Страница 53 из 77
Конечно, можно было бы встать и зрелищней: с машиной на полном до конца, с водой, вскипающей за кормой от реверса… Но есть такое слово: кавитация. Такое упражнение способно повредить винт, шестерни привода и, главное, машину. Винт – это медь и долгие недели, если не месяцы, ожидания заказа из Ричмонда. Шестерни может починить завод Уэрты, но – вместо пушек. А машина… Ее восстановить некому. Так стоит ли могучему крейсеру мучиться одышкой? Может быть, на «Виргинии» именно долихачились? Право, странно – первый южный броненосец при постройке располагал машиной в состоянии, близком к идеальному. А все отчеты о бое пестрят упоминаниями о поломках в сердце корабля.
На пирсе… празднично. Оркестр слегка запыхался, но «Боже, царя храни» исполняет вполне прилично. Своим крейсерам они играют «Боже, храни Юг». Мелодия одна и та же, позаимствованная у англичан. Теперь можно сказать – трофей.
На берегу… Дэниэл ла Уэрта, другие моряки конфедеративной флотилии. Знают, за чем явились. Кормовой флаг монитора! Согласно обычаям войны в Америке, полотнище будет торжественно разорвано в клочья. Корабль сдался, пусть и тонущий – значит, его знамя обесчещено, и новые мониторы, что готовятся к спуску на стапелях Севера, не получат имя погибшего.
А вот и неожиданность. Посланник Стекль! Тоже встречает. Вряд ли он явился из Ричмонда только для того, чтобы поздравить экипаж с успешным возвращением из боевого похода. Славного похода, нужно признать. Полдюжины угольщиков, монитор – семидюймовки действительно неплохо берут одиннадцатислойную броню эриксоновских башен, войсковой транспорт, успешная перестрелка с тремя британскими фрегатами – как только те убедились, что «Невский» бронирован, отступать пришлось иной стороне. Британцы вовсе не стремились на таран или в ближний бой. А слова посланника и вовсе радуют:
– Командование Конфедерации официально уведомило меня, что военные силы Союза оставили несколько важных пунктов на побережье. Рад поздравить, господа: деятельность вашего корабля оказывает стратегический эффект на театр борьбы наших союзников, что весьма способствует русской дипломатии…
Перед старшими офицерами посланник держит речи поскромней:
– Да, северяне оставили несколько баз на территории Конфедерации. Явно из-за проблем со снабжением. Но, уходя, они аккуратнейшим образом убрали за собой. Например, адмиралтейство в Пенсаколе теперь – просто гладко выметенный плац. Это еще далеко не поражение – просто соответствующую зону патрулирования принимает на себя ямайская эскадра Королевского флота. И все же это отвлечет некоторые силы из Европы, то есть от России…
С глазу же на глаз Эдуард Андреевич и вовсе теряет кураж. Зато доверительно цапает за локоток, преданно смотрит в глаза, как могут разве собаки и дипломаты.
– Евгений Иванович, – говорит, – приказывать вам не могу… Никто не может, кроме государя императора и капитана Копытова, а тот, если верить газетам, вообще крутится возле Цейлона. Но могу кое-что рассказать – а что делать с информацией, решать вам. Начну с того, что, подвизаясь на североамериканском поприще много лет, я обзавелся некоторыми источниками информации… не вполне светского характера, но весьма точными. Некоторые из них ведут в Вашингтон. А некоторые – через Вашингтон! – в Ричмонд. Грубо говоря, я знаю, что те знают, что эти знают… Не всё, но многое. И среди этого многого я обнаружил то, что может быть чрезвычайно интересно вам, Евгений Иванович, и полезно нашему многострадальному Отечеству…
Про отечество, что характерно, распространяется урожденный австрийский подданный. У конфедератов тоже что ни огнеед, то родом с севера… Но – почему нет? Тем более, его должность вовсе не требует класть живот, а вести приятный, гладкий, как морская галька, разговор. Херес – точнее, трофейное шерри, англичане отчего-то поменяли первую букву в испанском слове – сам льется в рот, сосновое кресло, по конструкции – вылитый лафет мортиры, уютно поскрипывает.
Впрочем, посланник ароматный напиток не столько пьет, сколько дегустирует, оттенки тонкого вкуса и запаха приправляют беседу. Так можно контролировать – не собеседника, себя. Кроме того, бокал – отличное средство занять суету рук, а полный бокал – гарантия того, что тебе не плеснут чего покрепче. Этому стоит поучиться.
