Якут

   Так вот! Мы наткнулись на глину, в которой содержались мелкие песчинки чего-то твёрдого. Этому твёрдому я смело дал наименование искомого - корунда. А потом мы этот корунд промывали в длинном лотке, похожем на золотоискательский, который построили в удобном месте. И чтобы глину носить недалеко, и чтобы вода сама поступала по жёлобу в верхнюю часть этого многометрового узкого корыта.

   "Сырьё" наше в воде расходилось неохотно, отчего, после загрузки, требовалось приложить заметные усилия, чтобы его "размутить". Разделение на фракции тоже шло не так, как это бывает при промывке золота, отчего установку свою мы несколько раз переделывали. Стояли тёплые погожие деньки, и настроение оставалось устойчиво хорошим. Никто никуда не торопился, что наполняло мою душу довольством - мы оставались на одном месте и не приближались к шивере.

   Корунда намыли четыре увесистых мешочка килограммов по сорок, если на глазок. Еще у нас образовалось втрое больше глины, плотность которой примерно вдвое больше, чем то, что вода согнала в нижний конец лотка. Я рассудил, что это тоже оксид алюминия, просто мелкий, и, когда она просохла, тоже "прибрал" в лодку. Если удастся сделать из этого добра хорошие тигли, есть надежда, что они будут не столь хрупкими, как те, что рассыпаются у нас после каждой плавки.

   Женщины сварили клей и, смазав им кусочек кожи, я щедро припорошил липкий слой корундовым порошком. Излишки смёл пучком птичьих перьев, дождался высыхания и получил наждачную шкурку. Вот после её опробования на самых разных предметах и стало мне окончательно ясно, что трудился я не напрасно. Прямо тут мы и спекли первый точильный брусок - благо моя походная кузница была со мной, так что и с формой справились, и горн соорудили и даже подобрали нужный режим. Собственно, он сродни гончарному обжигу. Тут и посетила меня мысль о том, что если заготовки керамики подвергать перед обжигом воздействию давления, чтобы "отогнать" из них воду, то, может быть, они станут меньше трескаться? А может быть стоит пытаться прессовать заготовки из сухой глины? Или вообще вести прокаливание, воздействуя на будущее изделие внешним давлением?

   У меня, как Вы, наверное, заметили, начало всё более и более разыгрываться воображение. Знания и наблюдения человека двадцать первого века стали влиять на осмысление традиционных технологий, сложившихся за тысячелетия накопления опыта нашими предками. В мыслях крутились философские мысли и обобщения. Хорошее дело - отпуск. Сознание раскрепощается, и реальность раскрывает перед разумом новые, ранее скрытые грани.

   Вот взять, например, это месторождение кажущейся мне столь ценной глины. Понятно, что работать здесь можно только в тёплый период - месяца три в году. С поправкой на капризы погоды скажу: от двух до четырёх. Прокормиться тут сложно. Вернее, если кормиться, то работать будет некогда. Только до реки идти надо пару часов, чтобы порыбачить. С дровами неважно - склоны по большей части голые. По всему выходит, что приезжать сюда нужно летом со своим топливом и запасом провизии. Лучше всего ещё по снегу санным обозом забрасывать работников, а потом забирать обратно, тоже по снегу осенью. Что же касается технологии разделения фракций этой глины, то она вполне посильна, считай, любому. Мы всё зарисовали и описали, так что умел бы человек разбирать по-писанному... вот ёлки. А грамотеев-то вокруг меня не так уж много.

   ***

   Лето явно заканчивалось. Ночные сумерки сделались продолжительными и довольно густыми. В обратный путь мы пустились, пользуясь попутным течением лишь немного подрабатывая вёслами время от времени, когда возникало желание размяться. Айтал вовсю блеснила, мастерски управляясь со спиннингом. Ряпушка, чир, муксун, нельма, омуль, сиг - что только ей не попадалось. Не всё на блесну, ясное дело, кое-что неплохо шло на обычную удочку. Пользуясь отсутствием мух посреди широкой реки мы вялили роскошные балыки. Ну и на юколу пускали кое-что, досушивая несолёных рыбок у котла до каменной твёрдости. Это Вожаку на зиму.

