Страница 14 из 15
Заело!
Перекос, что ли получился в трубах, сквозь которые проходят жерди-стабилизаторы? Или разбухла древесина?
Срочно даю задний ход, чтобы оторваться, но меня продолжает тянуть вперёд -- реактивная струя обтекает острый нос и делает свое дело. Гадство! Шнур предохранителя наверняка уже перегорел и меня может разнести в клочки при малейшем отрицательном ускорении.
Продолжаю изо всех сил давить педали, пытаясь удерживать сцепку на месте, но вперёд меня тянет сильнее, чем назад. Я проигрываю метр за метром, а мишень приближается. И руль на заднем ходу почти не действует.
Что делать?! Ща ка-ак подзарвусь! Даже выпрыгнуть не могу -- слишком долго выбираться из тесных недр лодки.
Тогда вперёд и руль на борт. Есть проскочил мимо. Теперь снова крутить назад, потому что до берега тоже недалеко. Или крутить вперёд но продолжать поворачивать? А сколько времени прошло? Мало. Значит поворачивать.
Описываю плавную дугу, тащась за торпедой, и переживаю, что будет, когда истратится топливо. Ведь начнётся быстрое торможение в плотной водной среде, и взрыватель может сработать. Он же инерционный, надёжный и очень лёгкий. Нарочно делал в расчёте на самоликвидацию после того, как отработает двигатель в случае промаха.
Точно. Выдыхается торпеда. Зато теперь я притапливаю изо всех сил и замыкаю круг. Второй. Третий. Постепенно, по чуть-чуть снижая скорость. Наконец полная остановка. Только тут понимаю, что всё время, пока боролся, правая рука работала передним рулём глубины, не позволяя торпеде утащить меня под воду. Или она просто удерживала рычаг в положении "на себя"? Или не удерживала, а он сам так и оставался, потому что сбалансирован? Не помню. Значит -- паниковал. Да я и сейчас паникую, потому что стоящая на боевом взводе торпеда со сверхчувствительным взрывателем по-прежнему остаётся при мне и до боевого отделения от моей головы ровно четыре метра.
Медленно продуваюсь. Плавными движениями открываю люк. Торопиться нельзя, но и медлить опасно. Через сопло в камеру сгорания сейчас проникает вода. Самоходная мина тяжелеет и тянет нос лодки вниз. В принципе, взрыватель может прийти в действие и от наклона.
Вот я и снаружи. В одних шортах под осенним дождём. Вскрывать мину даже не пытаюсь -- она заколочена гвоздями, а оторвать доски и ничего не стряхнуть -- этого, наверное, никому не дано. Осматриваю трубки, сквозь которые проходят жерди-стабилизаторы. В верхних всё в порядке, а вот в правой нижней нащупывается что-то постороннее. Вынимаю -- обломок стебля тростника. Ну, гадский же папа! Погибнуть из-за такого пустяка было бы обидно.
Хм. Торпеда отделилась. Выскользнула под действием собственного веса -- ведь в трубках она решительно ничем не закреплена. Видны редкие пузырьки воздуха, выходящие из сопла, но любоваться ими мне некогда. Скорее в лодку и самый малый назад, чтобы не толкнуть ненароком жерди-стабилизаторы. Вот. Отъехал. Теперь и рубочный люк закрыть можно.
С полчаса просто сидел, дыша наружным воздухом. Ясное дело как следует удалившись от опасной соседки. Мне обо многом надо было хорошенько подумать. Прежде всего, о простоте решений, с которой я явно переборщил. А потом бабахнуло. Сам не понял почему. Не смотрел в этот момент в ту сторону.
Домой возвращался с продутыми цистернами и вентиляцией наружным воздухом. Понял, что тут нужно тоже ставить насос вроде ручного меха -- самотёком дело идёт неважно. А открывать люк на ходу нельзя -- до воды от него чуть больше десяти сантиметров. Я обычно сначала кладу нос на дно у берега, и только после этого вылезаю. А в море занимать место в лодке можно, только тогда, когда она находится на палубе корабля обеспечения. И только потом спускать её на воду.
