Страница 3 из 13
- Сам разберусь, - отрезал молодой человек, оправдав ожидания. Ири согласно кивнула, жестом отпустив служанку. Ничего неожиданного не произошло.
Когда брат с сестрой остались наедине, дочь вейнгара подошла к молодому человеку и, прижавшись к его груди, спросила о том, в чем хотела быть уверена.
- Ты решил?
Ни злости, ни обиды не было в ее словах. Только искренний интерес. Таирия не хотела, чтобы Лутарг пожалел о своем выборе впоследствии.
Он принял ее в свои объятья - крепкие, но нежные. Такие, о которых когда-то мечтал для себя.
- Мне может понравиться, и я не стану отказываться от того, что получила, - пошутила она, когда мужчина не ответил.
- Не бойся. Я не попрошу, - наконец отозвался он.
В этом Лутарг был убежден. Ничто не заставит его изменить решение. Стать вейнгаром Тэлы - не его судьба. Все что угодно, но не это.
- Что ж… Тогда назад пути нет. Я сделала все, что могла, - подвела итог Таирия. - Ты не поддался.
- Что? - казалось, мужчина ошарашен ее словами. - Сделала что? - уточнил он, чуть отодвинувшись, чтобы видеть лицо.
Ири улыбнулась, в который раз поразившись самой себе. Столько сцен и истерик. Боязнь, что он раскроет ее замысел, и все напрасно. Паника, что сделает что-то не так. А он не усомнился ни на мгновенье. Даже не задумался о других вариантах. Самая настоящая скала!
- Неважно, - шепнула она, и уже громче добавила: - Тетушка ждет вас с Литой на завтрак. Гарья уже все приготовила. Поторопись! - И прежде, чем Лутарг успел задержать ее, Ири высвободилась из объятий и исчезла за дверью, оставив молодого человека посреди комнаты смотреть ей вслед.
Его вопрос остался без ответа.
Глава 2
Свернув косу в аккуратный пучок на затылке, Лураса закрепила прическу двумя позолоченными заколками в форме лилий. Сверкающие ярко синими драгоценными камнями искусственные цветы, выгодно оттеняли необычный цвет ее волос, придавая им еще более серебряный оттенок. "Лунное сияние", - когда-то с завистью говорили о нем во дворце вейнгара.
Подобранные в тон платью, они выгодно дополняли наряд, так же, как кулон-слезинка, покоящийся в ложбинке между грудей. Его ровные грани напоминали о том, о чем плакало сердце, а тяжесть рождала надежду. Пока жизнь питает плоть, существует возможность достичь желаемого. Быть с ним.
- Красавица моя, - с нескрываемой гордостью в голосе произнесла Гарья, в этот момент заглянувшая в комнату.
- Ты слишком добра ко мне, - ответила Лураса молочной матери, но легкая улыбка все же коснулась губ. - Избалуешь. Возгоржусь.
Старая женщина поцокала, не соглашаясь, и, заправив в кокон выбившуюся прядку, накинула на плечи названной дочери тончайшую плетеную шаль.
- Прохладно поутру, - прокомментировала она свои действия.
Раса благодарно кивнула. На самом деле было свежо.
В воздухе пахло далекой грозой и штормовым морем. Женщина почти видела, как пенистые гребни ударяются о сушу и, разбиваясь, возвращаются обратно в Дивейское море, чтобы набрать силу и вновь ринуться вперед, подтачивать твердь.
Она любила шторм и знала почему. Разгул стихии всегда ассоциировался с ним - тем, кого она так хотела увидеть. К груди которого мечтала прижаться. Тепло коего алкала ощутить.
Этим утром женщина была счастлива. Почти счастлива. Так же, как все последние дни. Счастлива знанием, что сын, ее маленький мальчик, рядом. Что в любой момент она может подойти к нему, прикоснуться, ощутить живое тепло его кожи, заглянуть в таящие нежность глаза. Увидеть любовь и заботу, предназначенные только ей одной.
Так, как он смотрит, на нее никто никогда не смотрел. Да, ее любили. Например, отец. Но его чувства были иными. Кэмарн всегда знал, что дочь крепка душой. Что она сильна, и многое сможет вынести, а потому его отношение к ней, никогда не было столь оберегающим. Конечно же, он заботился о дочери, но эта забота не приобретала вид чрезмерной или навязчивой. Всегда лишь искренняя и должная.