А еще Эдуард Андреевич рассказывает весьма интересные вещи. И если агентурная разведка – шпионство презренное! – приносит такие вести, значит, не зря порядочный человек марал руки много лет кряду.
Итак, Петр Великий и Александр Суворов были правы. Союзник – не свой, всегда себе на уме. Вот конфедераты – милейшие люди, и дерутся неплохо. Но что творит их правительство? Заключает тайный договор с императорской Мексикой о взаимной гарантии границ. Формально – с нейтральным государством. На деле – с оккупационным режимом, сидящим на чужих штыках. Французских. Да, южанам никак не нужен лишний фронт. Так что – сошло бы. Только вот Стекль уверяет: сразу после подписания договора не меньше половины лягушатников погрузятся на корабли. Русской же армии совсем не хочется увидеть, к примеру, Иностранный легион – в Валахии.
Поэтому «Александру Невскому» было бы очень уместно сделать то, что небронированные корабли исполнить не могут: сорвать договор. К примеру, хорошая демонстрация с обстрелом мексиканских портов могла бы убедить Наполеона Третьего, что южане договор подпишут – а русских союзников не уймут. И к чему ему тогда злить уже своих союзников сепаратными переговорами, если от них не будет ни малейшей пользы?
Вообще-то за такое предложение следовало бить морду. Прилюдно. А потом пристрелить подлеца на дуэли за одну мысль о том, что русский морской офицер способен обстреливать порты нейтрального государства. Увы, второго Стекля никак не имеется. Так что приходится в воображении умыть руки, стряхнуть тяжелые грязные капли… Руки, однако, изобразили жест прямо перед носом дипломата.
– Да, мерзко, – отозвался тот, – но в истории есть, знаете ли, интересные примеры. Вот, например, рейд Горацио Нельсона на Копенгаген. Никакого объявления войны! Только внезапный огонь сильнейшего флота мира и, в дополнение к сотням орудий, торчащих из бортов, – ракеты. И что в итоге? Колонна на Трафальгарской площади.
– Дурной памятник дурному человеку, – процитировал Алексеев. – Знаете, Эдуард Андреевич, я рад, что не нахожусь на посольской службе. Это, очевидно, не мое призвание. Но я попробую что-нибудь придумать.
Увы, что-нибудь придумать, не зная ни сил противника, ни сроков, ни портов отправки, не получалось. А идти громить все, что в состоянии плавать… И посоветоваться не с кем. Что скажет Адам Филиппович, ясно наперед. Николай Федорович с ним согласится, но по другой причине. У одного личная честь превыше всего, у другого честь Родины и флага.
А тут вестовой… Приглашение. Генерал Борегар желает что-то обсудить. Отлично! Возможно, оказывая небольшую услугу союзникам, удастся отвлечься от черных мыслей о грызне наверху. Уж Густав-Тутан – без Пьера, это имя командующий обороной Чарлстона отчего-то не любит – человек ясности кристальной. У него всегда есть план, который назавтра сменится другим, не худшим… Иногда такая перемена и за час происходит! Но если идея достаточно хороша, она имеет шансы прожить достаточно долго. Такой вот отбор, почти дарвиновский. Что хорошо – по настроению генерала легко судить, на какой стадии пребывает идея. Сейчас, например – план явно на восходе. Борегара распирает энергия, он любит весь мир – даже врагов, которые, конечно, не устоят и сыграют в поддавки…
Сегодня его благодушие просто безгранично: он протягивает обеими руками кобуру с револьвером, о котором по континенту только что сказок не рассказывают. Револьвер «Ле Мата»!
– Из последней партии, – объясняет Борегар и приглаживает усики а-ля Наполеон Третий, – едва успели привезти из Франции до внезапной ссоры… Это всё коварные островитяне! Им только дай стравить приличных людей между собой. Но дело не в этом. Коммандер, вам удалось резко ослабить блокаду побережья, и это не должно остаться без награды. Ваше правительство далеко, наше возмутительно неторопливо. Потому – не откажитесь принять, в знак дружбы и боевого братства. Я слышал о попытках абордажа со стороны янки и решил, что эта машинка вам может сослужить недурную службу!