Страница 19 из 40
Клуб «Аматор». Тяжелые дубовые двери. Высокая мраморная лестница. Ну почему такая высокая? Нет, он поднимется. Ползком, если нужно. Ага, еще одни двери. А за ними зал – огромный, бесконечный. Гремит музыка, мечутся лазерные лучи. И – бабы, бабы, бабы… Бабцы, как говорит шеф в бане («А не позвать ли нам бабцов?»). Здесь тоже жарко, как в бане, и в воздухе легкая взвесь капель – жидкая радость, безопасный стимулятор, снижает напряжение, повышает настроение. Все в обтягивающих блестящих платьях с декольте до пупа, трясутся обвисшие сиськи, обтянутые тугие задницы, пахнет потом и перегаром, на лицах похоть. И где-то в этой потной, сочащейся жиром и гормонами толпе – Мелани. Его девочка, его чистая лань, которую обманули эти гадкие психологи, задурили, заставили бросить любящего мужа, пойти по рукам. Ну ничего. Он пришел. Пришел ее Белый Рыцарь в Сверкающих Доспехах. Он спасет ее, уведет отсюда. Поруганную, оскверненную, несчастную, плачущую. Такую любимую, самую родную. Мелли! Я пришел! Не бойся! Я спасу тебя!
И охрана.
– Постойте, у меня есть приглашение. Да подождите же, не выкручивайте руки. Понимаете, меня ждет жена. Она… случайно забрала мое приглашение. Позовите ее. Мелани. Мелани Джевецкая-Смирнова. Да позовите же ее!
– Сергей Иванович! Сергей! Да пропустите же его – я его знаю. Что случилось, Сережа? На тебе лица нет.
Шеф. Проклятый улыбающийся ублюдок.
– А иди ты в жопу, директор!
Сорвался. Жаль. Но – ах! – как приятно. Должен же он чем-то себя вознаградить за этот трудный, долгий и мокрый путь.
Шеф, ясное дело, в обморок не упал, но побледнел и отшатнулся. Интеллигент хренов. Сейчас ведь охрану позовет. Надо действовать быстро.
– Мелли?!
Нет, не Мелли. Другая какая-то телка… Только фигура похожа. Стоп, фигуру она могла поменять, что-то такое ей эти психиатры хреновы обещали. Фигуру, лицо, цвет волос… Мелли! Мелли, где ты? Ну выходи, не прячься! Выходи, коза драная, сука вислозадая! Я люблю тебя, Мелли, слышишь?! Вернись! Вернись, сука!
Сергея поймали, когда он обнимал колени какой-то визжащей афро-американки, тыкался мокрой головой в подол ее платья и стонал:
– Мелли! Ну почему ты ушла, Мелли? На кого ж ты меня кинула, ласочка моя, кисонька?
«Мелани! Пожалуйста, загляните в клуб. Ничего не бойтесь – мы Вам поможем. У меня есть разговор к Вам.
Елена».
– Ну что вы, Мелани? Вам нужно гордиться собой. Кстати, ваш супруг намедни устроил пьяный дебош в клубе «Аматор» – даже в городские новости попал. Так что вы были сорок раз правы, когда уходили от него. И еще – вы сами нашли себе жилье. Сняли комнату. Это очень хороший знак. По статистике, восемьдесят процентов женщин, подвергавшихся систематическому психологическому насилию, не в состоянии позаботиться о себе – они так и застывают в состоянии маленького ребенка. Вы сумели это преодолеть, значит и остальное вам будет по плечу.
Теперь о ваших дальнейших шагах. Лучше будет, если вы с мужем больше не увидитесь. По крайней мере, до тех пор, пока у вас не накопится опыт самостоятельной жизни и защиты своих интересов. Внешность вы уже изменили – это хорошо. Теперь вам нужно поменять документы. И здесь мы можем вам помочь – наш клуб оказывает и такие услуги. Деньги? Ну разумеется, не бесплатно, вы же не девочка. Но скажем так – в кредит.
Давайте будем говорить, как взрослые люди, Мелани. Если вы откроете любой из аналитических обзоров экономики, то увидите, что сейчас во всех отраслях наблюдается дефицит квалифицированных кадров. Старшее поколение – те, кто родился еще до генной и стволовой терапии, – стремительно уходит из обоймы, а производства расширяются, и специалистов требуется все больше. Поэтому мы работаем с рекрутингом. Нет, не так, как работает та фирма, с которой сотрудничал ваш муж. Они вкладываются в детей. Но это – долгие деньги и, на мой взгляд, ненадежные. Я предпочитаю короткие деньги – находить тех, кто, как вы, Мелани, не по своей воле когда-то остался без работы, и давать им второй шанс.
