил в разговор Умалат.

– Вот что, кладите оружие на землю и медленно идите к нам с поднятыми руками! – выдвинул условие неизвестный.

– Почему мы так должны делать? – удивился Умалат. – Я могу вам предложить то же самое. Кто ты такой? С кем я говорю?

Среди деревьев, на склоне левее Умалата, мелькнул силуэт человека.

– Монгол, осторожнее! – предупредил Мажид.

Умалат кивнул и направил туда ствол автомата.

Между тем человек приподнялся над зарослями барбариса:

– Мое имя Алибек Динов, – объявил он. – С кем я говорю?

Некоторое время Умалат молчал, размышляя, как ответить. Все походило на то, что перед ним обычные боевики. Хотя все может быть. Чеченский спецназ тоже носит бороды. Между тем имя, которое назвал бородач, Умалату тоже ни о чем не говорило.

– Почему вы молчите? – нервничал человек, назвавший себя Алибеком Диновым.

– Думаю, – лаконично ответил Умалат. – Как вы докажете, что такие же, как и мы, моджахеды?

Слева послышались шаги. Умалат обернулся. Их обошли со стороны ручья. Несколько боевиков осторожно приближались сзади.

Умалат перевел взгляд на Мажида, потом на Шахаба. Оба не сводили с него глаз. Они поняли, что обречены. На каждого было направлено по несколько стволов.

Умалат медленно отложил автомат в сторону, поднял руки на уровень груди и стал осторожно подниматься. Раздался едва различимый вздох облегчения. Мажид и Шахаб последовали его примеру. Через несколько минут они стояли спиной друг к другу в окружении полутора десятка боевиков. Представившийся Алибеком бородач наблюдал за тем, как двое помощников потрошили рюкзаки пленников. На землю полетели упаковки патронов, завернутое в пакеты и тряпки мясо, упаковки «Сникерсов»…

– Алибек! – окликнул невысокий молодой чеченец. – Садо умер…

– Мне жаль, что так получилось, – выдавил Умалат.

Алибек подошел вплотную:

– Садо воевал с неверными десять лет. – он с шумом втянул носом воздух. – Его ни одна пуля не брала. Что я скажу его родным?

– Кто же знал? – развел руками Умалат.