   Но, как я уже поминал, разжигали мы топку редко. Не спешили, да и солярки оставалось мало, а нам ещё по Селенняху подниматься.

   ***

   Хорошее нестроение улетучилось, когда мы подошли к нашему угольному разрезу. Нет, ну это надо же, прямо на берегу встречает меня знакомый казак. Правда, ни пищали, ни сабли при нём нет - мирно выглядит. Но ведь нашёл же как-то мою схоронку. Делать нечего, надо приставать и здороваться.

   Ясное дело - начали мы с разгрузки лодки - она так "присела" от груза, что смотреть на неё было больно. С такой осадкой мы против течения можем до самого ледостава добираться домой. Да и припасы рыбные здешним обитателям лишними не будут. Опять же от мехов избавились - Вы себе просто не представляете, как они нас утомили, ведь прорву места занимают, а груз нежный, пинать его неудобно как-то. Глину отмытую тоже почти всю здесь оставили, зато солярки залили полный танк. Хе-хе. Забыл ведь я, что мимо заправочной, считай, станции будем проезжать.

   Ну а казак прямо мне сказал, что атаман разослал казачков повсюду, чтобы перенять меня и к нему зазвать. Добром. В общем, повеселились мы с этим парнем от души. Он ведь тоже понимает, что доверчивости моей есть предел, и что ни в какой Верхоянск он меня ни на каком аркане не затащит. Зато от Никодима письмо привёз с отчётом об объеме заказов, что разослан по мастерским. Не только на Бытантай и в Батагай, но и на Адычу, и на Тенке Элляю. Я прочитал и сам же в эти места отписал, кому чего в какой адрес отгрузить, потому что наша примитивная промышленность имеет уже некоторую специализацию и кооперацию, которые обслуживает транспортная система купчины. Так что и Никодиму всё, что нужно дал знать. Хозяйствуем мы тут. Помаленьку.

   На словах же казак передал, что якуты, живущие в верховьях Яны перестали отстреливать сборщиков ясака. Ким в тех местах от стойбища к стойбищу мотался, разговоры разговаривал и вообще у них с атаманом что-то вроде союза или даже дружбы. Средняя сестрица моей супруги с мужем своим - приказчиком - перебралась в магазин, что в устье Туостаха. А больше этот человек ничего интересного не знал.

   Письма я с ним отправил. Одно из них - атаману. Честно в нём признался, что являться пред ясны оченьки воеводы не стану потому, что гнева его боюсь. Но остаюсь верным и преданным слугой Государя Московского и его, воеводы, тоже, так что, если есть какая нужда - пускай говорит о ней разным людям, а уж они донесут эту весть до моих ушей.

   Вот так. А то, понимаешь, решил поймать якута в Якутии.

   Потом меня позвали на горку, с которой открывался вид на распростёршееся в отдалении русло Индигирки. По нему вверх по течению шли четыре больших морских коча. На всех парах.

   Во как! Стало быть Пелым расстарался, и теперь водное сообщение между казачьими острогами сделается более регулярным. Да и шиверу пройти сейчас им, может быть, удастся - прохладно ведь уже становится, подмораживает ночами, так что течение в Индигирке вялое. Могут и проскочить, если на мель не выскочат.

   ***

   Казак ускакал. Что он будет врать воеводе про способ получения письма от меня - его дело. Не маленький - сообразит. Уж во всяком случае, дорогу в эти места никому не покажет. Денежку он любит, а я не поскупился.

   Обстановка вокруг нашего шахтёрского городка особой тревоги не вызывает - юкагиры тут кочуют и, как Вы понимаете, арбалет нашего угледобытчика стал теперь ихним. Так что наши меха добавились к примерно такому же количеству в просторном рубленом амбаре. А ведь это всё ещё и вывезти отсюда потребуется. Охо-хонюшки! Зато у жителя здешнего теперь есть жена. Юкагирку взял. Вон и олени пасутся, и собаки выясняют отношения с Вожаком.

   На производственном же поприще, как и на научном, никаких подвижек не произошло. Летом люди занимаются хозяйством и готовят запасы на зиму. Здесь это основной закон жизни. Спорить с Природой не стоит, как и с опытом многих поколений людей, живших тут до нас. Поэтому работа промышленности в наших северных краях неизбежно подвергается влиянию сезонности. Абзац.