Да, вы совершенно правы. У меня есть предложение для вас. В одной из лабораторий, занимающейся генным инжинирингом, нужен стажер. И мне кажется, это хорошая возможность для вас. Вы сможете завершить свое образование, ликвидировать пробелы в знаниях, которые накопились за время вынужденной безработицы, и начать свою карьеру. С вашими способностями и силой воли, я не сомневаюсь, она будет успешной. Кроме того, у лаборатории есть филиалы в других городах, так что вам, во-первых, предоставят оплачиваемое фирмой жилье, а во-вторых, ваш муж не найдет вас, пока вы сами этого не захотите. Оплатить наши услуги вы сможете постепенно, отдавая нам часть зарплаты. Ну что, согласны? Великолепно. Знаете, еще в первый раз, когда вы пришли сюда, я почувствовала, что у нас с вами все получится.
– Завидую я ей…
– Мелани?
– Да.
– Почему, Елена Владимировна?
– Первые два-три месяца свободной жизни – самые сладкие. Как первая влюбленность. Время амока. Все тебе трын-трава и все тебе по плечу. Эндорфины в крови играют, и кажется, любую гору пальцем сдвинешь. И при этом страшно до колик – то ли от собственного ничтожества, то ли от собственного могущества. «Я – царь, я – раб, я – червь, я – Бог».
– А когда она догадается, что мы ее обманули?
– Это ты о чем?
– О том, что она могла поменять документы совершенно официально и за гораздо меньшую сумму, чем мы вписали в договор?
– Ну ты, Витя, прямо как маленький. Если она не дура, то быстро поймет, что жизнь свободного человека имеет свои ограничения. И одно из них – никому нельзя верить. Так что если она действительно не дура, она еще будет благодарна мне за урок. Ладно, передашь договор в бухгалтерию… Так… Что у нас дальше? Заявка от фармацевтического концерна на фармацевта-стажера? Давай смотреть базы данных по выпускам фарм-института. Да, разумеется, люфт, как обычно, семь—десять лет, чтобы девушки могли насладиться семейной жизнью и созреть… Отлично, смотри сюда. По-моему, очень перспективные кандидатуры…
Андрей Кокоулин
Три письма к Элизабет Кавендиш
Рассказ
Здравствуйте, Элизабет.
Мы-то думали, что это приземлился транспортник ООН с гуманитарной помощью. Хосе даже поспорил с одноглазым Энрико на десять ваших американских центов, что там опять консервы из тунца и соевая размазня с добавками. В таких, знаете, полупрозрачных запаянных пакетах. Ни названия на них, ни срока годности. Только морда забавная. Свиная, что ли. Довольная.
По морде мы вообще сначала решили, что это фарш. Такой, знаете, сухой. Обезвоженный. Но потом дядя у Рауля (он работал охранником посольства в Темиле и сошелся там с одним вашим пехотинцем) сказал, что вовсе это не фарш, как он узнал, а какое-то удобрение. Подкормка. Чтобы, значит, свиньи мясной вес набирали.
Рот эта зараза вяжет, конечно, сильно, и вкус у нее странный, какой-то машинерией, что ли, ну, маслами всякими отдает, но есть ее можно. Как жаб из окрестных болот. Или как крыс. А то Хосе, когда совсем живот подвело, налущил тут коры с чагового кустарника, растер в коричневую муку и испек. В церковной школе нам часто рассказывали, как Иисус Христос накормил прорву народа семью хлебами и пятью рыбинами. Хотя про рыбины я не точно помню. Может, их и не пять было. Но вот хлеба врезались. Семь хлебов. И у Хосе получилось столько же. Растрескавшиеся такие кругляши, с ладонь размером каждый.
Ну, что можно сказать… Накормил. Проплевались. Горечь жуткая…
Впрочем, я совсем не о том хотел написать. Извините. Я про самолет.
Ваш от ооновского только буковками на фюзеляже отличается. А так – один в один. «Боинг» и «Боинг». Мы потому не сразу и сообразили. Еще солнце в кои-то веки грянуло, расползлось слепящей полосой по бортовой обшивке. Поди там разгляди, что написано.