Непристойное предложение

– В мое время газонную траву из Новой Гвинеи не привозили… – Фриц неодобрительно покачал головой, но только Эберхард воспринял замечание как шутку и позволил себе засмеяться. Фриц воодушевился его поддержкой и продолжил: – В мое время уважающий себя человек не зарабатывал на жизнь перепродажей всяких травок и цветочков! Для чего мы заботились о твоем образовании?

Этот вопрос также задавался каждое воскресенье. Я украдкой посмотрела на собравшихся. Оливер сделал серьезное лицо, поскольку точно знал, что чуть позже этот же вопрос прозвучит и в его адрес; Эвелин рассматривала свои ногти, Катинка украдкой вздохнула, а Эберхард язвительно ухмылялся.

Штефан попытался вести себя независимо.

– На этой неделе у меня были многообещающие переговоры с похоронным бюро Зегебрехта. Они скорее всего захотят воспользоваться нашими услугами вместо фирмы «Цветы Мюллера». Озеленение и оформление могил, очевидно, весьма перспективная тема.

– Ну надо же! – произнес Эберхард и снова рассмеялся своим тявкающим смехом.

– Озеленение и оформление могил! – фыркнул Фриц. – Уважающий себя мужчина никогда не изберет такой род занятий, чтобы прокормить свою семью. Уж лучше я побеспокоюсь, чтобы ты зарабатывал на кусок хлеба в моей фирме.

– Но у Штефана есть работа, – вставила я.

– Это ты называешь работой? – вскричал Фриц. – Из каких средств, позволь узнать, вы собираетесь финансировать образование ваших детей?

– Ах, но ведь у нас пока нет детей, – отважилась возразить я.

Фриц сдвинул густые брови.

– Да, конечно! – прорычал он. – А почему их нет? Потому что вы не в состоянии себе это позволить. Потому и нет. И по той же самой причине моя невестка вынуждена носить вещи из старого сундука с барахлом, сохранившимся с прошлого века.

Первым моим желанием было вскочить с места и возмущенно прокричать, что это барахло совсем не из старого сундука, а из моего платяного шкафа. Но я сдержала себя, потому что где-то внутри понимала, что никакой принципиальной разницы между сундуком и платяным шкафом в общем-то нет.

– Мы могли бы позволить себе иметь детей, – смело вступился Штефан. – Но мы не хотим. Во всяком случае, пока.

– Точно, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать. Мы со Штефаном были едины во мнении, что не созданы для детей. А дети для нас.

– Ага, – вступил в разговор Эберхард.

Он-то мог совершенно непринужденно принимать участие в этих воскресных разборках, потому что заслужил признание Фрица. Будучи одним из руководителей довольно крупного автопредприятия (того самого, в котором Фриц до выхода на пенсию являлся вторым человеком), Эберхард зарабатывал вполне достаточно (хотя, может быть, и не очень много). Иначе у него вряд ли бы нашлось время, чтобы каждые два-три года делать своей жене по ребенку. И как в любое другое воскресенье, я пожалела, что у меня в руках нет приличного молотка, чтобы как следует стукнуть его по голове. Или бейсбольной биты, или винтовки, или…

– Ерунда! – закричал Фриц, ударив кулаком по столу так, что кофейные чашки подпрыгнули. – Это полная ерунда. Каждаяженщина хочет иметь детей, а каждыймужчина хочет наследника! Только вам это кажется глупым. Да уж, конечно. Почему бы нет? Два бездетных мужика, которым уже за тридцать, и оба по уши в долгах! Один выращивает цветочки для похоронной конторы, а второй берет интервью у доблестных пожарных! Более дурацкой и убогой жизни представить себе нельзя!

– Нельзя говорить слово «дурацкий», – вставил Тиль.

– Здесь ты прав, Тиль, – вступила Катинка.

– Дети, вы можете пойти на качели, – раздраженно заметил Фриц.

Ему хотелось, не стесняясь, еще примерно в течение получаса хамить, сквернословить и оскорблять. После чего, по обыкновению, мы выпивали еще по чашечке кофе, беседовали о погоде и в конце концов мило прощались до следующего воскресенья. Я же говорила: ко всему можно привыкнуть. Вы не могли не заметить: в этой семье все было не совсем нормально. Временами происходящее напоминало мне фрагменты из плохой «мыльной оперы». Хотя мы жили и не в Далласе.