Антаргин… От одного этого имени сердце замирало, рождая мучительную дрожь. Как же ей его не хватало. Особенно сейчас. Именно сейчас, когда глядя на сына, она видела за его плечами тень событий давно минувших дней. Вновь переживала рождение трепетного чувства, что подарила его отцу, вложив в него всю себя. Окуналась в глубину взаимной привязанности, такую манящую и печальную.
Ее любимый, часть ее самой. Душа и сердце. В его взгляде, наполненном множеством чувств и эмоций, всегда присутствовала толика грусти. Так же, как и в ее. В ее тоже.
Тоска, родившаяся изначально, преследовала их на протяжении всех дней проведенных вместе. Это знание - неизбежного расставания, довлело над ними даже в самые светлые моменты, неизменно разбавляя сладость взаимной любви толикой горечи.
Как бы она хотела, чтобы все сложилось иначе. Лураса многое бы отдала, имей она возможность изменить их судьбы. Не задумываясь, пожертвовала бы годами жизни.
К чему они ей без него? Пустые дни, беспокойные ночи и никчемность каждого мгновенья - таково существование без него. Прозябание, навязанное ей богами. Ненужная вереница лет. Таковыми являлись для нее все эти годы.
Сейчас лучше. Сейчас у нее есть их часть. Ее и Антаргина. Живое воплощение их чувств друг к другу. Ниточка, навечно соединившая их судьбы в одну единую. Целостною.
Лутарг. Как же сладостно и больно видеть его. Сладостно материнскому сердцу, больно - сердцу женскому, любящему далекого мужчину.
Так похож на отца. Статью. Силой. Повадками. И даже сутью своей - широкой, открытой и жертвенной.
Их мальчик! Готовый отказаться от всего, ради ближнего. Даже от собственного счастья. Так же, как и отец. Отринуть то, к чему стремиться душа, чтобы спасти других.
Она видела это в нем. Чувствовала. Читала по тени, что набегает на лицо, когда взгляд устремлен куда-то за горизонт. Отмечала в контуре плотно сжатых губ, руке, очерчивающей контур медальона на груди, успокаивающем жесте, в котором его ладонь опускается на плечо Литаурэль. В такие моменты он словно бы говорит ей: "Скоро" - и дарит надежду, которая питает его сердце.
Надежду Литаурэль и боль матери. Пусть неосознанно. Не желая. Но все же заставляет материнское сердце обливаться горькими слезами, от осознания предстоящей разлуки.
Лураса предчувствовала расставание. Темным облаком оно маячило рядом с ними изо дня в день, постепенно придвигаясь все ближе и ближе. А сейчас, она ощущала его горячее дыхание на затылке. Слышала шепот, что миг его грядет, что остались часы, и боль разлуки поглотит ее счастье.
Раса горько вздохнула и, стиснув руки, приказала себе не омрачать печалью те мгновенья, что еще были у них. Сколько бы их не осталось, они должны ознаменоваться радостью. Обязаны стать светлыми и счастливыми, чтобы затем, находясь вдалеке друг от друга, было что помнить и лелеять с надеждой на скорую встречу.
В этот момент, будто услышав ее беззвучное воззвание к самой себе, в покои вошел Лутарг. Окинув мать ласковым взглядом, молодой человек запечатлел легкий поцелуй на бледной щеке. Их традиционное приветствие.
- Доброе утро, мама.
Голос его был исполнен нежности, и от этого душа Лурасы наполнилось тихой радостью.
- Доброе, родной. Пусть Гардэрн и Траисара озарят всякий день твоего пути, - отозвалась она, прижав руку к щеке, словно хотела сохранить тепло его прикосновения.
Ежедневно она приветствовала его подобным образом. И Лутарг с благодарностью принимал эту заботу и пожелание, невзирая на собственное полнейшее равнодушие к богам.
Где они были, когда каждая клеточка его существа жаждала взгляда небесных светил? Кому дарили свой взор? Расточали щедрость?
Ясно, что не ему! И за это он должен благоволить к ним?
Нет!
Это были ее боги. Не его! Он ничем не обязан им! Даже теплом.
Его тепло - внутренне. Личное! Выстраданное! Сохраненное, несмотря ни на что!