***
Прогнал обуявшую меня в последнее время лень и принялся устранять выявленные недостатки. Прежде всего, позаботился о том, чтобы горизонтальные рули торпеды до её старта оставались неподвижными в нейтральном положении. Крепление снаряда к лодке тоже изменил. Поставил на носу замок с приводом изнутри. Не рассыплюсь, если после удара по капсюлю ещё один рычаг поверну. Зато теперь мне доступен и задний ход -- снаряд не оторвётся. И, то, ради чего произведена вся эта революция -- трубки больше не охватывают жерди-стабилизаторы. Я их концы с задних торцов на подпружиненные вилочки накалываю, чтобы не телепались на ходу.
Реактивная струя во время хоровода смерти, что я водил на озере, заметно подгрызла форштевень и прилегающие к нему участки обшивки. Пришлось чинить и обшивать листом меди. Словом, совладал с разгильдяйством, обуявшим меня в последнее время оттого, что многое удалось, и стал въедливым вплоть до мелочей.
***
Как Вы поняли, закончилось лето и в гимназии возобновились занятия. Я вернулся к работе и первую половину дня был занят отнюдь не техническим творчеством. Стрельбы вообще приходилось проводить в выходные. Пару раз сходил на то же озеро и в первый раз промазал -- опять со ста метров пальнул, но торпеда мимо прошла. До берега не добралась, остановилась и самоликвидировалась.
Со второй попытки попал. В аккурат через неделю. На этот раз стрелял с пятидесяти метров. Крепко меня тряхнуло, хотя я и отползал задним ходом. После этого у меня больше не было ни мишени, ни ракетного пороха, ни динамита. Вот и всё. Решена задачка. Оставалось почитывать газеты и, если Степан Осипович не пригласит меня на войну, отправиться туда лично.
Кстати, к этому моменту с финансами у меня дела обстояли плачевно. Пожертвований на подводное плавание давненько не случалось, а жалование учителя быстро расходуется при постоянных расходах на оплату заказов, то на такие финтифюшки, то на этакие. Тем более, что никто больше никаких скидок мне не делал.
К затее моей все привыкли и мода на потаённое судно прошла. Чудак-изобретатель сделался частью местной жизни, понятной и давно всем знакомой достопримечательностью. Дела кабацкие у моих хозяев шли ровно и о "ликвидации бизнеса" речи не шло. Макар продолжал считать, что тому причиной небольшие оригинальности в меню и необычный репертуар музыкантов, и продолжал относиться ко мне как к родственнику, присутствие которого весьма пользительно.
К слову, отношения действительно у нас действительно сложились тёплые. Я ведь, если меня о чём-то не спросят, крайне редко открываю рот. Говорю "здрассте" и "спасибо" и не забываю отпустить краткий одобрительный эпитет, если кто чем похвастается. Ну а когда помочь нужно -- тут уж без спросу действую. Так что и стол, и дом мне решительно ничего не стоят.
Едва река покрылась льдом, лодку затащили обратно в мастерскую. Я приводил её в порядок -- в основном это касалось внешних поверхностей. Зашкурил повреждения, заново покрыл растворённым в бензине каучуком, осмотрел все "механизмы". Редукторы из шестерней от дрелей меня больше всего беспокоили, их и сменил, а то износ зубьев стал уже заметным. Устроил ревизию подшипникам. Все они построены на скольжении, так что изнашиваются.
Закончив с лодкой, принялся за изготовление торпед. Как раз жалование выдали и стало возможно заказать детали для автоматов глубины -- не всё я своими руками умею. Пришло письмо от Степана Осиповича, но не из Питера, как раньше, а из Севастополя. Перевели его на новое место уже с месяц как, поэтому, будучи в хлопотах, не мог он ответить на мои письма, где я ему регулярно отписывал про свои достижения и неудачи.
Всё в жизни было тихо, и я наслаждался покоем провинциального городка. Если память мне не изменяет, для этой эпохи характерен обычай не начинать войн зимой. Так что на спокойные новогодние праздники и масленицу я рассчитывал. А уж что дальше случится и в каких датах -- хоть убейте, не помню. А только с приходом тепла по зову ли Степана Осиповича, по собственной ли воле, мне придётся отсюда уехать. Как? Там видно будет.