Та-та-тааа, та-та-та-тааа – Гертнеры – удивительная семейка. В главных ролях: Фриц Гертнер – глава семьи, тиран из тиранов; Оливер – его старший сын, работающий на телевидении и женатый на сестре-близняшке Дженнифер Энистон; Штефан – младший брат Оливера, владелец садового питомника и жены, которая выглядит словно кочан цветной капусты; в остальных ролях заняты: Катинка – их младшая и весьма плодовитая сестренка и ее муж, живот которого выглядит так, словно его набили тремя диванными подушками. Смотрите сегодня: серия «Воскресный завтрак в кругу семьи». Поведет ли себя сегодня старый Фриц так же отвратительно, как всегда, и сделается ли в глазах окружающих еще более неприглядным, чем есть на самом деле? Станут ли сыновья и сегодня терпеливо сносить его оскорбления? Сообщит ли Катинка о своей очередной беременности? И продолжит ли Эберхард умиротворенно наблюдать за происходящими разборками за столом, несмотря на то, что большинство протагонистов не приемлют ни малейшего насилия над личностью? Следите внимательно, потому что и сегодня в очередной раз подтвердится: семейство Гертнеров – это наш дом-дурдом!

Леа и Тиль быстро вскочили со своих мест. Им совсем не хотелось выслушивать ругань деда.

Фриц указал на Жана, все еще копошившегося на своем детском стульчике.

– Дингс тоже пусть уходит, – потребовал он. Эберхард послушно вытащил ребенка.

– И не забывай: кто с мечом к нам придет – от меча и погибнет, – назидательно напутствовал он Жана.

Жан кивнул и поковылял вслед за сестрой и братом.

Со своим неизменным «ага» Эберхард снова опустился на стул. Не хватало только, чтобы он, как маленький, захлопал в ладоши своими пухлыми ручками.

– Итак, на чем мы остановились?

– Ах, – произнес Фриц, разводя руками, – я всего лишь хотел узнать, за что судьба наградила меня двумя такими несчастьями, как мои сыновья? Когда я был в вашем возрасте…

Начинался обязательный усыпляющий монолог о восхождении Фрица к вершинам бизнеса. От скромного ученика бухгалтера до босса крупного концерна.

– Но у нас есть и хорошие новости, – в очередной раз сделала робкую попытку Катинка, когда Фриц на мгновение прервался, чтобы тяжело вздохнуть.

На этот раз он позволил ей договорить. Лицо Катанки озарила светлая, благодарная улыбка.

– Наш дом скоро станет нам мал, не так ли, Эби?..

Она все же освободилась от него, от этого своего сюрприза. Я вздохнула едва ли не с облегчением.

– Я уже думал об этом, – заявил Фриц, на какое-то время расслабившись, и хлопнул Эберхарда по плечу: – Отлично исполнено, мой мальчик.

– Н-да, под лежачий камень вода не течет, – гордо произнес Эберхард. – В нашей конуре действительно станет тесновато. Но мы это дело обтяпаем.

– Вероятно, мы начнем строиться, – важно сказала Катинка.

Да, и если они начнут это делать, то пусть сразу закладывают в проект шесть детских комнат. Или восемь. Под лежачий камень…

– Сердечные поздравления, – как-то без энтузиазма произнес Штефан.

Но наша Несушка-рекордистка сияла так, как только может сиять взорвавшаяся атомная электростанция, и смотрела на всех остальных, полная ожидания.

– Да, и от меня тоже, – добавила я и натянула на лицо слащавую улыбку.

– Аналогично, – пробурчал Оливер.

Только Эвелин не присоединилась к этим поздравлениям. Вместо «сердечно поздравляю» она произнесла:

– А я на этой неделе уволилась с работы.

Все разом забыли о свежезачатом Дингс номер четыре.

– Что?! – закричали Катинка, Штефан и Фриц в один голос.

– Вот тебе и на! – вторил им Эберхард.

– Но почему? – Дар речи наконец вернулся и ко мне. – Ты же так хорошо справлялась со своей работой. И у тебя была действительно неплохая зарплата.

Весьма неплохая. Просто зависть брала, какая неплохая.

– Ну и ну, – произнес Эберхард. Воцарилась неприятная пауза.